«В случае нападения мы будем защищаться». Уходящий посол Великобритании — о санкциях, Скрипалях, RT, «брексите» и 75-летии Победы

Но какие здесь риски? Вы покидаете крупный торговый союз, где вам нужно было играть по общим правилам. Нельзя было, к примеру, заключить отдельное соглашение с Америкой о свободной торговле. Но ведь будет непросто заключать новые сделки, и стране, возможно, придется пострадать в это время.

Ну, мы спросили избирателей — вы хотите покинуть Евросоюз? Избиратели ответили — да, именно так и поступим. Мир сложен, он меняется очень быстро, быстро меняются принципы торговли и инвестиций. В рамках новых договоренностей, и, между прочим, мы еще не окончательно определились с новыми отношениями с Евросоюзом — мы надеемся, что сможем действовать быстро и гибко, в соответствии с тем, в каком мире мы живем сегодня, а не с тем, каким он был несколько лет назад.

Если конкретней, как «брексит» скажется на деловых отношениях между Россией и Великобританией?

Для начала, давайте скажем несколько слов о деловых связях с Россией. Это отношения на 19 миллиардов долларов, по объему они занимают 21-е место в мире. Цифра могла бы быть больше, но даже сейчас множество рабочих мест зависят от этих отношений, от их правильного выстраивания. Значительная часть моей работы — продвигать торговлю с Россией и инвестиции в нее в рамках законодательства. Я имею в виду вопрос санкций, с которыми сейчас мы имеем дело. Мы бы хотели и дальше развивать эти связи. Но, как вы сказали в начале, сейчас у нас период сложных политических отношений, мы во многом не согласны с российским правительством. Мне кажется, в ближайшие годы мы сосредоточимся на том, что развивать контакты с Россией и ее правительством там, где можем, но мы также будем предпринимать шаги, чтобы защитить себя, когда российское правительство делает нечто, что мы считаем опасным или проблемным.

Вы упомянули санкции. Многие ожидают, что, когда Великобритания выйдет из Евросоюза, стране не придется следовать политике ЕС в вопросах санкций. Это могло бы обеспечить великолепные отношения с Россией, ведь больше не придется слушать Брюссель, и BP (British Petroleum) или другие компании, все, кто захотят, смогут прийти в Россию и заключить отличные сделки. Мне кажется, на это рассчитывают многие здесь, в Москве. Так будет?

Пока мы члены Евросоюза, конечно, мы работаем с ним для обеспечения режима санкций. Мне кажется, санкции возобновляются каждые шесть месяцев или около того. Пока что каждый член ЕС без исключения соглашался продлить санкции против России. Причина все та же, по которой санкции были наложены изначально, — незаконная аннексия Крыма и действия, которые страна предпринимала и предпринимает, чтобы дестабилизировать восток Украины. Если Россия изменит подход к Украине, я думаю, конечно, все члены Евросоюза, и Великобритания, покидающая ЕС, будут более чем рады снять санкции. В этом смысле, у санкций есть конкретная цель.

Что ваши слова значат на практике? То есть Великобритания покидает Евросоюз, но санкции останутся, их заново утвердит правительство, уже более не связанное с ЕС?

У нас есть право свободно принимать свои решения по санкциям, но главное тут то, чего мы пытаемся достичь санкциями. Мы сходимся в этом со всеми европейскими партнерами, американскими партнерами и другими: санкции — ответ на конкретные действия России. Если изменится подход России, изменится наш подход к санкциям.

Многие люди говорят, и мои коллеги, журналисты в Америке и в Англии, пишут об этом и говорят об этом в эфире, о том, что Россия вмешалась в референдум 2016 года о выходе из Европейского союза и что Кремлю на руку была такая «размолвка» Евросоюза и Великобритании. Есть ли доказательства, что мы знаем об этом? Было ли вмешательство?

Премьер-министр заявил, что нет доказательств успешного вмешательства в этот референдум. Неизвестно, что считал Кремль, в его ли интересах ли «брексит», или он противоречит им. Мы спросили наших избирателей — как думаете вы, что в наших интересах? Избиратели дали ответ, и мы действуем соответственно. Конечно, мы ревностно следим за вмешательством в нашу политическую жизнь со стороны России или кого бы то ни было. И мы не потерпим вмешательства России или кого бы то ни было.

Могу я попросить вас побыть политическим аналитиком, взглянуть на все несколько со стороны. Позиция Лондона, британского правительства сегодня воспринимается в ЕС как вполне согласующаяся с жестким подходом к России, который исповедуют страны Центральной Европы, Балтии и некоторые другие. Британия скорее в этом лагере. Как вы думаете, что произойдет с выходом из ЕС? Смягчит ли Великобритания мягче подход к России?

О конкретных взглядах на Россию, конечно, следует спрашивать конкретные страны. Я лично не воспринимаю нашу страну как члена какого-то «лагеря» в рамках Евросоюза. Мы страна с глобальными интересами, в том числе в вопросах оборонной политики. Мы тесно работаем со странами со схожим взглядом на мир. Я бы сказал, что на всей этой арене самая похожая на нас страна в Евросоюзе, на самом деле, Франция, а многие, я думаю, сказали бы, что она находится в самом центре принятия политических решений в Европе. Франция — наш ближайший сосед, в чем-то наш ближайший союзник, у нас примерно одинаковые территория и численность населения. Как и мы, Франция — постоянный член Совета Безопасности ООН, у них есть глобальные интересы и глобальная внешняя и оборонная политика. Так что, что вполне естественно, мы очень тесно работаем с Францией. Мы очень тесно работаем с Германией, со Швецией. Все зависит от контекста, о чём именно идет речь.

Другой проблемой в отношениях России и Великобритании стала, конечно же, попытка отравить Сергея Скрипаля и его дочь. Как я понимаю, в Великобритании продолжается расследование. Не расскажете ли, на каком этапе оно сейчас находится?

Это уголовное расследование убийства и покушения на убийство. Не забудем, что также погиб совершенно невинный человек, ее звали Дон Стерджес. Это расследование продолжается, полиция собирает доказательства. Я не могу раскрывать детали, но в серьезных случаях полиция продолжает собирать улики, пока не решает, что эта задача исчерпана. Цель полиции и прокуратуры, конечно же, привлечение к уголовной ответственности людей, подозреваемых в убийстве и попытке убийства с использованием боевого нервно-паралитического вещества в английском городе. Это крайне серьезно. Разумеется, мы не в первый раз сталкиваемся с подобным явлением. Более десятилетия назад случилось отравление Александра Литвиненко в Лондоне, убийство с помощью радиоактивного вещества — полония. Мы нашли подозреваемых — они в России, они российские граждане, связанны с ее спецслужбами. Мы все еще ждем, что их привезут в Англию и отдадут под суд. Совершено убийство, сроки давности тут не действуют.

Россия отрицает любую связь как со смертью Литвиненко, так и с отравлением Скрипаля и смертью Дон Стерджес. Чего вы ожидаете от российских властей? Они никого не отдадут Великобритании, это противоречит российскому законодательству. Какой шаг со стороны России заставил бы вас сказать: Прекрасно, вы идете нам навстречу, и мы чувствуем, что можем вам доверять.

Россия выбрала вполне конкретную позицию по обоим случаям. Мы о ней, конечно же, крайне сожалеем. Скажу, что тотальное отрицание всего и распространение десятков версий вокруг дела Скрипаля — хорошо известная тактика дезинформации. Ее задача — отвлечь людей от фактов. Факты по делу Литвиненко рассматривались независимым судьей в независимом открытом расследовании. Судья опубликовал отчет по делу, его можно найти в сети, ознакомиться с ним и фактами по делу Литвиненко. Мы уверены в том, что знаем о деле Скрипаля — кто это совершил, откуда эти люди прибыли, что и как использовали. Конечно, мы не станем публиковать все, что знаем, чтобы не влиять на возможные юридические процессы. Что же касается того, чего мы хотели бы от российского правительства — ну, конечно, мы хотели бы, чтобы Россия рассказала, что ей известно о произошедшем. А также мы хотели бы иметь четкое понимание того, что ничего подобного никогда больше не повторится. Наши действия по делу Скрипаля в прошлом году были направлены на то, чтобы четко дать понять тем, кто участвовал в этом деле и проводил эту операцию — если они продолжат такую деятельность, то заплатят цену гораздо более высокую, чем, ту, на которую они рассчитывают.

Как вы считаете, если признать, что смерть Литвиненко и отправление Скрипалей — часть некоей общей картины, скажем так, то почему британское правительство не восприняло это всерьез в первый раз? Почему случилось то, что случилось в 2018 году? Ведь Литвиненко умер в 2006. Сейчас не считаете ли вы, что британское правительство несет ответственность за свое несерьезное отношение к вопросу?

Мы всерьез восприняли это и в первый раз. Я работал в России сразу после истории с Литвиненко. Мы приняли ряд мер против интересов России в ответ на ее отказ сотрудничать по этому делу. Позиция российских властей не изменилась. Как мне кажется, это и повлияло на наш подход к делу Скрипалей. Думаю, мы доносим свою мысль четко и без обиняков — в случае нападения мы будем защищаться, и у нас есть нужные для этого средства.

Россия — угроза для Великобритании?

Тут все не так просто. Россия иногда делает нечто, что мы находим опасным или угрожающим для нас или наших союзников, и мы на такие действия пропорционально отвечаем. Но наши отношения сложнее. Это может кого-то удивить, но есть сферы, где наши интересы совпадают, и мы сотрудничаем с некоторым успехом. К примеру, можно вспомнить ядерную программу Ирана. Думаю, все знают о соглашении, заключенном несколько лет назад, которое должно было побудить Иран отказаться от производства ядерного оружия. Один из участников соглашения, Соединенное Королевство, решил избрать иной подход. И наша позиция совпала с российской — мы хотим сохранить соглашение, а если это невозможно — найти способ обеспечить его задачи, т.е. предотвратить иранскую ядерную программу. И в последние несколько дней я принимал высокопоставленного коллегу из Лондона. Его зовут Ричард Мор, ближайший советник министра иностранных дел по международной безопасности. Он посещал Россию с коллегами из Франции и Германии, чтобы обсудить с заместителем министра иностранных дел России Сергеем Рябковым, как достичь консенсуса по системе мер, которые не дадут Ирану изготовить ядерную бомбу.

На недавней ежегодной пресс-конференции Владимир Путин заявил: если Запад считает, что может просто «стучать нам по голове» в одних ситуациях, и при этом ждать от нас помощи в других ситуациях, то это большая ошибка. Россия не потерпит такого обращения. В целом, кажется, что власть предержащие в Москве не одобряют такого подхода Запада.

Давайте вспомним, что случилось за прошлый год только между Россией и Соединенным королевством. Это был очень сложный период после марта 2018.

После дела Скрипалей.

Мы выдворили российских шпионов из Лондона, в ответ Россия потребовала от меня попрощаться с множеством моих сотрудников здесь в Москве. Но далее последовало вот что: лидеры двух стран, господин Путин и премьер-министр Тереза Мей решили, что нам нужно выбрать другой подход, что идти дальше по такому пути не в интересах обеих стран. На саммите G20 произошла встреча президента Путина и Терезы Мей. Она была непростой. Собственно, никто и не ждал, что она будет легкой. Но она была необходима. В результате оба лидера дали своим подчиненным указание открыть каналы, но также разбирались сами и в сотрудничестве с российскими коллегами в том, что делать дальше. Весь смысл таких каналов коммуникации высокого уровня, то, ради чего люди вроде меня сидят в Москве, а люди вроде посла России Андрея Келина в Лондоне именно в том, что правительствам нужно вести текущие дела. Природа этих дел и тон общения меняются изо дня в день. Но, в конце концов, всегда остаются обязательные вещи. Тут еще вот какая особенность: обе страны — постоянные члены Совета безопасности ООН. На нас лежат обязательства по поддержанию международного мира и безопасности. Все постоянные члены Совбеза ООН могут исполнять эти обязательства, только когда понимают, чего добиваются остальные, когда могут найти точки соприкосновения.

Вы упомянули предыдущего премьер-министра Терезу Мэй. Как вы считаете, насколько личности влияют на международные отношения в целом и, в частности, отношения России и Соединенного королевства? Нынешний премьер бывал здесь, в Москве, когда был министром иностранных дел, и оставил весьма заметный след своими резкими высказываниями, которые многие в российском правительстве восприняли как оскорбление. Как вы думаете, как все сложится между Путиным и Джонсоном?

Личности важны. Если лидеры находят взаимопонимание, то, значит, они смогут доверять друг другу. То есть их переговоры по сложным вопросам будут более продуктивными, чем, если бы доверия не было или если бы они не ладили между собой. Но в итоге лидеры ориентируются, прежде всего, на собственное понимание интересов своей страны. А личная вражда или дружба на это, в конечном счете, не повлияет. Действительно, господин Джонсон был здесь в 2017 году в качестве министра иностранных дел. Еще до визита мы обсуждали, в чем задача этой поездки. Он четко обозначил, чего хотел добиться в крайне сложной политической обстановке между Великобританией и Россией. Он хотел понять, можем ли мы изменить тон общения, и таким образом прийти к более продуктивным дискуссиям. Вы можете заявить, что это был неудачный момент. Господин Джонсон, как мне кажется, тоже вернулся в Лондон с чувством, что он не добился многого из того, на что надеялся. Но у нас остаются интересы в России, а у России — в Великобритании. Мне кажется, что реальный вопрос для лидеров обеих стран - чего вы на самом деле хотите от отношений? Ведь если мы не вполне четко это понимаем, то будут решаться только текущие вопросы, и не будет никакого движения.

Если вернуться к вопросу доверия. Глава комитета начальников штабов Великобритании выделил Россию и Китай как, мягко говоря, самые проблемные страны для Соединенного Королевства. В таких обстоятельствах, мне кажется, какие бы ни были интересы, между Лондоном и Москвой просто совершенно нет доверия.

Работа главы комитета начальников штабов — объяснять свое видение ситуации политическим лидерам и населению, рассказывать, какие вопросы безопасности и обороны требуют внимания. В последние 20 лет наши усилия в вопросах безопасности во многом были сосредоточены на противодействии терроризму и несостоявшихся государствах. К сожалению, сейчас мы вынуждены жить в мире, где снова встали такие проблемы, как структура европейской безопасности, провал Договора о ракетах среднего радиуса действия, который развалился, так как Россия нарушила его условия. Нам приходится вновь гораздо серьезнее рассматривать вопросы контроля над вооружениями в Европе. Мы не хотели оказаться в такой ситуации в 2020 году, но все, увы, обстоит так, как есть. Так что для нового парламента в нашей стране одной из первоочередных задач станет анализ тем стратегической обороны и безопасности. Мы рассмотрим нужды страны в этой сфере на ближайшие 10 лет и примем соответствующие планы.

Давайте посмотрим на ситуацию в России. Тут есть нечто, что также может затронуть Великобританию. В последние несколько месяцев встал вопрос так называемых «иностранных агентов». Был принят и подписан закон, который создает возможность вносить иностранные СМИ и людей, которые с ними сотрудничают, в категорию «иностранных агентов». Им придется в этом случае работать в весьма специфических и довольно жестких условиях. К ним могут применяться штрафы и даже административный арест. Десятки людей здесь работают на британские СМИ, в том числе, на Русскую службу Би-би-си. Вы боитесь за их судьбу?

Я не стану комментировать внутреннюю политику России. Важнейший принцип дипломатии — не вмешиваться в домашние дела друг друга. Мы рассчитываем, что и Россия не станет вмешиваться в наши внутренние дела. Но есть ряд сфер, где происходящее в России нас очень интересует, и одна из них — свобода средств массовой информации. На наш взгляд, свободные, успешные и независимые СМИ абсолютно необходимы для любой демократической страны. Тут хорошей иллюстрацией может служить наше с Вами интервью. Если включить Би-би-си или любой другой эфир в Великобритании, то каждое утро вы сможете услышать, как журналисты задают министрам крайне сложные вопросы от лица общества. Они отвечают, ведь если не ответят — это создаст политические проблемы для них. И именно это мы и имеем в виду под свободой средств массовой информации — возможность для СМИ призвать влиятельных людей к ответу. Мы также считаем неправительственные организации важной частью современного общества. Они пытаются улучшить жизнь своим согражданам через продвижение прав человека, личных свобод, предоставляя услуги и поддержку бедным, престарелым или людям, неспособным заботиться о себе. Это нормальная часть жизни в современном обществе. Если наши люди, наши НКО могут как-то помочь с развитием гражданского общества в России, не думаю, что с этим есть какая-то проблема.

Но российское правительство заявляет, что имеет право принять такой закон, что подобные законы есть в Америке. Или, если говорить о свободе СМИ, то говорят о канале RT, на который Ofcom, британский регулятор в сфере СМИ, наложил санкции за их репортажи. В целом, если верить жалобам Москвы, российские СМИ, особенно контролируемые государством и финансируемые им, вроде RT или «Спутника», подвергаются притеснениям со стороны британских властей.

Их никто не притесняет. Для тех, кто не знает, Ofcom — независимая организация. Это общественная организация, неподконтрольная государству, работа которой — надзор за исполнением и применением законов вещания в Великобритании. Согласно этим законам, любое вещание, будь то RT, CNN или Би-би-си, обязано быть точными и непредвзятыми. В ряде случаев — пять за последний год, и более десятка за последние пять-шесть лет — в Ofcom оценили эфир Russia Today (RT) и пришли к выводу, что они неточны и предвзяты. Их обязали их это исправить. Иногда Ofcom проводит и оценку программ Би-би-си. Это их работа — следить, что представляют на суд общественности журналисты. Есть важный нюанс: Би-би-си - общественный вещатель, в их обязанности не входит продвижение взглядов правительства. Russia Today — государственная организация, и работа их в том, чтобы продвигать взгляды российского правительства. Между ними большая разница.

Я сам работал на Би-би-си, и, конечно, знаю, что это общественное вещание. Но на самом деле здесь многие, в том числе в руководстве, не верят, что эта разница так велика. Они считают, что есть какой-то секретный телефонный номер, по которому премьер-министр может набрать гендиректора Би-би-си и сказать, как подавать тот или иной сюжет. Это тоже вопрос доверия, ведь здесь многие считают: Да, вы рассуждаете о демократии и прочих материях, но на самом деле, всегда есть интересы государства, и способы повлиять на СМИ или на парламент. Что скажете?

На это я отвечу — включите сегодняшний эфир Би-би-си в 7 утра, главную новостную программу, которую все слушают за завтраком или в машине. Вы услышите, как министрам, да и премьеру, задают весьма сложные вопросы. А если они уклоняются от ответа, вопрос повторят.

Еще одна проблема, которая очень часто возникает в отношениях России и Великобритании, —  вопрос российских денег и российского влияния через большие инвестиции в Соединенное Королевство, через российских олигархов. Великобритания — одна из немногих стран в мире, в которой есть так называемый «закон Магницкого». Также у вас принят особый акт, требующий объяснять происхождение больших денег, которые инвестируются в Великобританию. Используется ли это законодательство на практике?

Для начала, значительная часть моей работы — привлекать российские инвестиции и крупные компании в Великобританию. Мы хотим деловых отношений с Россией, хотим, чтобы российские компании приходили в страну и открывали там филиалы. Но мы также хотим, чтобы все было по закону. То, о чем вы говорите — инструменты, которые мы уже имеем или вводим в действие, чтобы дать нам возможность определить, действительно ли мы хотим, чтобы те или иные компании или люди находились в Великобритании. Законы касаются не только России. Если вы взглянете на закон о вкладах неустановленного происхождения или закон, который мы собираемся принять с новым парламентом, так называемый «акт Магницкого», то они не направлены конкретно на Россию. Они затрагивают конкретные действия. Если деньги получены преступным путем или имеют коррупционное происхождение, то они не нужны Великобритании. Мы детально расследуем происхождение состояний. Если вы нарушаете права человека или были замешаны в чем-то, что противоречит нашим ценностям или интересам, то мы не будем рады вам. Если же все законно, то добро пожаловать!

Но многие ведь уже живут в Вашей стране…

Да.

Так что если вы обнаруживаете, что олигарх получил свое богатство не вполне легально —  а это, наверное, очень легко выявить — то что вы скажете этому человеку: Мы аннулируем вашу визу, выгоним из страны, заморозим активы? Что предусматривает закон? Ведь до сих пор, по сути, ничего не происходит.

Мы в самом начале пути, но, как я сказал, мы разрабатываем систему инструментов, которые позволят нам принять меры, если присутствие кого-либо в стране противоречит нашим интересам. Но я также должен вернуться к факту, что огромное число россиян живет в Великобритании, работает и ведет бизнес абсолютно законно. Мы рады таким людям.

Почему британские визы так ужасающе дороги? Надо уплатить 126, мне кажется, долларов за полугодичную визу, а потом цена растет по экспоненте. Стандартная шенгенская виза стоит 35 евро, независимо от срока.

Британская виза стоит одинаково во всем мире, поскольку парламент решил, что соискатели виз должны быть способны оплатить расходы на нее и что мы не будем спонсировать визы из наших налогов. Тут важно упомянуть одну цифру: за прошлый год мы выдали россиянам 146 тысяч виз, и, по моим данным, 99 процентов заявок были удовлетворены.

Если вернуться к истории, к 450-летней годовщине дипломатических отношений между Россией и Великобританией. В 2020 году будет еще одна важная дата в жизни обеих стран — 75 лет с окончания Второй мировой войны и победы над нацисткой Германией 9 мая. День Победы в России. Вы сказали, что сейчас вокруг России напряженная обстановка. В то же время президент Путин хочет видеть в этот день большинство мировых лидеров, и глав стран-союзников в войне, вместе с ним на Красной площади. Стоит ли ждать британских гостей высокого уровня — членов королевской семьи или правительства?

Мы получили приглашение для премьер-министра Великобритании и решим совместно с новым премьером, какого уровня представителям следует там быть. Это, конечно, крайне важная и значимая годовщина. Когда мы думаем о таких датах, они вызывают сложные чувства. Конечно, мы празднуем гигантский успех союзников — победу над нацизмом. Мы также вспоминаем понесенные жертвы и заплаченную за это цену — огромное число людей, миллионы и даже десятки миллионов тех, чьи жизни были уничтожены в России, в бывшем Советском Союзе, в Великобритании и других оккупированных странах Европы. Так что когда несколько лет назад мы отвезли небольшую группу ветеранов в Архангельск на годовщину британских арктических конвоев — это было радостное и, в то же время, грустное событие, ведь эти старики вспоминали друзей, которые не вернулись с войны. Есть и другой аспект этой темы, очень важный — очень часто мы слышим упрощенные версии и точки зрения, по поводу истоков войны...

Вы имеете в виду здесь, в России?

Не только, но я думаю сейчас именно о России. Нынешним поколениям необходимо составить целостную картину того, как от 1917, 1918 и 1919 годов, от Версальского договора мы пришли к подъему нацизма и фашистских движений по всей Европе. Важно понимать и контекст событий в Советском Союзе в то время — «большого террора» и личности Иосифа Сталина. Мы объединились в военный союз, который, конечно, позволил победить Германию. Но в результате мы пришли к Холодной войне и к насаждению коммунистических режимов в Центральной и Восточной Европе, где этого вовсе не хотели. Боюсь, все это — часть контекста, о котором мы говорим. Так что по мере приближения годовщины 1945 года мы собираемся, в духе осмысления и уважения к невероятным жертвам, которые принесли в первую очередь здесь, в странах бывшего Советского союза, также попытаться объяснить, что на самом произошло в двадцатом веке, и что это значит для двадцать первого века и наших сегодняшних проблем.

Президент Путин уже объяснял, что произошло. В 1938 году был Мюнхенский договор между Францией, Великобританией и нацистской Германией. Так что это вы запустили маховик войны. Советский Союз был просто вынужден реагировать на обстоятельства, созданные другими.

Это не та дискуссия, которую имеет смысл вести на уровне таких обобщений. Да, было Мюнхенское соглашение и был пакт Молотова-Риббентропа. Было разное, и чтобы понять, что произошло, надо увидеть всю картину.

Значит, история — то, над чем нам остается размышлять в отсутствие важных политических дел. У вас много истории.

Размышлять и учиться. У нас здесь есть весьма интересные для вас вещи [Показывает книгу] — иллюстрации того, как работали когда-то мои коллеги и предшественники здесь, в Москве, эпоху Советского Союза. Вот журнал записей от 1962 года, еще до времен таблиц в ExceI.

И программ, Microsoft Office, да.

У меня есть календарь событий. Это был 1962, пик холодной войны и закрытой системы в СССР. Нам тогда было очень сложно понять, что за решения принимались и что они для нас значили. И чтобы это понять, сотрудники посольства отслеживали события. Изо дня в день зесь описывалось все, что происходило в Союзе… Вот, Косыгин.

Председатель Совета Министров Советского Союза на тот момент

Да. Он полетел в Рим с визитом. Открытие встречи по рыболовству во Владивостоке. «Правда» публикует заявление участников встречи работников рыбного хозяйства во Владивостоке о достижениях и целях рыбной промышленности на Дальнем Востоке.

То есть они, по сути, переписывали советские газеты.

Да. Вот это мне особенно нравится — «Теоретическая конференция по управлению развитием коммунистического отношения к труду». Веселенькое, наверное, было мероприятие!

Наверное, крайне веселое. Наверное, и после было весело. А что у вас там, что в другой книге?

Другой журнал. Тут конкретно описывалось, чем занимались руководители СССР в каждый день. Поездки партийных руководителей.

Это как...хит-парад членов Политбюро.

Здесь у нас четыре члена, Брежнев на самом верху, и кандидаты в члены с Алиевым на самом верху. И все, что они делали каждый день. И из этого можно понять, что на уме у глав партии, что для них важно. Изо дня в день посольские аналитики скрупулезно изучали «Правду», телеэфир и так далее. Здесь описан пленум ЦК КПСС — кто выступал, в каком порядке и о чем. Что еще интересно в этом журнале, так это вот этот господин…

Горбачев М.С.

Да. Здесь он кандидат в члены Политбюро. А к концу книги, буквально через пару страниц, он полноценный член Политбюро. Брежнев уже был довольно старым, к этому моменту, так что мы пытались разобраться, кто станет егопреемником. Каково следующе поколение политиков и что это значит для западных интересов? Какого рода политику будет вести СССР в следующие 10-15-20 лет? Еще один крайне интересный момент. Я специально выделил, настолько интересный. Самая важная запись в этой книге.

«10 ноября 1982. Брежнев умер 8:30 утра. Официальное сообщение сделано в 11 утра». Я ведь помню этот день.

А если перевернуть страницу…

Что здесь...О, это принятые делегации!

Да. Приезжающие делегации, кто организует похороны, кто встречается с действительно важными людьми, кто встречается с не настолько важными людьми. Кто прощупывает почву для перехода власти. И именно здесь...

 «Принял делегацию Ясира Арафата».

Да. Здесь «кремлинология» оказывается очень кстати. Она считывала такого рода информацию в крайне закрытой системе и объясняла, что происходит. Если вернуться к предыдущей книге записей, когда мы изучали преемников Брежнева, Андропова, Черненко, то мы очень быстро отметили Горбачева как восходящую звезду. Мы пригласили его в Лондон, премьер-министр Маргарет Тэтчер встретилась с ним. МИД готовил ее к этой встрече. Наши историки и советологи объясняли ей, почему этот человек важен и почему необходимо установить с ним контакт. Остальное — история.

Делегация на похоронах Брежнева во главе с Тэтчер там тоже внесена?

Уверен, что да. Где-то точно должна быть.

Я нашел ее [показывает еще одну книгу] в шкафу в своем кабинете пару месяцев назад.

То есть она просто лежала там?

Просто лежала. О ней забыли. Она лежала в куче бумаг и книг. Вот почему всегда нужно подписывать гостевую книгу! Это журнал тех, кто посетил посольство. 1985 год. Не так много визитеров в то время. Тони Бишоп, наш ведущий эксперт по России в то время. На 1985 у вас 3 страницы посетителей. Ничего не происходит. А затем становится интересней по мере приближения конца СССР. Контекст становится ясней. Знаете, кто это?

«Маргарет Тэтчер, Денис Тэтчер. 8 и 9 июня 1990 года».

1990. То есть холодная война идет к концу, госпожа Тэтчер наносит визит в Москву, мы уже ведем дела, общаемся. Тем не менее. Еще немного вперед. И здесь мы найдем... узнаете подпись?

Михаил Горбачев и Раиса Горбачева. То есть 27 апреля 1992. Горбачев уже не у власти.

Да. Еще немного вперед, что-то назревает, приезжает все больше высокопоставленных людей, все более серьезных, советники по политике, премьер-министры.

Вот Джон Мейджор.

Да, премьер Джон Мейджор. Дуглас Херд, министр иностранных дел. Множество интересных людей. Вот Денис Скотт, Букингемский дворец. Еще 3-4 человека — представители королевского двора. Это уже о чем-то говорит. Ведь они готовят вот это.

Это государственный визит Ее Величества...

Да, это королева Елизавета и принц Филипп. Первый и единственный визит царствующего монарха Великобритании в Россию за 450 лет. Невероятно важные исторические визиты, а за ними следовали и другие.

Это принцесса Диана. 15 - 16 июня 1995 года. Вам нужно отсканировать это, сделать копию для презентаций.

Я даже не уверен, что эта гостевая книга должна быть здесь, в Москве. Ведь это исторический документ.

Как вы анализируете российских политиков сегодня? Гуглите, вместо того, чтобы все выписывать?

Да, ищем в сети. Конечно, не стоит верить всему, что пишут в интернете. Боюсь, это одна из особенностей современной жизни — огромное количество плохой информации. Сегодня, конечно, политическая система России намного более открыта. Но иностранцу все еще сложно понять, что действительно происходит в России. Впрочем, не сомневаюсь, что иногда иностранцу сложно понять, что происходит в моей стране, Великобритании. В особенности на фоне политических сложностей последних лет. Но, в конечном счете, моя работа — понять страну, в которой я работаю, и объяснить это руководству Великобритании. И наоборот. Это и есть работа дипломата.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.