За сто дней до Олимпиады жителям Сочи все-таки разрешили топить печи. Интервью Юрия Рейльяна, замминистра регионального развития

Макеева: Главредов привозят в Сочи уже второй раз за год, чтобы они почувствовали разницу, во всей полноте прочувствовали ощущения. Я в олимпийском Сочи впервые, но масштабы поражают. Когда люди чувствуют сопричастность, близость к такому большому делу, конечно, этим проникаются, и некоторые мелочи остаются за бортом.

Вот, к примеру, многострадальная Имеретинская долина. Люди, как рассказывает замминистр регионального развития Юрий Рейльян, не хотели переселяться, не верили и говорили: «Как же мы тут будем жить, тут же болото?». Ну, ничего, живут. А тут и, правда, болото, птичий заповедник, но для птиц, объясняет замминистр, мы оставили поляну, она справа от стройки и слева от дороги. Чтобы осушить болото, посадили 2014 тысяч эвкалиптов, но, если честно, то это такой пиар, объясняет замминистр, а на самом деле просто больше двух тысяч. В Африке мне когда-то объясняли, что эвкалипты – страшная штука, они засаливают почву и убивают все другие растения вокруг, но зато болота действительно нет, а олимпийский парк с ледовыми дворцами – пожалуйста.

Медиа-центр. Нам рассказали, что он будет работать «в формате кубанского гостеприимства». Это цитата, и Бог знает, что она значит. В этом здании после Олимпиады будет торгово-развлекательный комплекс. Трудно сказать, откуда возьмется столько арендаторов и просто покупателей для такого гигантского центра в Сочи.

Олимпийская деревня очень симпатичная, похожа на турецкий курорт. Тут будут жить спортсмены, спать под  этими лоскутными одеялками, а после игр апартаменты будут продавать. Средняя цена – 150 тысяч рублей за метр. Красоту вокруг называют беспрецедентной. Это спорный вопрос. Из минусов  упомяну только забор из колючей проволоки, который отделяет виллы от моря.

Вообще вопрос о том, что будет в Сочи после игр – открытый, это довольно болезненный вопрос. Как привлечь сюда такое количество людей, чтобы и летом и зимой были заполнены моллы, конференц-центры и открытая накануне президентом железная дорога? Одни из планов – перетянуть в Сочи годовые собрания крупных компаний, например, РЖД. Это, по-моему, хороший план. Опять же построили круизный порт, в 10 миллиардов это обошлось, но пассажиры круизных лайнеров остаются в городе не больше полдня. До Олимпиады в «Красной Поляне», вообразите, не было очистных сооружений, все было в речке. Теперь все в ассортименте, очистные сооружения тоже.

Местные старики говорят, что с учетом ранней осени и опалой листвы снега в Сочи должно быть очень много, и в этом смысле повезло. Но при этом говорят также, что снега заготовили в снегохранилищах столько, что хватит на всю Олимпиаду, даже если снега не упадет ни снежинки.

«Роза Хутор» намерена попытаться принять в этом сезоне не только олимпийцев, но и туристов. Работать будут с 14 декабря до 6 января. Потом все, спецрежим, Олимпиада. Гостиничные номера стоят от 4000 тысяч в стуки, до Мюнхена лететь 2,5 часа, до Сочи – 2 часа. До Мюнхена – это значит до курортов с более демократичной ценовой политикой. «И это все больной вопрос» - это цитата. Но есть одно обстоятельство – в Сочи тут же все наше, наша тусовка, там они нас злят, начинают «бычить» на русских, а тут все наше. Это опять же слова замминистра регионального развития, который в Сочи вырос, теперь занимается Сочи как олимпийским объектом, с которым мне удалось поговорить подробнее.

Макеева: Сегодня я читала такой статус, есть популярный фотограф Митя Алешковский, и он осуждает людей, которые участвовали в пробеге с факелом. Почему осуждает? Потому что только одна дорога «Красная Поляна» стоила в три раза дешевле, чем марсоход Curiosity, запуск и так далее. Прокомментируете?

Рейльян: Я бы не комментировал, потому что то же самое говорили про нас, когда мы строили, говорили, мы потратили безумные деньги. Я хотел бы разговаривать с человеком, который это комментирует, а не комментировать его слова.

Макеева: Хорошо, тогда по-другому спрошу. Что для Сочи эта история, как сочинец скажите? Потому что критики тоже говорят, что эти бы все деньги потратить, например, на помощь пострадавшим от наводнения на Дальнем Востоке и так далее.

Рейльян: Мы нашли деньги и для пострадавших на Дальнем Востоке. Олимпиады больше не будет в нашей истории, поэтому кому что. Мы должны понимать, что для развития страны есть разные способы. Очень важно иметь национальную идею. Это одна их таких идей. Олимпиаду-80 мы вспоминаем до сих пор, до сих пор пользуемся некоторыми вещами, которые были созданы, и некоторыми идеями, в том числе и для объединения  всех нас. Поэтому я всегда говорил, что проект Олимпиада в Сочи – это не проект Путина, это проект всей страны. Я считаю, что если у нас есть возможность поднять на это весь народ и всколыхнуть, то это большое дело. А пострадавшим, не дай Бог, мы всегда всем миром поможем.

Макеева: Вы упомянули, что были определены профессии в рамках подготовки к Олимпиаде, занятия, которые не могут занимать иностранцы и мигранты, которыми должны заниматься только россияне. Вы не могли бы немного подробнее об этом рассказать? На какие работы привлекаются мигранты, на какие только россияне?

Рейльян: Мы берем иностранцев только на те профессии, которые здесь не развиты. Сейчас вы были на «Роза Хуторе» и видели ратраки, так вот нам пришлось брать иностранных рабочих, хотя, наверное, кажется, что любой бульдозерист может работать на ратраке. Например, мы взяли американца на то, что бы он сделал нам хаф-пайп, потому что он лучший в мире. Мы берем сюда менеджеров, например, в этот курорт взяли менеджеров французов, потому что они развивали как-то, они умеют это делать, у нас опыта развития горнолыжных курортов нет. Мы, прежде всего, стараемся те вещи, которые технологично мы не закрываем, мы просто честно говорим друг другу, что у нас таких специалистов нет, таких брать.

Так сложилось, что есть многие профессии, которые мы не можем заполнить в таком количестве. Этот рынок новый, он беспрецедентно великий, и короткий срок, поэтому проще взять людей, они отстоят Олимпиаду и уедут. На постоянную работу стараемся брать людей наших, россиян. Очень много тут людей, можете пройтись и поспрашивать, кто откуда, тут вся страна собрана. Мы это осмысленно делаем, сначала мы исчерпываем все возможности, чтобы набрать наших людей, мы размещаем на сайтах всех этих курортов, всех этих инвесторов информацию по вакансиям, таким образом, пытаемся максимально собрать с нашего рынка людей.

Макеева: Ведь мигранты тоже есть. Мы сейчас ехали, и из автобуса их видно. Как к ним сочинцы относятся? Они уедут потом?

Рейльян: Сочи – это не промышленный и не индустриальный город, здесь практически не было собственной строительной отрасли. Город понятен, его ресурс понятен, его потребности, поэтому ни сочинцы, не только россияне не могли такое построить. Ив пике здесь было более 100 тысяч рабочих. Да, здесь много рабочих, особенно подсобных рабочих, которые из стран ближнего зарубежья. Но их не так много, как говорят обычно в прессе. В большей части это наши россияне.

Макеева: По поводу мигрантов довольно много скандалов, вам приходится, вероятно, с этим разбираться. Недавняя история с человеком, который себе рот зашил в знак протеста, потому что ему деньги не выплачивали.

Рейльян: Ну, вы разбирались с этим человеком, с этой историей?

Макеева: Нет, так я вас хотела спросить, разбирались ли вы с этой историей. Я действительно о ней только слышала, это не наш сюжет.

Рейльян: Занимается мэрия, занимаются правоохранительные органы. Это никакого прямого отношения к его зарплате не имеет, тем более, к Олимпиаде. Здесь работают строители в пятом колене, субподрядчики, потому что такова структура любого контракта. Генподрядчики нанимают разные компании для выполнения разных работ. Мы не можем отвечать за выдачу зарплаты всем, но при этом строго следим, чтобы обязательства России были соблюдены, а в городе не создавалась криминогенная обстановка. Поэтому и с этим случаем разбираются подробно, насколько я знаю, все не так трагично, как преподносилось. Медицинскую помощь ему оказали, расшили рот. Разберемся, кто кому не платил.

Макеева: А сочинцам что подчас тяжело бывает? Они же наверняка обращаются к вам, как земляку. То дороги перекроют, то еще что-то. Это естественно, когда город выиграл звание олимпийской столицы, все страшно радовались, а потом все столкнулись с всякими сложностями. Запрет, например, на печное отопление. Это правда, что нельзя будет печи топить во время Олимпиады?

Рейльян: Это очередной бред. Я даже не знаю, что за сумасшедший мог такое придумать. Никаких запретов не вводилось, мы даже не могли в самом страшном сне предположить, что  такую карту будут разыгрывать. Это абсолютно не соответствует действительности.

Макеева: То есть можно топить печи?

Рейльян: Топите на здоровье. Что касается сочинцев, люди действительно натерпелись здесь, но это было понятно. Просто действительно на площади перед Зимним театром, когда объявили о том, что мы победили, была безумная радость, была эйфория, но потом начались будни. Они такие, осталось терпеть немного, в этом году все завершим. Люди всегда разные, и когда приходится терпеть, все по-разному на это реагируют. Некоторые говорят, что все надоело и ругают, многие среди моих близких, друзей понимают, о чем речь, и терпеливо все ждут, помогают. В целом город настроен более положительно, чем можно было ожидать.

Макеева: Вы сказали, что вы достраиваете церковь. У меня вопрос: а почему вы вообще строите церковь? У нас же церковь отделена от государства, мне казалось, что это такой самостоятельный процесс.

Рейльян: Строится культурно-исторический центр Нерукотворного Христа Спасителя. Изначально, еще во времена федерально целевой программы в 2006 году, был запланирован такой центр, просто в другом месте Сочи – в районе горы Ахун. Но приняли такое решение, чтобы приблизить это дело к Олимпиаде. Для нас он центр, потом, возможно, его передадут православной церкви, это будет решать руководство страны. Если вы меня спрашиваете, я православный человек, это мой выбор.

Макеева: Понятно, но вы же не на собственные деньги строите, это государственные деньги.

Рейльян: Центр строится как центр, а все его оснащение – утварь, роспись, иконостасы и прочее – на это не тратятся деньги бюджета. Церковь строится, кстати, за деньги Краснодарского края, там нет денег федерального бюджета.

Макеева: Какой был самый амбициозный момент, который удалось решить? Какая гордость ваша особенная во всей этой истории?

Рейльян: Гордиться пока рано, давайте закончим. Самый главный опыт – это менеджерский опыт, потому что, честно говоря, у нас нет в стране практически таких людей в работоспособном возрасте, которые участвовали бы в организации таких проектов. Мы наняли самых крупных в мире, и за такой короткий срок двинуть такое невозможно. Это общая задача, здесь весь цвет строительной отрасли трудился. Я бы не выделял никого конкретно. Мой опыт лично – это опыт, полученный в руководстве такими проектами, я понимаю, как можно силу всей страны перенаправить в нужное русло. Другого такого шанса не было в моей жизни.