Зачем Путин вернул деньги за кровь

При этом совсем недавно, 20 января в России вступил в силу новый закон «О донорстве крови и её компонентов». Согласно ему, донорам перестали выплачивать денежную компенсацию. Зависит ли количество сдающих кровь от того, платят им или нет, – мы обсудили с заведующим отделением переливания крови Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии Павлом Трахтманом.

Казнин: Тут ведь надо еще детали уточнять? В законе оставалась возможность. Затем в Москве, Петербурге и некоторых регионах так и осталась эта плата.

Трахтман: Правда. Закон декларирует, что мы стремимся перейти к бесплатному донорству, но и сам и закон, и принятые после него подзаконные акты не запрещают сдавать кровь за деньги. Вводятся некоторые ограничения, не каждый человек, сдающий кровь, может получить деньги, но лазейки существуют. Крупные мегаполисы нашли свою собственную лазейку: человек, сдающий кровь бесплатно, получает «подарок» от города в виде денежной компенсации.

Кремер: Объясните, почему вы называете это лазейками. Как вы вообще относитесь к этом изменению закона. Что плохого в том, чтобы платить за донорскую кровь?

Трахтман: Это сложный вопрос. Здесь не столько медицинские, сколько социальные аспекты. Отмена этого закона, на мой взгляд, сейчас будет служить декларацией того, что в нашем обществе не действует социальная мотивация, что возможна только разнарядка или финансовый стимул. Это совершенно неправильно. Очень сложно в один день перейти к бесплатному донорству. Это и невозможно. Самое главное, что принятый закон и не требовал этого. Он декларировал, что мы стремимся перейти к этому. Очень многие мои коллеги вполне разумно предлагали альтернативу – постепенно, из года в год снижать сумму выплат, чтобы люди постепенно привыкли к тому, что кровь в нашей стране сдают бесплатно.

Кремер: Я сегодня много спорила с коллегами, которые говорили, что если в России не платить за кровь, то ее просто не будет. Что плохого в том, чтобы платить за кровь?

Трахтман: Процесс донорства, факт донорства – очень важный человеческий момент, когда вы хотите помочь близкому. Это не работа, не способ заработка, это способ помочь человеку. Переход на безвозмездное донорство, сопровождающийся массивной информационной кампаний, всегда приводил к тому, что количество доноров увеличивалось. В то же время в тех странах, в которых по тем или иным причинам приходилось внедрять платное донорство, всегда приводило к снижению количества людей, желающих сдать кровь бесплатно. Если кто-то сдает это за деньги, чего я пойду сдавать бесплатно. Вы должны всегда помнить, что донорство, ставшее источником дохода, всегда является соблазном – соблазном скрыть что-нибудь от доктора, скрыть что-нибудь о своем здоровье, что-нибудь о невозможности для самого себя сдавать кровь, скрыть что-нибудь, что может привести к вреду для человека, которому эта кровь будет перелита. Это не всегда случается, но это соблазн.

Кремер: Получается, что донорство и коммерческий подход к донорству резко снижает качество получаемой крови?

Трахтман: Он снижает качество. Я не был бы столь категоричен в слове «резко», но он снижает качество.

Кремер: И повышает опасность заражения.

Трахтман: Верно. Он снижает мотивацию людей приходить и становиться донорами. Это самое главное. Каждый донор проходит достаточно сложные, дорогостоящие, сложные этапы тестирования. Вероятность того, что что-то удастся скрыть, невелика. Гораздо важнее то, что исчезает социальная мотивация людей.

Казнин: В Москве в первую очередь забили тревогу, когда отменили плату. Хотя в Москве, казалось бы, наиболее граждански активное население живет в стране. Именно в Москве не хватает крови после того, как отменили плату. А в Мордовии, Тюмени и не было платы.

Трахтман: Да, это правда. Наша клиника расположена в Москве. У нас кровь сдают только безвозмездно. Мы никогда не работали с платными донорами. Вступление в силу этого закона никак не сказалось на количестве доноров, приходящих к нам.

Кремер: То есть их не стало ни больше, ни меньше?

Трахтман: Да, к нам каждый день 50-60 человек приходят безвозмездно сдавать кровь.

Кремер: Тогда, может быть, вы попробуете объяснить, какой самый лучший инструмент воздействия, чтобы это количество людей, которые готовы сдавать кровь, не падало?

Трахтман: Он простой. На сайте Минздрава после того, как вступил в силу этот закон, появилась большая волна, в том числе и в средствах массовой информации, в режиме онлайн появляются цифры, сколько крови заготавливается в стране с января. Количество крови выросло примерно на 5-6%.

Кремер: То есть это эффективный инструмент социальной рекламы?

Трахтман: Да. Сейчас очень много внимания приковано к этому. В средствах массовой информации об этом говорят. Люди слышат об этом. Раньше не слышали. Часто ли вам приходилось встречать рекламу на улицах города «приди и сдай кровь»? Не очень. Она есть, но не бросается в глаза. Пройдите в районе, где расположены клиники, в любом западном городе. Каждый 100 метров, на каждой автобусной остановке, на каждой телефонной будке будет баннер, на котором написано «приди и сдай кровь».

Кремер: То есть вместо того чтобы платить деньги, лучше их потратить на социальную рекламу?

Трахтман: Да, на методы социального поощрения: донор – это почетно.

Кремер: Какие методы социального поощрения хороши?

Трахтман: Фотография в районной газете, на подъезде повесить надпись. Для очень многих людей это важно. Не каждый об этом скажет, но почти для каждого это было бы приятно.

Казнин: Точно ли отменят нынешний вариант закона?

Трахтман: По всей видимости, да, потому что такие заявления от главы страны чаще всего приводят к каким-то изменениям.

Кремер: Он не просто сказал, он еще предложил главе Минздрава «умерить амбиции» и внести поправку в законодательство.

Трахтман: Я не слышал высказывание, но на мой взгляд это не совсем правильное решение.

Кремер: К чему оно приведет?

Трахтман: Ни к чему, все вернется ровно на те круги, которые были до вступления в силу этого закона. Мы были готовы, были близки сделать один из первых шагов к переходу к цивилизованному донорству. Это важный шаг. Этот закон был первым шагом. Сейчас этот шаг будет отменен. Это не скажется никаким образом ни на чем. Просто мы не пойдем по правильному пути.