Секретарь Союза журналистов о случившемся в Ингушетии и создании профсоюза журналистов

Кашин: Смотрите, какая история: мне коллеги дали с сайта Союза журналистов распечатку про события в Ингушетии. Я бы уверен, что это заявление Союза журналистов — ваше или Богданова, но в итоге оказалось это просто новость. У вас были вообще заявления об этой истории? Или вы все Федотову передоверили?

Гутионтов: Мы это не только передоверили Федотову, хотя Федотов не самостоятельный человек, а тоже секретарь такой же, как и я. И когда он говорит что-то, он говорит, в том числе и от имени Союза.

Кашин: А, оказывается так.

Гутионтов: Вы не знали, что Федотов — секретарь Союза?

Кашин: Нет, он просто глава СПЧ, я думаю, это перевешивает все-таки?

Гутионтов: Давайте не будем взвешивать его должности.

Кашин: Но Федотов — это все равно Федотов. Мы его знаем. Окей, хорошо.

Гутионтов: Тем не менее, мы высказались по этому поводу достаточно определенно. Мы выразили: а) полную солидарность с пострадавшими журналистами; б) мы потребовали расследования и предъявления нам виновных, которых мы не считаем хулиганами и совершенное на чечено-ингушской границе на территории России хулиганством, конечно же. Это бандитизм, это разбой, как утверждает Федотов, и мы не зависимо друг от друга— Федотов и мы — сказали, что, конечно же, может быть применен пункт В печально знаменитой статьи 147.

Кашин: Да, но вы знаете, просто эти статьи у нас, понятно, используют чаще против. Просто понимаете, какая история: вы, наверняка, слышали, что после событий в Ингушетии журналисты «Медиазоны», еще некоторые, включая, кстати говоря, меня, заявили о создании профсоюза журналистов, которые на эти случаи, на будущее, чтобы защищать. Потому что на самом деле, если откровенно говорить, на вас никто не надеется. Опять же, мое дело вы знаете по Турчаку, и я вас впервые в жизни вижу, хотя лично вас, опять же, как героя медиа-публикаций, знаю с детства, когда вы, по-моему, придумали заголовок «Исповедь на заданную тему» 35-36 лет назад. И при этом я с вами никак не соприкасался все эти годы и по делу Кашина, и по другим делам.

Союз журналистов — что такое? Это люди, поколение наших как минимум отцов, которые сидят либо в Домжуре, либо на Зубовском бульваре и, в общем, надежды на них нет. Журналистика отдельно, они отдельно, вы отдельно, поэтому так это выглядит. Что называется, что можете возразить на это?

Гутионтов: Ой, вы знаете, во-первых, что касается создаваемого вами профсоюза — огромных вам успехов.

Кашин: Слышу иронию, да.

Гутионтов: Это я вам говорю без тени иронии. Пытались преобразоваться в профсоюз и мы сами в течение последних 20 лет. Это дело тяжкое. Может быть, вы не совсем в курсе того, насколько это тяжкое дело, но обратите внимание, что в нашей стране с профсоюзным движением вообще не особенно хорошо.

Кашин: Да, конечно-конечно. У нас вообще ни с чем не хорошо.

Гутионтов: Я думаю, пример вам будет брать неоткуда, это первое. Второе: вы не оригинальны в этой идее. В 1992 году Виталий Товиевич Третьяков заявил о том, что он, наконец, создаст организацию, которая...

Кашин: Ой, много всего было, был Медиасоюз еще, да.

Гутионтов: Которая все сделает и прям всех защитит, в отличие от нас.

Кашин: А знаете, у меня в чем разгадка того, что все заявляют, а потом исчезают, а вы остаетесь? А что у вас недвижимость есть, на самом деле. Она же ваша, да? Домжур ваш или нет?

Гутионтов: Она у нас есть?

Кашин: Думаю, да, она ваша. Как раз я спрашиваю.

Гутионтов: Понимаете, это не так. Мы занимаем наше помещение в соответствие с указом Ельцина о безвозмездном и бессрочном пользовании.

Кашин: Здание на Никитском бульваре, да?

Гутионтов: Да, есть здание на Никитском бульваре и офис на Зубовском.

Кашин: Да-да-да.

Гутионтов: Понимаете, это заблуждение — думать, что мы жируем на собственных помещениях и т.д.

Кашин: Нет-нет. Допустим, «Бонтемпи» или как он сейчас называется, он кому платит аренду? Вам или не вам?

Гутионтов: Нам никто не платит аренду. Мы не имеем права сдавать ни одного метра в аренду. Раз. Второе: это не подарок государства, не подарок президента Ельцина.

Кашин: Я уточню: то есть общепит в ваших площадях существует безвозмездно, да? Просто вселились и вселились или...?

Гутионтов: Нет, общепит нам кое-что платит, конечно. А вы предпочитали бы, чтобы не платили? Хорошо.

Кашин: Нет, просто мне интересна экономика аналогичного профсоюза, что называется.

Гутионтов: Да, понятно. Дело в том, что мы являемся правопреемниками такой странной организации как Союз журналистов СССР.

Кашин: Она, кстати, менее странная, потому что тогда все было структурировано, и если ты работаешь в «Тюменской правде», ты обязан быть членом?

Гутионтов: …чтобы я вам рассказал подробности о том, каким был Союз журналистов СССР, чем отличался от нашего сегодняшнего, но тем не менее.

Кашин: Да, он был как Союз писателей.

Гутионтов: Тем не менее, здание на Зубовском бульваре было построено, в том числе и с финансовым участием Союза журналистов СССР. Было постановление правительства СССР, согласно которому...

Кашин: Так я и пытаюсь к этому подвести, что все про вас — это оттуда откуда-то, хотя бы из 90-х указ Ельцина. А вот сколько я работаю в московской прессе, с 2003 года работал, и ни в одной редакции не было, то есть были какие-то единичные ветераны, но не было такого, что мы в Союзе журналистов там что-то решили. То есть максимум кто-то получал ваши корочки, чтобы в Европе в музеи бесплатно ходить, не более того. И все это поколение, мне 35-36, а те, кто моложе меня, они отдельно от вас и вряд ли как-то с вами вообще соприкасаются.

Гутионтов: Вы знаете, мы можем с вами долго говорить о том, кто с нами соприкасается, а кто нет. Мне очень жаль, что пока ваше поколение молодых людей, относительно уже молодых контактируют с нами не так, как нам бы хотелось. Может быть, это было бы полезно не только нам, но и вам.

Кашин: Откровенно сказать, опять же, извините, что по личному, но было дело Кашина, прошлой осенью было много шума по его поводу. Если бы мне позвонили вы, Богданов, говорили: «Олег, мы тебе поможем, охрану дадим или адвоката» — я был бы счастлив. А этого не было.

Гутионтов:  Охрану, конечно, мы выделить не можем. Этого нет.

Кашин: Нет, понятно, что там и самолет, но при этом даже добрым словом не помогли.

Гутионтов:  Олег, неловко об этом вам всем говорить, но когда с вами это все случилось...

Кашин: Это понятно. Тогда начиная от Медведева, все участвовали. Тут вопросов нет, благодарность.

Гутионтов: Далеко не все. Человек, который член Совета по правам человека, известный наш коллега с вами, тогда специально выступил...

Кашин: На Листьевской премии.

Гутионтов: На «Эхе Москвы». И объяснял, что, в принципе, если журналист получает по голове, то по голове получают и многие другие. Очень многие другие получают по голове, он приводил примеры архитекторов, приводил примеры крестьян, Кущевка как раз была и т.д. И обвинял нас в том, что мы навариваем дешевую популярность, ввязываясь в эти дела.

Кашин: Нет, как раз вы не навариваете и не ввязываетесь — здесь у меня вопросов нет.

Гутионтов: Вот видите, две разных точки зрения.

Кашин: Да-да-да.

Гутионтов: Сейчас он рассказывает о том, что журналист, повторяя наши те слова, общественно важная персона, которую общество обязано защищать, невзирая на то, нравится он или нет. Он повторяет это и гордо говорит по тому же «Эху Москвы», как он это дело бросает в лицо нашему президенту Владимиру Владимировичу.

Кашин: Извините, вернемся все-таки к такой магистральной теме. Этот новый союз, который коллеги из «Медиазоны» запускают, вы как-то готовы с ним взаимодействовать, общаться или очередная сотая организация?

Гутионтов: Мы, конечно, готовы, конечно, готовы.

Кашин: Слушайте, а вот такой вопрос: вы «Медиазону» вообще знаете, читаете, что об этом издании думаете?

Гутионтов: Читаем ее.

Кашин: И как она вам?

Гутионтов: Мне многое нравится, многое я совсем как-то не принимаю. Может, будем это относить на мой преклонный возраст, на мои взгляды на жизнь, на то, что я, в общем-то, в основном, все-таки специализировался, как вы думаете, на заголовках «Исповедь на заданную тему» и т.д.

Кашин: «Алый парус» — рубрика моего детства.

Гутионтов: Вот видите, как я воспитал хорошо.

Кашин: Воспитали, да, спасибо большое.