Журналист и политик Ирина Халип: «В Минске принято гордиться тем, что тебя прослушивают»

Лобков: Ирина, мы тут поспорили, вот такая избирательность, в России новый порядок формируется на основе духовных скреп – это православие, это духовность, это церковь. А такое ощущение, что когда у вас это происходит, там этого нет. Человек свободен во всех своих телесных проявлениях, лишь бы он не перечил нескольким основным принципам государства. Правильно ли я понимаю, что такая избирательность есть у Лукашенко?

Халип: Не совсем так. Отчасти вы правы, у нас православная церковь – это не совсем то, что в России. То есть это Русская православная церковь, но она ведет себя как филиал Русской православной, провинциальная такая церковь. У нас есть свои, безусловно, милоновы, мизулины. У нас есть при Лукашенко Совет, я точно не помню название, по морали и нравственности, который может запрещать концерты каких-то западных исполнителей, запрещать фильмы, запрещать спектакли. Оно все существует. Но вы правы в том, что главное – это сидеть тихо и быть послушным. Если ты не выражаешь недовольство властью, то ладно, смотри себе порнушку или что-то в этом духе.

Лобков: Когда устаканилась конструкция власти, назовем это режимом, окончательно, были ли периоды потепления или похолодания, или это какая-то восходящая или сходящая кривая? Почему Белоруссия так нам страшно интересна, потому что мы так с некоторым запозданием повторяем шаги ваши, поэтому интересно посмотреть в ваше прошлое, как в наше будущее.

Халип: Вы повторяете некоторые шаги с опозданием, но я верю в Россию, вы идете семимильными шагами.

Лобков: При этом при всем это постоянный процесс или есть потепление и похолодание? От чего это зависит? Связь, к сожалению, оборвалась.

Ирина, правда, что в Белоруссии машина европейская хорошая и новая – это такой новый наркотик, который потребительской корзиной человека накрывает сверху и все?

Халип: Вообще это было у нас в 90-е годы. В конце 90-х цены на недвижимость в Белоруссии настолько упали, что однокомнатная квартира стоила дешевле новой машины. Знаете, люди предпочитали покупать машину и продолжать жить в съемных квартирах. Это какой-то пунктик и бзик, что обязательно нужно ездить на максимально возможно новой машине. С другой стороны, то же самое я наблюдала в Киеве еще пару лет назад. Так что я не знаю, является ли это неким…

Лобков: А насколько в Белоруссии говорят, что есть прослушки, что интернет контролируется, IP-адреса просвечены, что знают, откуда вы выходите? Насколько это популярная тема? Или уже настолько привыкли, что уже не замечают? В Советском союзе было можно говорить, что меня прослушивают, есть какие-то щелчки. В свое время, я помню, в студенческие годы мы гордились тем, если слышали какие-то посторонние звуки в домашнем телефоне. Возможно, такие плохие были АТЭС советские, но это давало нам право говорить, что нас прослушивают, и мы интересны КГБ.

Халип: Вы абсолютно правы. Я, честно говоря, не могу сказать, что регулярно слышу в Минске в кафе или где-то еще, что обсуждают автомобили, я в другой плоскости нахожусь, мы не увлекаемся «Формулой-1» и не обсуждаем, у кого X5. Но вот тема прослушки – это везде всегда в любой компании. Это чертовски популярно. И где-то в этом есть немножко, безусловно, момент признания собственной значимости.

Лобков: А как вы узнаете, прослушивают вас или нет?

Халип: Мне не нужно ни о чем узнавать, тут Александр Григорьевич Лукашенко дважды уже на пресс-конференциях рассказывал о том, как он прослушивал все мои телефоны, и утверждал, что я вовсе не в одной машине ехала, а в совершенно другой, и не звонила маме, а была якобы на связи с «Эхом Москвы». Ну, если человеку нечего больше делать, как только прослушивать мой телефон персонально, тогда сами понимаете.

Лобков: У вас маленькая страна, вас 9 миллионов всего, конечно, вас легче прослушать, чем 140 миллионов, да еще и с Крымом.

Халип: Извините, а с разницей во времени с Сахалином. Это вообще получается, что круглые сутки люди должны быть мобилизованы.

Лобков: А вы уже привыкли к этому фону? Как-то жизнь задалась своим чередом с  этими ценами, иногда с дефицитами, смешными советскими проблемами, которые вдруг возникают на пустом месте?

Халип: Понимаете, всякий, кто жил в Советском союзе, наверное, в состоянии это пережить. Я честно скажу, что меня совершенно не волнуют проблемы дефицита или роста цен, наоборот, я радуюсь, когда растут цены, потому что я прекрасно знаю, что сохранение курса доллара искусственное, сохранение цен – это все искусственно, раздувание мыльного пузыря, это нереальные цены. Это исключительно часть и кусочек пропаганды Лукашенко – смотрите, как у нас все стабильно. В реальности цены должны быть совершенно иными.