Ева Меркачева: «Посещать теперь запрещено». Следствие делает «свидетелями» всех, кто видел Дадаева

Кроме того, Герасимов заявил: «Мне ничего не известно о планах следственных органов проводить какие-либо следственные действия с участием моего подзащитного». То есть фактически следствие совсем не интересуется тем, кого называли и исполнителем, и организатором политического убийства, в отличие от правозащитников, в отношении которых активность превзошла ожидания. Квартиру Евы Меркачёвой минувшей ночью посетила делегация силовиков, а другого члена ОНК Ивана Бабушкина сегодня допросили в следственном комитете, перевели в статус свидетеля и взяли подписку о неразглашении.

Эти новости Павел Лобков обсудил с самой Евой Меркачевой, спецкорреспондентом газеты «Московский комсомолец», членом ОНК Москвы.

Лобков: Ева, вы тоже теперь свидетель и вы тоже дали подписку о неразглашении?

Меркачева: Да-да, теперь я тоже в статусе свидетеля по делу об убийстве Немцова. Я тоже дала подписку.

Лобков: Скажите, пожалуйста, как следователь объяснил, что вас переводят в статус свидетеля? Были ли какие-то аргументы?

Меркачева: Аргументов он никаких не приводил. И, насколько я понимаю, в этот статус нас — и меня, и Бабушкина, перевели еще до того, как происходил допрос с ним и со мной. То есть они заранее это сделали. И по сути, все, что нам оставалось — это расписаться в подписке о неразглашении.

Лобков: А если бы вы отказались подписываться, как сказал следователь, чтобы вам грозили при этом?

Меркачева: Он ничего не говорил насчет этого. Но насколько я поняла, и как он объяснил: свидетелем может быть человек, который не просто видел своими глазами убийство или знает что-то, но и даже где-то краем ухо что-то слышал об этом деле. И, собственно, и получилось, что мы попали в статус свидетеля, потому что мы немножко-немножко слышали. Хотя я пыталась все время подчеркнуть, что мы знали и слышали не о деле Немцова, а просто о том, как относились к задержанным по этому делу. И что совершенно два разных дела. Но нас не совсем услышали.

Лобков: Ева, скажите, пожалуйста, то есть теперь вам будет запрещено публиковать любые материалы об этом следствии, процессе?

Меркачева: Да, теперь нам будет запрещено посещать всех людей, которые сейчас находятся в статусе обвиняемых либо подозреваемых по этому делу. Но поскольку мы — не единственные правозащитники, мы очень надеемся, что наши коллеги будут уделять им внимание и будут регулярно навещать и смотреть, что с ними происходит за решеткой.

Лобков: Вот смотрите, как интересно. Те, кто говорит о том, что Дадаев так или иначе физически пострадал, что на него оказывалось физическое давление, и вот вы говорили и про черный мешок, в котором его привезли прямо в Басманный суд, и о других, скажем так, нетрадиционных методах, то те, кто говорит противоположное, допустим, Антон Цветков или вот сегодняшний адвокат Герасимов — они не переводятся в статус свидетелей, они по-прежнему имеют допуск к Зауру Дадаеву. Если в этом какая-то закономерность, как вы считаете?

Меркачева: Мне сложно сказать. Но по поводу еще Антона Цветков могу сказать, что он в принципе подтверждает все слова, которые сказали мы, и он тоже засвидетельствовал синяки и ссадины. Он об этом говорит. То есть тут нет каких больших противоречий. Может быть, мы увидели и услышали чуть больше, чем они. Я просто не знаю, что им говорили. И, насколько я знаю, сам Антон предлагает, чтобы записи видеорегистраторов с его посещения и с тем, что говорили ему задержанные подозреваемые, было как-то обнародовано и просмотрено, по крайней мере. Так что он не против гласности.

А почему нас перевели в статус? Я так полагаю, что получился информационный взрыв. Мы об этом сказали, и никто на это не рассчитывал, на это не был готов. Следователи не ожидали, что вообще как-то просочится в паблик какая-либо информация о задержанных, тем более, что с этими задержанными что-то не в порядке. И я когда сегодня задавала вопрос во время своего допроса, почему все-таки СК так среагировала на нас, впервые выпустили официально на сайте Следственного комитета обращение, в котором говорилось, что правозащитники, возможно, что-то нарушили. В ответ мне на это сказали, что и Немцова убили тоже впервые. Поэтому для них это преступление номер один, насколько я понимаю, на сегодняшний день, самое резонансное, самое важное. И все, что проникает сейчас в СМИ по отношению к этому преступлению, они просто берут на особый контроль. Так получилось, что мы попали, скажем так, под раздачу.

Лобков: Четыре дня прошло с ареста Басманным судом Заура Дадаева, и сегодня его адвокат, назначенный государством, Иван Герасимов, сказал, что у него нет данных о проведении с его подзащитным следственных действий, он не был ни на одном допросе и, очевидно, что у них нет планов. Это очень странно, что вас уже успели допросить, а главного подозреваемого, по сути дела, находящегося в Лефортово просто так, не успели.

Меркачева: Меня не просто успели. Ко мне приезжали прямо уже поздно-поздно вечером и готовы были ждать меня за полуночь следователь. Это меня очень удивило. Я спросила, откуда такая спешка. Тем более, что мы договорились, что допрос будет производиться сегодня, и тут они вопреки всей этой договоренности явились ко мне домой, в квартиру вечером. Сегодня они это прокомментировали так. Они сказали, возможно, они все-таки проявили излишнюю настойчивость, упорство, но, как они пояснили, это было вызвано единственным желанием — как можно скорее закончить в отношении нас такую проверку. Не то чтобы проверку, допрос, чтобы как можно скорее выяснить все, что только можно.

Лобков: То есть ночью был следователь, который был готов вас допросить дома, если вы там оказались, или отвезти вас ночью в Следственный комитет, там уже вас ждала следственная бригада?

Меркачева: Я не знаю, как бы это все происходило, но здесь стояла машина с мигалками. Было три оперативника, один из них был следователь СК. Как бы происходил допрос, я не знаю, поскольку я не приехала, зная о том, что они дежурят дома, зная о том, что заходили ко мне в квартиру. Мы посоветовались с главным редактором «МК», он же председатель Союза журналистов, он сказал, что не стоит общаться со странными людьми в темное время суток без адвоката. Поэтому я так поступила. Поэтому я не ночевала дома.

Лобков: Да, Ева, спасибо вам большое за ваш комментарий. Мы будем надеться, что несмотря на то, что теперь и Ева Меркачева, и Андрей Бабушкин переведены в статус следователей и не могут посещать Заура Дадаева, что все-таки какую-то информацию о том, идут допросы или нет, в каком состоянии и как допрашивается подозреваемый, общественность будет получать благодаря другим правозащитникам и адвокатам.