ЛОБКОВ. Ростов – город воинской смерти. Туда вновь везут трупы: но теперь не из Чечни, из Донецка

Лобков: Лена, насколько сложно было выйти, проследить тот путь? Вот там было все под телекамерами, этот кортеж доехал до Успенки, на чем все попрощались. Дальше в ночи, в глуши это все уехало в Ростов. Как вы поняли, что это уехало в Ростов?

Костюченко: Я сначала начала советоваться с сотрудниками моргов и похоронными агентствами, потому что они знают, где примерно…

Лобков: Ростовской области, да?

Костюченко: Да.

Лобков: Это граница Ростовской области?

Костюченко: Да. Они знают, где примерно есть трупохранилища для такого количества тел. Они сказали, что самое логичное вести на военвед, это дальний района Ростова на Дону, бывший военный городок, потому что там со второй чеченской осталось огромное трупохранилище.

Лобков: С первой еще.

Костюченко: С первой, да. А потом мне удалось связаться с водителем, который вез фуру.

Лобков: Как вы его нашли, это ведь безумно сложно?

Костюченко: Через людей, которые сейчас там. И он сказал, что его у границы встретил черный Land Cruiser с людьми, он поехал за этими людьми. Фура не досматривалась на российской стороне границы, он переехал границу города Ростова, сказал, что буквально несколько километров. Там была воинская часть, и на территории воинской части был морг. Понятно, что он описывал военвед.

Лобков: Очень странно, что отправка происходила при огромном стечении журналистов, это было описано достаточно многими, Россия приняла своих сынов, своих граждан под покровом ночи и в режиме чрезвычайной секретности. Как это можно объяснить?

Костюченко: То, что руководство России – трусливые ублюдки, только так. Я в этом абсолютно убеждена. Руководство самопровозглашенной Донецкой народной республики в этом плане ведет себя гораздо человечнее, оно собрало этих людей, организовало отправку, поставило в известность журналистов.

Лобков: Мне кажется, что о человечности там речи нет, там как раз был намек на то, что вот вам ваши добровольцы, а дальше вы хоть произнесете речь, покажите, что добровольцы едут.

Костюченко: По крайней мере, они отдали тела. Официальные лица России не отдали тела родственникам, не оповестили родственников, и родственники сейчас купаются во вранье.

Лобков: А родственники знали? Судя по тем героям этой Ляны, по ее рассказам, не так много родственников и знает, куда именно ушли их братья, мужья.

Костюченко: Я не знаю, у всех, наверное, разные ситуации. С теми, с кем мне удалось поговорить, они мне говорили, что когда человек пересекает границу Россия-Украина, телефонной связи уже с ним нет, поэтому многие сейчас не знают, их близкие живы или не живы. Есть этот пост украинского блогера с фотографиями тел из морга, там «Фото убитых колорадов», по-моему.

Лобков: Да-да, я говорю, что пропагандистские, вот смотрите, как доказательство для мира, русские воюют на Украине.

Костюченко: И там есть лица, на которые родственники могут посмотреть, и можно попытаться найти своего. Но как я поняла, это тела убитых только с боя у донецкого аэропорта.

Лобков: Который был месяц назад фактически.

Костюченко: Ну не месяц назад, бои продолжаются.

Лобков: Было много боев, много погибших. Кто-то, очевидно, погиб в последней осаде Славянска, но об этих людях информации вообще нет. О них каким-то образом беспокоятся родственники, они создали какие-то общественные объединения, какие-то группы в «ВКонтакте», какие-то группы в соцсетях, тех, чьи родные ушли на войну?

Костюченко: Я не видела таких групп. Я знаю, что родственники пытаются связываться с теми группами, которые направляют ополченцев на Донбасс, пытаются через них связаться с руководством Донецкой народной республики, Луганска, Новороссии, пытаются выяснить судьбу своих людей.

Лобков: Лена, что это за группы? Мы знаем, что фигурирует боевое братство Бориса Громова. А много ли этих групп, насколько они официальны или они скрываются?

Костюченко: В «ВКонтакте» есть несколько групп, которые занимаются тем, что набирают добровольцами с определенными воинскими специальностями, с опытом боевых действий, и организовывают их переброску через границу.

Лобков: Я заходил в эту группу, меня удивило, что  там речь не идет о деньгах вообще. Там, наоборот, как в средние века зачастую просят людей покупать себе амуницию в военторгах. Насколько вам показалась, эта вербовка основана на деньгах, на том, что очень много людей без работы в Ростовской области находится, и очень много людей с боевым опытом осели на Северном Кавказе, и в Ростовской области, и в Ставрополе, и на Краснодарском крае? Или все-таки это связано с материальным мотивом?

Костюченко: Я слышала про деньги, но я не разговаривала ни с одним добровольцем, ни с одним родственником добровольца, кто конкретно бы мог назвать суммы, что платили или что обещали платить. Есть такая информация, ходит такой слух, но я его ничем не могу подтвердить. Я очень много встречалась, когда искала тела в Ростове, с ветеранскими организациями, в Ростове очень много людей, ветеранов новейших конфликтов, начиная с Афганистана, кончая Грузией. В их среде настроения такие – они готовы идти на войну, они готовы воевать за Новороссию, особенно молодые, особенно ветераны Грузии, второй чеченской, первой чеченской.

Афганцы говорят: «Мы стараемся своих отговаривать, потому что это политика, мы можем как-то подставить свое государство своим присутствием там». Там настроения уже не такие глобальные. А среди ветеранов боевых действий, молодых ребят, особенно после Одессы, многие хотят идти, и многие чувствуют, что они на этой войне будут нужны и востребованы. Сейчас они не очень нужны и востребованы в своей стране, они не чувствуют своей востребованности.

Лобков: То есть мотивация у них идеологическая, вот противников украинизации Одессы, противников унитарного государства, там их загнали обманным путем, очень много есть версий Одессы, обманным путем загнали в Дом профсоюзов и подожгли.

Костюченко: Они смотрят телевизор и видят, что по телевизору в прямом эфире убивают людей, и это нагнетается. И при этом они сидят в социальных сетях, где идет сбор добровольцев. Я знаю такие факты в Ростове-на-Дону, я знаю такие факты в Таганроге, что действительно обзванивали с военкоматов, назначали встречу и говорили: «Не хотите ли вы помочь предотвратить всякие, как они сказали, диверсии вроде одесской. Если хотите, есть телефон человека, можете позвонить и поехать».

Лобков: Вообще военкомат – это официальное учреждение, это, по сути дела, представительство Министерства обороны на территории каждого района.

Костюченко: У военкомата главное, что есть, у него есть база всех ветеранов боевых действий с указанием боевого опыта, с указанием военной специальности.

Лобков: Это официальная организация. Получается, что Россия официально посылает добровольцев на эту войну, это не самодеятельность. Или самодеятельность, организованная государством?

Костюченко: Все сделано так, что ни у ветеранов, ни у их родственников на руках не остается никакой бумажки, повестки, ничего. Им предлагают, это добровольно. Все ветераны, с которыми я разговаривала, в том числе те, которым предлагали ехать, они все говорили, что это строго добровольно, только те, кто хочет. «Если вы хотите, связывайтесь с человеком – и дальше ваша судьба в ваших руках».

Лобков: То есть военкомат выполняет роль некого связного, они туда приходят, и им там дают на бумажке, не на бланке, без всякой печати, контакт человека…

Костюченко: Связного. Они комплектуют нужных специалистов. Есть же разные специальности: есть водители БМП, есть огнеметчики, есть артиллеристы.

Лобков: Вы понимаете, что если хотя бы единственное доказательство об участии официально Министерства обороны выходит в сферу международных отношений, это дичайший скандал. Потому что Россия заявляет устами своего первого лица, что она никаким образом, хотя мы видели и новое оружие прямо из смазки, мы видели и танки, которые не производятся вроде на Украине. Есть довольно много косвенных фактов, но если прямой факт участия государственного учреждения в сборе подобного рода людей и их организованной отправки на Украину будет, это дичайший совершенно скандал.

Костюченко: «Новая газета» обращалась за комментариями в военкоматы, они отрицают, что они собирают людей, что они обзванивали людей. Ветераны подтверждают, а они отрицают.

Лобков: То есть доказательств пока прямых нет?

Костюченко: Повестки не раздают. 

Фото: РИА Новости