В МИД со своим чемоданом: чему властям можно научиться после истории с дипломатическим наркотрафиком

В колонке на эту тему я вспомнил такой показательный медийный кейс, когда после убийства Бориса Немцова ФСБ, если помните, была вынуждена общаться со своими оппонентами из Чечни и Следственного комитета через анонимные утечки в агентство «Росбалт», потому что никаких других коммуникативных механизмов у нашей госбезопасности просто не осталось. И я написал, что если уж Марии Захаровой и ее коллегам сейчас никто не верит, то разумнее было бы с их стороны излагать свою правду или то, что они хотят, чтобы мы считали правдой, тоже через какие-то анонимные источники. Потому что сейчас речь идет о том, что даже чистой правде в исполнении российских официальных лиц поверить очень и очень трудно. Вот моя колонка с таким призывом вышла утром, и забавно, что ближе к ночи, то есть меньше чем через сутки, именно тот же «Росбалт» выдал какой-то набор анонимных утечек на аргентинскую тему, и там уже было что-то такое, во что можно было бы поверить.

Ну и, конечно, все мы следили за самолетом Николая Патрушева, который засветился в аргентинском сюжете — хотя российские официальные лица говорили, что это фотошоп, но аргентинская жандармерия после этого говорила, что нет, это не фотошоп, — и была, в общем, дежурная тассовская новость о поездке Патрушева в Таиланд, но вот что такое сила контекста — когда мы уже знаем, что это за самолет, и еще знаем, что в Таиланде находится в тюрьме знаменитая Настя Рыбка, то два и два складываются между собой очень легко, и хотя даже Песков был вынужден говорить, что азиатская поездка Патрушева никак не связана с Рыбкой, верить в самую остросюжетную версию будет гораздо естественнее, чем верить Пескову.

При этом я совершенно не склонен считать людей в Кремле идиотами. Были бы они идиотами, их бы там давно уже не было, удерживаться у власти столько лет — работа в любом случае серьезная и требующая недюжинных качеств. И именно исходя из этого я не могу отделаться вот от такого даже не конспирологического, а, наверное, драматургического чувства — когда в предвыборные недели самым интересным оказывается история про секс-тренера с его любимой ученицей, и еще про двенадцать чемоданов кокаина — может быть, это и есть настоящая предвыборная кампания, которую они нам устроили?

Вот об этом почему-то сейчас хочется думать, а колонка моя на аргентинскую тему, как и было сказано, посвящена коммуникационному провалу официальной Москвы в связи с этим кокаином. Издание Republic.

МИД винить не в чем, потому что сейчас вообще невозможно представить себе, каким должно быть поведение российских официальных лиц, чтобы их позиция выглядела логичной и убедительной хотя бы для лояльных российской власти комментаторов, не говоря о критиках. Кокаиновый скандал – да, очевидно, он самый кинематографичный, даже сверх меры, но вообще это далеко не единственный случай, когда в западной, да или в отечественной прессе что-то пишут про российские власти и им приходится пользоваться своим правом на ответ. И что бы ни происходило, это право реализуется каждый раз одинаково, будь то сирийские или украинские события, допинговый скандал, американские выборы, коррупционные обвинения, громкие уголовные дела – не важно, канон уже сложился: ничего не было, фигуранты уволились, на Западе все еще хуже, а у нас кто-то хочет дестабилизации; всегда заранее ясно, что скажет Дмитрий Песков, а что Мария Захарова, и еще, если повезет, Владимир Путин во время очередного своего большого выступления расскажет по этому поводу какой-нибудь анекдот, чем окончательно доведет ситуацию до абсурда.

Выработанная годами система публичного ухода от прямого ответа, забалтывания неприятных тем и игнорирования общественного интереса – может быть, с точки зрения каких-то сиюминутных соображений в каждый конкретный момент это было выгодно и полезно Кремлю и, может быть, просто никто не заметил, что, доведя до совершенства свое умение выкручиваться в неловких ситуациях, власть лишилась другого, не менее важного навыка – в нужных ситуациях разговаривать таким голосом и с такой интонацией, чтобы у аудитории не было ощущения, что над ней издеваются.