Шапкозакидательство по-путински: почему от победы в Сирии не стоит ждать ничего хорошего

Россия все-таки не Северная Корея, в ней до сих пор живет поколение, которое помнит Брежнева и его болезненную тягу к героизму; над культом Малой земли и над геройскими звездами Брежнева невозможно было не смеяться, и к тому поколению, которое смеялось, принадлежат и Валентина Матвиенко, и сам Владимир Путин, они оба помнят и злые анекдоты, и песню «Спасибо вам за ваш великий подвиг, товарищ генеральный секретарь».

«Не уходят навсегда»: что стоит за решением Путина вывести российские войска из Сирии

Если сейчас делать из Путина Брежнева, провозглашая его великим полководцем, то это значит одновременно превращать его и в героя анекдотов, потому что не бывает так, чтобы были только чрезмерные славословия без анекдотов. Сочиняя Путину героическую биографию, придворные льстецы превращают его в посмешище. Но это в любом случае их дело, и глупо было бы защищать Путина от его брежневизации.

Кого стоит защищать — это Россию от войны. Сейчас это может звучать странно. Объявлено о победе, и даже если это преувеличение, мы видим радостных офицеров, которых встречают в Москве, мы видим Сирию, которая фактически превратилась в российскую колонию. Охранники Путина трогают руками сирийского президента Асада, чтобы он не мешал Путину — этот жест лучше тысячи слов описывает реальные отношения России и Сирии. Два года войны обошлись без слез и массовых похорон, без цинковых гробов и антивоенных песен. Это была такая идеальная война, больше похожая на рекламный ролик российских ВКС, российской военной промышленности и российского государства как такового. Кто ждал второго Афганистана или второй Чечни, те посрамлены. Об этой войне не снимешь ни «Груза-200», ни «Чистилища».

Российский военный остановил Асада, который шел за Путиным к трибуне

И вот сейчас кажется, что это и есть самое опасное. Война, которой любуются, война, которой гордятся — пожалуй, это даже хуже войны, от которой плачут. Чем эффектнее телевизионная картинка, чем торжественнее речи «ястребов», чем выше рейтинги верховного победителя, тем опаснее. Допустимость войны уже не обсуждается, она принята как само собой разумеющееся. Наемник, человек, воюющий за деньги, из героя кровавых боевиков превратился в уважаемого члена общества, представителя очень престижной профессии. Кто-то из генералов сказал, что сирийская война лучше всего рекламирует российское вооружение, и благодаря войне российская промышленность получает отличные контракты, которых без войны бы не было. Но каждый эпизод, крайне выгодный российскому государству с точки зрения его текущих интересов, отравляет общество на десятилетия вперед. Снимаются естественные ограничители, те самые, над которыми в годы путинской молодости тоже было принято смеяться — «лишь бы не было войны», — но вообще-то именно страх тогдашних мировых лидеров перед повторением ужасов пережитой ими Второй мировой не позволил планете погрузиться в ядерный ужас в семидесятые и восьмидесятые. Сейчас этого нет, сейчас даже о превентивном ядерном ударе у нас говорят с каким-то удовольствием, как будто мечтают о нем, а Ким Чен Ын с его бомбой, кажется, для всех остается прежде всего комическим героем из пародийного боевика, а не опасным диктатором, несущим угрозу. Нынешние дети не поймут тех, кто вырос под лозунгами «Миру мир» — их было не принято воспринимать всерьез, но сейчас оказалось, что их отсутствие действительно обнажает какую-то страшную бездну. Даже наш постсоветский Вудсток, рок-фестиваль «Нашествие» в последние годы проходит с участием танков — в постсоветской России рок борется не за мир, а наоборот. Такой милитаризации массового сознания, которое сейчас переживает Россия, у нас не было никогда. Слово «шапкозакидательство» вышло из обихода, но прежде чем выйти, оно утратило негативный смысл — сейчас в военном шапкозакидательстве никто не видит ничего плохого, оно стало нормой, и соавторы этой нормы — те же люди, которые превратили сирийскую войну в глянцевую картинку для повышения внутреннего рейтинга и внешнего влияния. Путин действительно победил в Сирии, но победил прежде всего представление о том, что война это плохо и страшно. И эта победа еще не раз даст о себе знать.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.