«Советский троллинг»: спецдокладчик Европарламента по России — о том, что стоит за угрозами Кремля

Андрюс, приветствую вас.

Добрый день.

Спасибо вам большое, что нашли время и присоединились к нашему эфиру. Я хотела вас прежде всего спросить об этом заседании, в котором участвовал Жозеп Боррель. В чем задача?

Во-первых, конечно, то, что мы видим вообще, что творит Кремль и господин Путин, для нас, для европейских политиков, это тревожно. И поэтому, конечно, Европейский парламент и комитет по иностранным делам, как только собрался после Нового года, на первом заседании, внеочередном заседании, конечно, мы встречаемся с господином Боррелем для того, чтобы обсудить всю ситуацию.

Ситуация такая необыкновенная, ответить, что дальше, наверное, трудно, зная, что Кремль на многое способен. Но мне, как человеку, скажем так, выросшему в советское время, то, что делает сегодня Кремль, очень напоминает такой, я бы назвал, советский троллинг.

Ах так, троллинг? То есть вы не считаете, что война широкомасштабная возможна?

Знаете, здесь, конечно, хотелось бы так быть в этом убежденным, хотя, конечно, всего можно дождаться. Но, во-первых, я вижу действительно в последнее время действия Кремля, действия господина Путина как действия лидера, знаете, вот в конце XIX века, в начале XX века Турция называлась «больным человеком» Европы.

Так вот сегодня мы имеем Россию под руководством, не людей России, но то, что создает Кремль, действительно он создает нового «больного человека» в Европе, это уже в этой роли выступает Россия. Это, конечно, озадачивает, но с больным человеком надо разговаривать, но надо его и лечить. Вот об этом мы и говорим.

А как лечить? Хорошо, вы рассуждаете, давно на самом деле я знаю, что вы лично, Андрюс Кубилюс, активно занимаетесь вот этой проблемой отношений с Россией и проблемой встраивания России в этот европейский демократический мир. К великому сожалению, это не всегда успешно.

Как лечить, чем? Какие пилюли можно выписать?

Во-первых, нужно как-то понять, какое лечение было бы самым лучшим. Вот я иногда задаю, и господину Боррелю задал тот же самый вопрос, понимает ли он, что скажем, действительно, демократическая Россия была бы тем, что Европа и хотела бы иметь, то есть страной, которая не выдвигает какие-то, опять же в страхе на всем континенте Европы, не пугает никого, живет с соседями, как живут, скажем, там Германия и Франция.

То есть вот это является самой главной задачей и России, и европейского континента, и западного мира — помочь России как раз излечиться и стать таким государством. У меня не хватает фантазии, чтобы высказать все, что от этого хорошего получилось бы на европейском континенте. И когда мы говорим об этом, мы должны понять, какие лекарства сегодняшнего дня помогли бы.

Вот я сам себя и вот на комитете я спрашивал очень простой вопрос. Ну вот господин Путин начал войну против Украины в 2014 году. Сейчас Украина пытается стать более сильной и уметь более эффективно себя защищать. Кремль говорит: вот это нехорошо, это его как бы пугает, и он требует, чтобы Украина не пробовала бы стать сильнее.

Мой вопрос очень простой для европейцев — вот мы как думаем, сильная Украина, которая смогла бы себя оборонять, она помогла бы России все-таки не пойти на такие авантюры, вот о которых сейчас говорят? Или слабая Украина, вот так, как господин Путин желает, была бы пригодна для того, чтобы вот мир на европейском континенте был бы стабильным? Мой ответ очень простой — сильная Украина помогла бы избежать больших проблем.

То есть вы считаете, исходя из того, что вы сейчас говорите, что необходимо оказывать военную помощь Украине?

Да, абсолютно правильно.

А какую, Андрюс? Смотрите, мы понимаем, что не будет никакого вступления Украины в НАТО в обозримой перспективе, и вы не можете на это никак повлиять. Страны Балтии, вообще Восточная Европа, к сожалению, для кого-то к счастью, не могут повлиять на вот это ускорение, на эту интеграцию Украины, Грузии и других стран, возможно, которые желают.

Тогда какого рода военная помощь, вы считаете, была бы сейчас уместна?

Та, которая помогла бы Украине обороняться более эффективно в случае того, если Кремль решит, что нужно опять начинать новую волну агрессивной волны против Украины.

А есть конкретный план?

Я сам не военный человек, я не знаю. Я думаю, что у украинцев действительно есть. Насколько я понимаю, их соглашение тоже стратегическое, о стратегическом сотрудничестве в сфере безопасности с Соединенными Штатами Америки, тоже в этом договоре есть и договоренность и о том, какое вооружение нужно поставлять Украине.

И я думаю, в этом направлении нужно работать, потому что я не понимаю тех европейских стран, которые говорят, что нельзя Украине давать новое вооружение, потому что это спровоцирует какую-то агрессию Кремля. По моему, как раз слабая Украина может спровоцировать.

Это вечный спор внутри Европейского союза и внутри Европейского парламента, мы с вами об этом и в прошлый раз говорили, Андрюс.

После того, как начались эти переговоры, после того, как переговоры очевидно совершенно завершились полнейшим провалом и тупиком, какие сейчас настроения в Страсбурге? Что вы сейчас наблюдаете, изменилась ли позиция тех, кто был за то, чтобы не раздражать Путина ни при каких обстоятельствах, налаживать, проявлять мягкость, гибкость и прочее?

Знаете, я вот и говорю о том, что да, мягкость и гибкость больному человеку нужно показывать, этого требуют даже какие-то гуманитарные, скажем, принципы. То есть Россия болеет, она является сейчас «больным человеком» Европы. Надо говорить, надо как-то пытаться умягчать ситуацию, но не менять своих принципиальных установок.

И ничего с западной стороны, насколько я понимаю, Кремль это уже понимает, ничего с этим троллингом им не удалось достичь. Все, чего им удалось достичь вот этим запугиванием опять же, собранием больших военных сил на границе Украины, все, чего им удалось достичь — это просто чтобы посидели за круглым столом и поговорили.

А настроения внутри Европейского парламента все-таки изменились?

Нет, настроения остаются такими же, и я думаю, всё меньше есть тех, которые думали бы, что диалог с Кремлем, диалог с Путиным, он может быть каким-то полезным для того, чтобы что-то можно было договориться.

Я слышала идею о том, что Путин не боится санкций, потому что Европа не хотела бы очередной волны повышения цен на газ. Что вы об этом думаете?

Я думаю, что господин Путин очень боится того, что дискутируется в Европейском парламенте, в Европейском союзе, и что называется Green Deal, то есть «зеленая сделка», «зеленый договор», то есть Европейский союз планирует через следующие десять-пятнадцать лет уменьшить импорт газа на 70%.

Сегодня 50% импорта приходит из России. Что это будет значить, вот воплощение в жизнь этой «зеленой сделки», что это будет значить для России, я могу только предполагать. Это будет значить, что российская экономика должна будет строиться совсем на других основах, не на газе и не на нефти, а это может повлиять и на политическую структуру российского государства.

То есть, я думаю, что это является одним из тех факторов, которые и заставляют Кремль и господина Путина быть таким нервозным, и вот таким, с одной стороны пытаться заниматься каким-то троллингом, с другой стороны всех пытаться пугать. Потому что все это признаки того, что внутри Кремля лидеры начинают понимать, что их сила очень быстро уменьшается, геополитическая сила очень быстро уменьшается.

Спасибо вам большое за этот разговор

Фото: Сергей Карпухин / ТАСС