Колонка Кашина о том, для кого он пишет колонки

Я не знаю, как его зовут, сколько ему лет и вообще — кто он. Было бы здорово узнать о нем побольше, но, кажется, это у меня не получится никогда. Я мало знаю о нем, и моего знания не хватит, чтобы составить по особым приметам портрет человека, которому я пишу.

Но это очень важный человек, и мне очень важно, чтобы именно он услышал меня. Я знаю, что он не подлец, он не любит, когда его обманывают, и старается никого не обманывать сам. Сфера его интересов выходит за пределы его частной жизни — ему интересно про Америку и про Европу, он знает, что Обама отличается от Меркель, следит за выступлениями Навального и переживает о происходящем в Донбассе. У него нет иллюзий по поводу нынешней российской власти, но он считает, что если власть каким-то образом сменится, то дальше будет хуже. Он не уверен, что России действительно нужно воевать в Сирии, но его сердце не может не дрогнуть, когда он видит по телевизору российские самолеты, взлетающие куда-то по направлению к пустыне. Человек, которому я пишу — он взрослый в том же смысле, в каком взрослыми чувствуют себя двадцатилетние, снимающие квартиру, чтобы впервые в жизни быть без родителей. Этот человек уже знает, что правды и справедливости в мире нет, но еще не понимает, что ему делать с этим знанием. Свысока поглядывая на украинцев, этот человек догадывается, что если что, русские будут скакать гораздо выше — и ему нехорошо от этой мысли, и он надеется, что в России все обойдется миром. Надеется, надеется, а потом смотрит очередное видео с Рамзаном Кадыровым и думает — Господи, ну вот чем это может закончиться, каким миром, где тут вообще возможен мир?

Вот на внимание такого человека я рассчитываю, и именно ему пишу свои колонки четыре раза в неделю. Русский обыватель, недовольный тем, что происходит с его страной, но придавленный опытом катастрофы девяностых, от которого у него остались страхи, привычки, стереотипы и суеверия. Мне интересно разговаривать именно с этим человеком, я хочу говорить с ним, а не со старым либеральным интеллигентом, даже если последний тысячу раз прав. Просто я считаю, что люди с устоявшейся, сложившейся картиной мира, какой бы она ни была, всегда превращаются в неинтересных трусливых догматиков, с которыми разговаривать просто не о чем, а самый интересный человек — тот, который не определился. И вот этому человеку я пишу свои письма, спорю с ним, уговариваю его согласиться со мной, веду себя так, чтобы он не заметил, что спорю я прежде всего с собой и уговариваю тоже самого себя.

Пишущий автор, колумнист, публицист может быть ценен экспертными знаниями в какой-то области, или красивым художественным языком, или умением предсказывать будущее, а потом объяснять, почему все произошло иначе. Если меня спросят, почему надо читать и слушать именно меня, а не какого-то другого автора, я отвечу, что я ценен тем, что я не знаю, как правильно, не знаю, как надо и не знаю, что делать. Может быть, конечно, я себе льщу, но в условиях, когда вокруг все все понимают и знают, эта слабость превращается в силу. Все самые большие гадости на свете делаются именно с одобрения людей, которые давно все поняли, и поэтому нам с такими людьми не по пути.

2015 год тем и был важен, что он оказался беспощаден к любым сложившимся картинам мира — на протяжении всего года они постоянно давали сбой. На Большом Москворецком мосту и в небе над Синаем, на выборах в Костроме и на фронте под Донецком. Заканчивались иллюзии, рушились ложные идеалы, рвались шаблоны. Таким и должен быть год накануне каких-то больших и страшных событий, которые принесут нам новую правду и новую веру — то, чего нам не хватало на протяжении всех последних лет.

Встречать новую веру и правду я бы предпочел в компании своих читателей — таких же, как я сам. Я уверен, что наступающий год будет нашим годом, и новое время будет нашим временем. Я рад, что в этом году к нам присоединились зрители Дождя. Это программа Кашин гуру, я Олег Кашин, мы встретимся в январе. С Новым годом, не бойтесь его. ​