«Все будет зависеть и от погодных условий». Профессор РЭШ Наталья Волчкова о том, сколько будет стоить рубль

28/01/2014 - 22:12 (по МСК) Тихон Дзядко, Мария Макеева

Центробанк впервые с октября 2011 года провел масштабные интервенции, которые позволили сегодня снизить курс доллара и евро, которые каждый день бьют исторические максимумы. Что происходит с российской валютой и что с ней будет дальше – обсудили с нашим гостем, Натальей Волчковой, профессором Российской экономической школы.

Дзядко: Наверное, самый главный вопрос.

Макеева: Кто виноват, и что делать? На самом деле, это очень простой вопрос, казалось бы, на который, однако – может быть, я что-то пропустила, но как мне кажется – никто не может дать простого исчерпывающего ответа: что это такое? Что происходит с нашей российской валютой? Вопрос: почему и за что?

Волчкова: В течение довольно длительного времени, с 2011 года как минимум, а то и раньше, накапливались резервы Центрального банка, которые, с точки зрения валюты, стоили курса российского рубля довольно дорогого. И это существует мнение среди экспертов, среди бизнеса, что рубль тяжелый, слишком дорогой. Давно было давление на Центральный банк о его постепенной или какой-то краткосрочной девальвации. И то, что сегодня происходит, это в какой-то мере ожидаемо. Другое дело – вопрос, что это спровоцировало. Центральный банк и в последующем мог бы довольно долго держать курс на том уровне, который он себе поставил как целевое значение, но, тем не менее, ситуация на внешних рынках, неблагоприятная для России, для всех развивающихся рынков, привела к тому, что все-таки процесс начался.

Дзядко: То есть все то, что мы сейчас наблюдаем – результат деятельности Центрального банка.

Волчкова: Не только деятельности Центрального банка.

Дзядко: Потому что я прекрасно помню, как полгода назад, может, чуть больше, писала российская пресса, что сейчас Центральный банк сейчас пойдет на политику девальвации, иначе никак. На что наши официальные лица это всячески опровергали. Теперь, когда происходит то, что происходит все последние дни, и бьются рекорды – 47 рублей евро – и опять звучит слово «девальвация», российские официальные лица опять говорят: «Нет, это не рубль падает, это евро растет».

Волчкова: Им нельзя говорить. Это правило для Центрального банка самое важное: никакого негатива на рынок нельзя сообщать, потому что этот негатив моментально выльется в раскручивание этого негатива. Поэтому везде центральные банкиры – крайне осторожные люди, задача которых влиять на ожидания  всеми своими выступлениями. Они должны влиять на ожидания в сторону позитива. Поэтому здесь ни в коем случае нельзя упрекать Центральный банк, такая реакция, такие слова ожидаемы. Просто это необходимое условие, чтобы не раскручивался негатив.

Макеева: Можно говорить слово «негативно», а можно говорить слово «честно». Когда холодная зима 2008-2009 годов, когда происходило примерно то же самое, и тогда люди были в полной панике (тогда было очень актуальна тема валютных кредитов, например, сейчас некоторые платят за квартиру в валюте, я знаю таких людей, которые пострадали напрямую от этого), и тогда это называлось «девальвацией», но «мягкой». Это все-таки произносилось вслух и говорилось: «Спокойно, товарищи, все под контролем, сейчас мы это немножечко поделаем, а потом все будет хорошо».

Волчкова: В данный момент сегодня тоже все под контролем. Но и с точки зрения обычного обывателя, который не интересуется глубоко экономической политикой, а только слушает то, что говорит Центробанк, нужно понимать: у Центрального банка есть большие резервы, есть 500 млрд. денег, которые лежат, в общем-то, без какого-либо участия в какой-либо экономике. Это тяжелая масса денег, которая не используется нигде в экономике. Вопрос: зачем? Вот это «зачем» - ровно для того, чтобы уметь управлять курсом. Рубль в России – управляемая валюта. Она гибкая, но управляемая. Масштабы управляемости меняются. Спокойная ситуация – дает возможность рублю более четко реагировать на рынок, не вмешиваясь. Ситуация начинает меняться, какое-то направленное движение несколько дней или недель имеет место – Центральный банк вмешивается, чтобы обеспечить некоторую плавность. Сильное движение рубля убрать из экономики.

Дзядко: Шок уже есть, мне кажется.

Волчкова: Он есть, но Центральный банк вмешался, чтобы он не был более длинным.

Дзядко: И какие-то очереди, которые мы наблюдаем, - это же есть проявление шока. Вы говорите, что держит ситуацию под контролем, но как же он держит эту ситуацию, если я как обыватель открываю интернет и вижу, что евро – 47 рублей.

Волчкова: Это ситуация, которую предсказывали и полгода назад. Сегодня она реализовывается. То, что в ожиданиях было, оно реализовывается. В какой-то мере этого могло не произойти, будь ситуация на внешних рынках позитивная. Мы могли  бы пережить, еще бы полгода.

Макеева: На это нельзя постоянно рассчитывать.

Волчкова: На это и нужны эти резервы, чтобы в случае негатива не дать быстро экономике свалиться в девальвацию. Да, у нас происходит коррекция курса, мы это все-таки более склонны называть коррекцией, в то время как ситуация, которая произошла в Аргентине в конце прошлой недели, состояла в том, что курс девальвирован на 15% за один день. Вот это уже реальная девальвация, это было принято решение ее значительно удешевить.

Макеева: Тут возникает второй простой вопрос, на который также нет простого ответа. Что, собственно, дальше будет происходить? Достаточно ли у того же Центробанка инструментов, чтобы с ситуацией полностью справиться? Будет ли как тогда на излете первой волны кризиса 2008-2009, что валюты выросли в цене, а потом отыграли этот рост, и более-менее все устаканилось? Как будут дальше развиваться события?

Волчкова: Я думаю, что и в момент, когда девальвация тогда происходила, никакой уверенности в том, что это быстро закончится, не было, поэтому ситуация чрезвычайно зависит от внешних рынков. Россия очень уязвима. С точки зрения именно конкретно Центрального банка и его сегодняшней позиции, она довольно крепкая. Все-таки резервы российские сегодня в десятке крупнейших резервов в мире, поэтому находить возможности, ресурсы, чтобы управлять в определенной степени рынком, если не будет очень значительного негатива с внешних рынков, Центральный банк сможет. В этом смысле ситуация не столь пессимистичная, как она была в 1998 году, когда был реально кризис. У Центрального банка было 10 миллиардов на руках.

Макеева: Такое впечатление, что все это никак не связано с реальной экономикой, с реальным сектором.

Волчкова: Связано.

Макеева: Что-то тут какая-то игра происходит: внешние рынки, что-то такое, Центральный банк деньги туда – деньги сюда, валютные интервенции, все устаканилось или погрузилось во мрак. В реальной экономике что должно происходить?

Волчкова: Как раз вот с этого негатива, который идет с внешнего рынка, в том числе он идет с реальных экономик, и в том числе и с российской. Тот рост, который российская экономика дала в прошлом году, это был реальный рост – меньше 2% –  это тот негатив, который есть не только у нас, он есть и в других странах, и в массе он дает такой эффект, что приходит на финансовые рынки этим давлением на курсы. Ситуация связана с реальной экономикой. Для реальной экономики девальвация на сегодняшний момент будет, в общем-то (для больше части российской экономики), плюсом, поскольку девальвация означает удешевление импорта. По сравнению с рублем и долларом это будет удешевление импорта. Здесь российская экономика, реальная экономика, которая много импортирует как комплектующих, так и оборудования, она будет в выигрыше. Другое дело экспортеры. Экспортеры  в этой ситуации будут на проигравшей стороне, и их положение значительно ухудшится. Но, имея в виду, что российская основная масса экспорта – это нефть, то здесь, скорее, нужно смотреть, что будет на рынке нефти. В меньшей степени они завязаны с российским рынком. А что будет на рынке нефти? Ситуация сильно будет зависеть от погодных условий. Погода плохая – хорошо для нефти, погода хорошая – плохо для нефти. 

Другие выпуски