Олег Кашин о том, как состояние хронического ожидания войны расширяет границы нормального и играет на руку Кремлю.
На прошлой неделе у нас не было нашей передачи, я был во Франции, а там, наверное, худший интернет в Европе, поэтому в порядке компенсации поделюсь таким странным дорожным впечатлением — я вообще тот еще специалист по французской истории, но когда в каком-нибудь городе вижу уличную табличку с именем Гамбетта — улица Гамбетта, или площадь, — всегда понимающе киваю, как будто встретил старого знакомого, потому что этому мужчине, конечно, повезло быть французским премьер-министром и вообще влиятельным политиком именно в те годы, когда у нас в России литература переживала свой золотой век, и имя Леона Мишеля Гамбетта встречается и у Достоевского, и у Лескова, а у Чехова есть отличный рассказ, как начальник ехал в трамвае и смотрел, как его очень тихий и скромный подчиненный на переднем сиденье громко и яростно рассуждает о международной политике, то и дело вспоминая опять же Гамбетта, и в какой-то момент начальник не выдержал, рассмеялся, оратор его заметил и моментально превратился в прежнего тихого подчиненного.
Это вообще очень интересный феномен — западные лидеры в нашей жизни. Чучело Керзона на советских демонстрациях в двадцатые годы, послевоенные куплеты об Эйзенхауэре, дошедшие до нас, по крайней мере, вместе с популярным фильмом, народная любовь советских людей к Джону Кеннеди, Никсон в песнях Высоцкого, и потом восьмидесятые, когда Тэтчер и Рейган за несколько лет из Бабы Яги и Кощея, которыми они были в олимпийском мультфильме, превратились в народных героев, о которых даже сейчас у нас вспоминают скорее с нежностью.
Нам выпало быть современниками Трампа и читателями его твиттера, и все его драматичные пробуждения, о которых он сообщает в любимом и мною тоже жанре 280 знаков — это теперь фактор и большой политики, и массового сознания, массовой культуры, потому что когда американский президент помещен в одну ленту с разными другими микроблогерами — нашими знакомыми, или какими-то людьми из медиа или из шоу-бизнеса, трудно, конечно, отделить, скажем, одного деда от другого — ближайшим русским аналогом Трампа в твиттере, наверное, стоит назвать Эдуарда Лимонова, пишущего в соцсети в том же стиле и вообще типажно похожего на американского президента.
И вот эта приземленность и, чего уж там, заведомая несерьезность всех произносимых слов в сочетании с явной серьезностью вот этой уже хронической угрозы чего-то большого и неприятного, становится эксклюзивным свойством нашего времени, про которое, если честно, вообще непонятно, на какую полочку его поставить — то ли интербеллум, о котором через десятилетия будут вспоминать как о милом и славном периоде перед всемирной катастрофой, то ли продолжающееся безвременье, которому просто свойственны какие-то более увлекательные формы публичного поведения политиков, которые, может быть, и не хотят никакой войны, но умеют и любят играть с ее ожиданием.
Новости, от которых захватывает дух, могут быть реальными, могут нет, но первично как раз вот это — когда захватывает дух. На захваченном духе можно долго ехать, и наш Кремль в этом смысле давно освоил все вершины мастерства. Если войны не будет, но все ее ждут, это само по себе становится определяющим фактором. Об очередном погружении в август четырнадцатого года (тысяча девятьсот, конечно) — моя колонка для издания Репаблик.
Призрак августа 1914-го всерьез пугает только один раз, а чем чаще он показывается, чем больше он примелькался, тем меньшее впечатление производит. Кто боялся войны четыре года назад, тот давно устал ее бояться и за самыми тревожными новостями следит скорее по привычке. Когда все ждут большой войны (или, скажем, революции), а она не случается, это не только вопрос несбывшихся прогнозов или нереализованных амбиций, это прежде всего расширение границ нормального. Новости 2018 года, наверное, шокировали бы человека даже из 2008-го, но с точки зрения 2017-го все вполне в рамках привычного – та же Сирия, тот же Трамп, тот же Путин, и столько же оснований ждать катаклизмов, что и всегда. Ни неприятности у Дерипаски, ни история со Скрипалями, ни новости о сирийской химатаке – ничего из эксклюзивных новостей 2018 года не выходит за пределы сложившейся в эти годы новой нормы. Десять лет назад сама возможность войны (тем более с участием россиян) на Украине или, скажем, отправки российского контингента на Ближний Восток казалась фантастикой. Россия конца десятых эту фантастику переварила и спокойно живет с ней. Каким может быть образ будущего, от которого можно было бы вздрогнуть сегодня? Отвоеванный украинцами Крым? Американские морпехи на Новом Арбате? Ядерный гриб на экране телевизора и одновременно за окном? Остановившееся навсегда московское метро? Очереди за хлебом? Какая из заведомо страшных картинок кажется сейчас хоть немного реалистичной? Очевидно, что никакая. Нестрашные же картинки укладываются в представление о норме.
Задача удержаться в пределах этой нормы, стоящая сегодня перед официальной Россией, кажется вполне решаемой. Разрушительный эффект любого катаклизма прямо пропорционален скорости вползания в него, и залогом стабильности будет всего лишь снижение этой скорости. Когда соль, мыло и спички пропадают в одночасье, – это катастрофа, а когда сначала соль, через полгода мыло, а спички через год – это уже не катастрофа, а процесс, с которым можно и сосуществовать, и даже управлять им или делать вид, что он поддается управлению.
Если превращение в страну-изгоя неизбежно, нужно сделать его максимально длительным – очевидно, так формулируется текущая задача Кремля.
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
