Журналист Саймон Шустер: теперь Обама примет «закон Магнитского»

А премьер-министр Дмитрий Медведев поздравил Барака Обаму с победой в своем твиттере, написав «Barack Obama Congratulations!». А поражение Ромни премьер прокомментировал так: «Я рад, что президентом очень влиятельного государства не будет человек, который считает Россию врагом номер один».

Правда, председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков заявил, что так называемая «перезагрузка» российско-американских отношений провалилась, и двум странам надо начинать с чистого листа. У нас в гостях Леонид Калашников, первый заместитель председателя комитета Госдумы по международным делам и Саймон Шустер, корреспондент издания «Тайм».

Кремер: Саймон, вы голосовали?

Шустер: Да.

Кремер: За кого?

Шустер: За Обаму. Мы победили.

Кремер: Есть мнение, что, избрав Обаму, Америка обрекла себя на некоторый застой. Потому что это тот же самый президент.

Шустер: Это не ощущается. Я думаю, как раз те препятствия, которые представляли республиканцы в Конгрессе и Сенате, будут как-то смещаться, и он сможет вырабатывать такие законопроекты, которые были невозможны в первые четыре года. В первые четыре года республиканцы поставили себе совершенно конкретную задачу – блокировать все его инициативы, чтобы он не смог избираться на второй срок. Это не получилось.

Казнин: Это совсем другой Обама, чем тот, который был четыре года назад? Так говорят эксперты. В этой кампании почти не звучало, что он чернокожий. Хотя  в прошлой кампании на этом делался акцент. Сейчас речь шла о битве программ.

Шустер: Да. И электорат кардинально изменился. Уже чернокожий президент считается совершенно нормальным, никого это не удивляет. И то, что его соперник был мормоном, обсуждалось, но не так остро. И так же изменился электорат в том плане, что энтузиазма было меньше, яростная поддержка Обамы не было.

Казнин: Российское руководство высказало сдержанную поддержку Обаме. Но есть пункты, по которым нам, наверное, и в следующий срок Обамы будет сложно договориться. Это Сирия, Иран, ПРО.

Калашников: Эти проблемы никуда не исчезли, но я все-таки начну с того, чем закончил мой собеседник. Мы не удивимся, если завтра, в следующем электоральном цикле Хиллари Клинтон будет выставлять свою кандидатуру и победит. Хотя бы потому что за афроамериканца сейчас проголосовало, как это ни парадоксально, большинство белого населения Америки.

Кремер: Население в этом смысле не изменилось…

Калашников: Но многие говорят, что за Обаму голосуют афро- и испаноамериканцы. А сегодня по активности белое население голосовало больше. 70% проголосовало за Обаму. Поэтому там была действительно битва программ. Как это скажется на наших двухсторонних отношениях? Не затормозит. Пришел бы республиканец, как раз на год была бы пауза определенная, риторика определенная. Потом опять все вернулось бы в прагматичное русло, пришлось бы договариваться, потому что эти вопросы сегодня без России решить не так просто. Афганистан, центрально-азиатский регион… Что касается Ирана, Сирии или ПРО – эти вопросы лежат только в русле договоренности. Я с интересом прослушал выступление на «Эхо Москвы» посла Макфола. Он в числе первоочередных задач президенту для решения с Россией назвал Сирию, Иран, ПРО и экономику. А как их решать? Только садиться за стол переговоров.

Казнин: Как можно договориться по Сирии, Ирану, если Россия будет накладывать вето на любые введения международных сил, например?

Калашников: Если речь вести только о санкциях, то мы никогда не договоримся. Как раз что мне понравилось в сегодняшней риторике Макфола, что другого пути нет. Даже гражданская война кончается переговорами. А без России здесь ни в иранском, ни в сирийском вопросе не решить. По ПРО, правда, поезд двигается мимо нас. Обама исповедует те же самые ценности для Америки, что и Ромни, если бы он пришел. Просто один жестче, другой проповедует мягкую силу. И с этой мягкой силой они будут идти по ПРО дальше. А как России с этим? Будут ли считаться или не будут? Подозреваю, что от того, что Обама остался на второй срок, вряд ли что-то изменится.

Кремер: Как  вы можете прокомментировать заявление Алексея Пушкова о провале «перезагрузки»?

Калашников: Я не хочу комментировать Пушкова в таком ключе, что она «провалилась». Я  скажу от себя, что перезагрузка как раз удалась. И во многом она удалась в понимании американском. И автором были американцы. И Обама был автором. Они должны были это делать, исходя из интересов Америки. Мы говорим об интересах России. Перезагрузка по-американски – это соглашение СНВ III. Русские к этому стремились, но американцы в первую очередь: контроль вооружения... Там был подтекст: как раз ПРО – та слабость, о которой мы говорили с самого начала. Если эту слабость не исправить, то она приведет нас к ПРО. Для обывателя скажу: что такое ПРО? Это проходили в советское время. Когда СССР в 1960-е отставал по количеству боезарядов от Америки, начали создавать противоракету. Мы в СССР ее изобрели. В тот же год, когда улетел Гагарин в космос. Потому  что у нас было меньше оружия, нам надо было как-то защищаться. После того, как мы нарастили количество противоракет, американцы этим не особенно сильно занимались. Мы в то же время боезаряды привели в баланс с Америкой. Американцы сказали: давайте прекратим ПРО развивать, давайте будем баланс соблюдать. А теперь наша сторона обессилена, и американцы забыли о своем предложении. Эта проблема не решаема, если американцы не изменят подходы.

Казнин: Скажите, Саймон, как в Америке относятся к случайно ставшему достоянием публичности разговору Барака Обамы, когда он сказал, что будет более гибким во втором сроке.

Шустер: К этому относились отрицательно, особенно после того, как телеканал Республиканской партии Fox и сам кандидат раскручивали это как знак слабости. Частично из-за этого Обама может проявить больше гибкости, чем во время предвыборной гонки, когда было опасно общаться или вести какие-то переговоры с Россией. Сейчас он станет более гибким. Но таким, каким он был в начале своего первого срока, он не будет.

Кремер: Что на ваш взгляд сейчас произойдет с законом Магнитского?

Шустер: Он будет принят.

Кремер: Он не был принят, администрация Обамы участвовала в том, чтобы оттянуть этот момент на после выборов. А теперь будет принят. Это часть гибкости?

Шустер: Надо вспомнить, что Белый дом и Госдепартамент старались сопротивляться. Эта инициатива Конгресса и Сената. Этот закон получил огромную поддержку с обеих сторон.

Кремер: Теперь они сопротивляться не будут?

Шустер: Они не могут. Это все-таки отдельные ветви власти. Если бы Белый дом или Госдепартамент имел рычаги сказать Конгрессу «нет, это не принимать», то смогли бы. Но у них нет таких полномочий.

Калаш: Госдепартамент принял два года назад даже закон. Он и сейчас имеет право не пускать и не давать визы. Поэтому американцы уже давно такие списки принимают на уровне Госдепа.

Кремер: Как в наших отношениях с Америкой быть с тем, что Путин считает Обаму слабым президентом?

Шустер: У меня нет такого ощущения. Думаю, что Путин во время своей предвыборной гонки в этом году слишком далеко зашел в риторику антиамериканизма.

Кремер: Это была игра, и на самом деле он не считает так?

Шустер: Я не знаю, у меня нет доступа к его мыслям.

Калашников: Я не увидел, чтобы Путин утверждал, что Обама – слабый президент. Обама - очень сильный президент. Если судить объективно, он выполнил почти все из того, что обещал четыре года назад, поэтому он и победил сегодня. Путин, думаете, этого не понимает?

Кремер: «Перезагрузке» нужна перезагрузка?

Калашников: Нужно новое дыхание. Но нужно понимать, что есть определенные рамки, и нужно понимать, исходя из каких принципов, строит свою внешнюю политику США. Россия для США - в экономике «ничто». Потому что у них ничтожно малые величины в экономике сегодня, а это очень плохо. Единственное, что нас сегодня и связывает, и разъединяет – это внешнеполитические вопросы. «Перезагрузка» будет крутиться как раз вокруг тех внешнеполитических вопросов, через которые США не может переступить без России. И мы должны объективно давать себе в этом отчет. Другой вопрос: постсоветское пространство, евразийский сектор России, где Америка тоже имеет провозглашенные принципы. Это новые подходы будут. Например, новый шелковый путь, вывод войск из Афганистана: что там будет с наркотиками, либо это будет колумбийская модель только  на нашей границе – это тоже вызовы, которые надо принимать. Тут надо садиться и пытаться их минимизировать. А другого пути нет. Только здоровый прагматизм. Каждая сторона, естественно, будет отстаивать свою точку зрения. Я бы хотел, чтобы Россия ее отстаивала так же решительно, как и Америка. Но у Америки больше возможностей для этого.