Закон о защите чувств верующих вступил в силу. Что и от чего будут защищать – объясняет депутат Госдумы Михаил Маркелов

Само понятие «религиозные чувства» активно обсуждалось в юридических кругах, комиссия общественной палаты пришла к выводу, что оно не является юридически точным. Однако в законе «чувства» остались. Довольны ли инициаторы законопроекта тем, что получилось – спросили у депутата Госдумы Михаила Маркелова, который стоял у истоков нового закона.

Лобков: Как я понимаю, вы один из тех, кто стоял у истоков этого законопроекта. Как вам оперативность принятия этого закона? Как вы считаете, ее будут употреблять, или это будет одна из спящих статей Уголовного кодекса?

Маркелов: Во-первых, нет никакой скорости и поспешности. Это неправильно. Закон действительно выверенный, это один из тех редких случаев, когда закон прошел огонь, воду и медные трубы, поскольку до того, как он был принят даже в первом чтении, прошли широкие общественные слушания с представителями общественных организаций, общественной палаты. И кстати, мы благодарны нашим коллегам из общественной палаты, которые вносили поправки, они были учтены во втором чтении и впоследствии в третьем.

Лобков: Я с вами не соглашусь, потому что одна из поправок – предлагалось вообще убрать «чувство», потому что «чувство» - предмет литературный. Оскорбление святынь, каких-то мест религиозных культов – это более-менее доказательно, а вот, что такое «чувство»?

Маркелов: Нет закона об оскорблении чувств граждан. Физически его не существует.

Лобков: Там есть понятие «религиозное чувство».

Маркелов: Это изменения 148-й статьи Уголовного кодекса. Когда мы говорим о лирических критериях, мы должны говорить о квалифицирующих признаках. То, что касается квалифицирующих признаков, все прописано уже в действующем законе. Безусловно, закон будет работать. У нас было много споров, будет ли какая-нибудь правоприменительная практика у закона о некоммерческих организациях, так вот время показывает, что закон этот работает. И, соответственно, у нас нет никаких сомнений в том, что этот закон будет работать, просто не надо передергивать и утрировать. Оппоненты этого закона очень часто обращаются к моральным категориям, критериям, но нельзя забывать о том, что когда мы принимали этот закон, мы руководствовались, прежде всего, теми вызовами и отвечали  на те вызовы, которые, к сожалению, сегодня существуют в обществе, хотим мы этого или не хотим. И не только  у нас в стране, но и во всем мире. Вы помните события во Франции во время празднования 850-летия собора Парижской Богоматери, когда небезызвестная группа «Фемен» осквернила колокола, содрав с них позолоту. Вы помните гнусные выпады во время интронизации Папы в Ватикане. Мы столкнулись с точно такой же ситуацией.

Лобков: Вандализм, хулиганство – есть куча статей, которыми можно описать юридически. Если есть желание влепить что-то, то можно влепить по другим статьям.

Маркелов: Есть хулиганство, и есть выходка небезызвестной группы, не буду произносить ее название, в храме Христа Спасителя. Если бы эти дамы знали о том, что по совокупности они могут получить еще три года, они бы задумались, стоит ли заниматься тем в православном храме, чем они занимались.

Арно: А как вы считаете, если бы они не совершили этого, не был бы принят закон?

Маркелов: Всегда к принятию закона что-то является катализатором. В определенной степени, не только эта ситуация. Я могу привести массу других примеров. Могу перечислить выпады в адрес православной церкви. За последние 5-10 лет, нет, вру, с 2006 года в Дагестане было убито более 40 муфтиев. Это тоже определенные вызовы. Это касается не только православия. Закон  в большей степени защищает конституционные права всех граждан, в том числе и верующих.

Лобков: Вы учли несколько поправок. Первый текст законопроекта я читал. Там были четыре традиционные конфессии, их убрали. Тогда, получается, должны защищать все, нет никаких четырех конфессий, их нет в Конституции…

Маркелов: Нет, мы поэтому и говорим: мы защищаем конституционные права граждан.

Лобков: Могу вам признаться, я верю в летающее макаронное божество, я считаю, что любое поедание при мне макарон является оскорблением, оскорбляет мои религиозные чувства. Что мне при этом делать? Как закон защитит мои права?

Маркелов: Мы в том же смысле рассматривали изменения в Кодекс административных правонарушений, в часть мировоззренческой символики. Мировоззренческой символикой является и православие, и все, что угодно. Не все, что угодно. Нет. Если сегодня союз мечеорала считает, что их эмблема является мировоззренческой символикой, они могут это обсуждать на кухне, где угодно, ради Бога, но в случае возникновения судебного прецедента, к суду привлекаются эксперты, тогда эксперты смогут объяснить, что является мировоззренческой символикой. И крест, и мусульманская символика – мировоззренческая символика. Но все перечисленные вами эмблемы, символы не являются мировоззренческой. Вы можете все, что угодно для себя нарисовать.

Лобков: А рериховская символика? Там огромное число людей. Или в парке Царицино есть символы языческие, и там довольно много людей собирается.

Маркелов: Мы же должны не забывать не об использовании этой символики, а об оскорблении публичными действиями, направленными в основном… в местах, где проходят богослужения, в храм нормальному человеку… Вам не придет в голову, что надо сейчас обнажиться и бегать по студии. Вы нормальный человек. Так же, как нормальный человек не придет в церковь, он может ходить….

Лобков: Что такое церковь? Я не понимаю…. Капища, пиццерия….

Маркелов: Места богослужения, там, где проходит Крестный ход, Рамадан и так далее.

Лобков: Языческое богослужение….

Маркелов: Если туда приходит человек и начинает публично выказывать свое негативное отношение к церкви, он оскорбляет чувства верующих.

Лобков: Люди, которые пытаются в течение двух лет сжечь столбы на капищах в парке Царицино, подпадают под этот закон или нет? Они православные, сжигают идолищ, подобно князю Владимиру, и наносят на них православную символику.

Маркелов: Это не является… Мы рассматриваем признаки и говорим о  мировоззренческой символике. Это не является мировоззренческой символикой. Не является. Это является мировоззрением… понимаете, мы можем уйти в такие дебри, что окажется, что и нацисткая символика – мировоззренческая, хотя она запрещена.

Лобков: Именно к этому я вас и подвожу. Что вы не получите истинной защиты верующих. А судьи получат кучу исков от городских сумасшедших.

Маркелов: Мы подошли  к серьезной проблеме - когда, например, мы говорим, что завтра свидетели Иеговы или еще кто-то пойдут в суд, я согласен - мы подошли к вопросу развития в нашей стране сектантства. И эта тема заслуживает отдельного рассмотрения, именно поэтому сейчас создана рабочая группа, мы создали группу, которая этим вопросом будет заниматься специально, профессионально, с привлечением экспертов, чтобы совершенствовать законодательство в плане борьбы с сектами. Да, один закон есть, из него будут вытекать в правоприменительной практике вопросы, и эти вопросы надо…

Лобков: Вот у меня возникают вопросы, я был в Царицино, я видел…

Арно: Паша, у меня тоже возникает вопрос: что будет с современными художниками, которые часто в своих инсталляциях используют иконы, страницы Библии…

Лобков: Распятого медвежонка на кресте…

Маркелов: Ничего с ними не будет. Я абсолютно уверен. Мы все-таки говорим  о более базисных вещах, мы говорим о тех публичных вызовах, оскорбляющих умышленно действиях, которая оскорбляет чувства верующих.

Лобков: Выставка – публично пространство? Публичное. Туда может спокойно прийти верующий.

Маркелов: Эта выставке же не проводится в храме Христа Спасителя? Не проводится. Туда могут прийти люди или не прийти. Туда же не загоняют никого насильно. Не заставляют эту выставку пропагандировать со страниц СМИ негативное отношение к религии? Нет. Соответственно, человек самовыражается, он открыл зал, к нему либо идут те, кто является поклонниками его мастерства, либо не идут. То же самое и в храм. Мы никого не заставляем в синагогу, мечеть, костел приходить. Но ты не имеешь права приходить и оскорблять своими действиями тех, кто верует. В том числе это касается защиты конституционных прав всех граждан. Любой человек вправе. И там есть статья, которая говорит об ответственности за воспрепятствование богослужению.

Лобков: Как я понимаю, вы задали работы тем, кто будет интерпретировать этот закон.

Маркелов: Правоприменительная практика всегда оттачивается со временем. Безусловно, возникают вопросы и с течением времени возникают предложения….

Лобков: Ну, главное, чтобы не было права есть говядину в присутствии индуиста, свинину в присутствии мусульманина.

Маркелов: Ваше право никто не оспаривает. Но опять-таки вам же не придет в голову мысль прийти на священный обряд и публично резать сала, кричать, что нет Аллаха и так далее. Это публичное действие, которое оскорбляет этих людей. А если вы находитесь в компании за столом с людьми, которые едят свинину, кто-то ест баранину, это уже личное отношение, если они вас принимают, а вы принимаете их, никаких вопросов в плане законодательства возникнуть не может.