Виолетта Волкова: на Самуцевич, используя друзей, надавили власти

Волкова: Мы встречались всю неделю. В прошлый вторник мы приехали из Америки, с вручения премии Йоко Оно. У нас было письменное распоряжение Екатерины Самуцевич о том, что нам необходимо присутствовать на вручении этой премии. Я все эти документы опубликую, потому что сейчас появилась какая-то непонятная информация от этих самых друзей.

Писпанен: Друзья обвиняют в том, что вы занимаетесь самопиаром вместо защиты.

Лобков: Отказалась ли официально госпожа Самуцевич от ваших услуг?

Волкова: Естественно, она сегодня отказалась официально. Но в половине седьмого вечера в пятницу я, Полозов и Фейгин были последние, кто находился в СИЗО. Мы работали с девушками по поводу сегодняшнего заседания, никаких разногласий у нас не было. Более того, жалобу Самуцевич дублировала с написанной мной. Говорить о разногласиях со мной нет оснований.

Писпанен: А вы понимаете, что произошло?

Волкова: Я понимаю. Мы предполагаем, что это давление, которое испытывали наши подзащитные все это время.

Лобков: Можете его персонифицировать?

Волкова: Персонифицировать его сложно, оно оказывалось все время разными людьми. Это были и следственные органы, и оперативные сотрудники, работавшие с девушками в СИЗО.

Писпанен: Зачем следственным органам изгонять вас из защиты?

Волкова: Адвокаты целостно ведут процесс. У нас одна позиция, наши подзащитные в течение 7 месяцев держались вместе, дружно, достойно. От  них хотят признательных показаний, при этом обещают непонятные посулы.  

Писпанен: Вы знаете это точно?

Волкова: Знаю точно. Об этом неоднократно говорил следователь по делу, прокурор, даже упоминала судья Сырова в судебном заседании, когда сказала, что, может, они покаются попозже.

Писпанен: Покаяться и дать признательные показания – это разные вещи.

Волкова: Они понимают под покаянием именно признательные показания. Слова покаяния были произнесены.

Лобков: Вчера в письме церкви тоже содержался посыл, что если девушки раскаются, то церковь будет ходатайствовать о снижении наказания.

Волкова: Церковь, во-первых, отделена от государства. Во-вторых, церковь не является участником процесса, соответственно, не может подавать никаких ходатайств суду. Поэтому заявление не имеет под собой никакой почвы. Это очередная ложь. И те, кто не понимает, каким образом проходит судебный процесс, может, ей верят.

Лобков: У вашей подзащитной несколько иное положение. У нее меньше всего участия в этом действии. Есть ли попытка смягчить наказание только ей, чтобы Pussy Riot как бренд, имя прекратят свое существование?

Волкова: Как раз судом первой инстанции были уравновешены эти моменты. То, что Самуцевич меньше находилась на амвоне и у девушек есть дети, судья сравнял и дал всем одинаково по два года. Смягчающие обстоятельства, которые были у Надежды и Марии, отсутствуют у Екатерины. Мы говорили об индивидуализации участия каждой девушки, говорили об отсутствии состава преступления. Тем не менее, суд нашел необходимым выровнять им меру ответственности.

Писпанен: Главное – вытащить девушек из тюрьмы, почему же вы не хотите принимать нового адвоката?

Волкова: Мы не делали таких заявлений. Это очередная ложь. Если вы обратили внимание, не Екатерина Самуцевич недовольна адвокатами, а друзья и родственники недовольны. Я встречалась сегодня с отцом, это единственный родственник Екатерины Самуцевч. Других родственников у нее нет, все остальные – друзья, сподвижники, те, кто ее поддерживает. Отец был настолько шокирован тем, что она собирается отказаться. И в тот момент, когда она пыталась заявить ходатайство, он кричал ей с места «Не смей!». Она его не послушала. Он написал ей письмо, которое пытался показать в зале заседания. Екатерина не  стала его читать. Несмотря на то, что она находится в местах лишения свободы, она переписывается с ее друзьями и гражданскими активистами. Не знаю, кто за ними стоит. Мы этого не понимаем.

Писпанен: Может, за ними никто не стоит?

Волкова: В таком случае, благими намерениями выстлана дорога в ад.

Лобков: Какова цель, если это умысел?

Волкова: Не могу понять. Единственная цель – расколоть группу. За такой целью не могут стоять друзья. Я делаю вывод о том, что через друзей, как и раньше через родственников, могут работать наши власти. Я не знаю, что они обещали. Но это привело к тому, что Екатерина без объяснений, работая нормально по делу в пятницу – она подписала мне доверенность о представлении ее дела в ЕСПЧ – отказалась от моей защиты через день. Как это может быть?

Лобков: У вас есть предположения, кто будет ее адвокатом?

Волкова: Предположений нет. Называлось несколько фамилий. Среди них – бывший сотрудник следственных органов, соратник следователя Ранченкова. Сейчас прошла информация о том, кого хотят ее гражданские активисты-друзья, насколько мне известно, это представители «Агоры». Пока заключенных соглашений нет. Сегодня мне стало известно, что этот Никитенко бегает по правозащитным организациям и подыскивает Екатерине адвоката. Это странно, непонятно. Мы считаем, что это давление, думаю, с друзьями кто-то поработал.