Виктор Литовкин: Теперь каждый офицер – завидный жених

По словам Медведева, укрепились стратегические ядерные силы, создана единая система воздушно-космической обороны. Немаловажным посчитал президент и то, что изменился настрой в Вооруженных силах. Стало снова почетно и престижно поступать на военную службу, заявил он. И заверил, что развитие армии и флота и впредь останется одним из приоритетов. Для чего на финансирование национальной обороны будут направляться значительные средства, а именно 2,8% ВВП вплоть до 2020 года.

Главной угрозой Дмитрий Медведев назвал комплексы противоракетной обороны, которые США планируют разместить в Европе. Медведев отметил, что переговоры по этому вопросу будут продолжаться. Однако в ближайшие годы должна быть разработана собственная система, которая потенциально сможет уничтожить американскую ПРО.

Какая она, военная реформа Дмитрия Медведева, обсудили с Виктором Литовкиным, ответственным редактором «Независимого военного обозрения». 

Макеева: Есть мнение, что деньги - на данном этапе - не очень-то и важны. Почему? Потому что, например, если не реформировать военную промышленность, то эти деньги непонятно куда денутся. На каком мы этапе находимся? Президент, наверное, имел в виду окончание первого этапа военной реформы. Нельзя же сказать, что все уже завершено?

Литовкин: Военные называют несколько этапов реформы. Первый этап мы уже прошли – это было создание четырех военных округов – территорий, на которых один командующий. Западный военный округ объединил практически всю европейскую часть России вместе с авиацией, противовоздушной обороной, Военно-Морским Флотом и так далее. Юг России вместе с двумя флотами, объединенными во флотилию. Центральный и Восточный военный округ – это первый этап военной реформы, который проходил. И создание трехзвенной системы управления: от округа - к армии и бригаде. Дивизии превращены в тяжелые, средние и легкие бригады. Они постоянно в боевой готовности: в любой момент они немедленно выйдут из своего расположения и вступят в бой или будут куда-то переброшены. 

Сегодня мы говорим о промежуточном этапе реформы. Конечно, реформа не завершена. Вы абсолютно правы. Армия должна получить современное оружие. Сегодня армия обеспечена современным оружием на 10-15%. Нам не хватает систем разведки, связи, целеуказания, навигации, электронной борьбы, автоматических систем управления боем и личным составом, ударных комплексов. Лучше обстоят дела в ракетных войсках стратегического назначения. Об этом сказал президент. Поправляются дела в стратегических ядерных силах сдерживания военно-морского флота. В этом году два ракетоносца войдут в состав Военно-Морского Флота – Юрий Долгорукий и Александр Невский. На каждом по 16 ракет «Булава», на каждой по 10 боеголовок. Это тоже стратегические силы сдерживания. 

Министр обороны сказал про новую ракету дальнего действия. На вооружение поступают С400, 12 комплексов искандеров. С 1 января офицеры стали получать зарплату в 2-3 раза больше, чем до этого. Теперь каждый офицер – завидный жених, если он холостяк. Я - военный пенсионер и стал получать пенсию в 2 раза больше, чем я получал до этого.

Казнин: Скажите, это реформа или все это и так должно происходить? Реформа, на мой дилетантский взгляд, это нечто другое. Есть ли вообще сравнение? Когда произошла радикальная военная реформа?

Литовкин: Трудно с чем-то сравнивать. Например, Соединенные Штаты после Вьетнамской войны перешли на контрактную службу. У них это называется «добровольческий способ комплектования». У нас это происходит постепенно. Мы тоже переходим к контрактной системе комплектования. На 2017 год у нас должно быть 425 тыс. контрактников, не считая офицеров. Сегодня их 180 тыс. – это огромный шаг вперед. И контрактник сегодня получает уже 30-35 тыс. рублей. Пойдут сознательные ребята – их будут отбирать, их будут учить, их будут готовить к тому, чтобы они 3-5 лет были профессионалами в своем деле: управляли танком, боевой машиной, пехотой, радиолокационной станцией и многими другими вещами.

Казнин: А форма и еда ведь тоже меняется здесь?

Литовкин: Конечно. Сегодня солдат срочной службы освобожден от хозяйственных дел. Я не знаю, служили ли вы в армии, но я отслужил 3 года срочной службы солдатом. Мы убирали снег, чистили картошку.

Казнин: А сейчас нет этого?

Литовкин: Сейчас этого никто не делает. Они занимаются боевой и физической подготовкой. Вы можете съездить в Алабино – там показательная бригада.

Казнин: Но ведь показательные были и до этого?

Литовкин: Было два полка или две дивизии на все советские вооруженные силы. Я был во многих частях и там все так, как сделано в Алабино. Даже в Забайкалье, под Читой, есть такое место «Борзя» - это страшное место для советского офицера – 100 км. от китайской границы – дикость. И там сегодня нормальная мотострелковая бригада.

Казнин: Не замерзают военные городки? Солдаты живут в современных казармах?

Литовкин: В старых казармах, но переоборудованных сегодня под кубрики, общежития. Но не везде это сделано. Мы же говорим о промежуточном этапе реформы. Я не защищаю: поверьте, я не родственник Сердюкова или Медведева.

Казнин: На ваш взгляд он (Сердюков) останется Министром Обороны?

Литовкин: До 9 мая обязательно. Я не хочу гадать, много разговоров ходит. Владимир Владимирович Путин известен своими неординарными кадровыми решениями. Поэтому все может случиться. 

Казнин: Тут важно, будет ли сохранена последовательность.

Литовкин: Вот это абсолютно важно, вы правильно говорите

Макеева: В том, как живут военные городки, мы вам ничего не можем противопоставить. Вот, может быть, если зрители нам что-то напишут - мы обязательно прочтем.

Литовкин: Они разные, военные городки. Просто если я рассказал про Алабино, то это не значит, что вся армия такая.

Макеева: Вот вас послушаешь – все замечательно и хорошо. Даже на китайской границе все подновили.

Казнин: Даже в Московской области есть недовольные тем, как живут военные.

Литовкин: Извините, опять сошлюсь на Путина, на его статью в Российской Газете. Сильная армия и так далее – он говорит об ошибках, недочетах, но это же все проходит через людей. Представляете, было 450 тыс. офицеров в вооруженных силах и сократили до 150 тыс. Эти 200 тыс., думаете, обрадовались, что их сократили? Не дают квартир, потому что квартир не хватает или квартиры дают в тех местах, где жить невозможно. Много проблем существует.

Казнин: А зачем, спрашивают наши зрители, миллион военнослужащих? Зачем такая армия в современных условиях?

Литовкин: Этого я не знаю. Считается, что армия должна быть до миллиона. У нас нет миллиона: 220 тыс. офицеров, 180 тыс. контрактников, срочников около 400 тыс. Около 800 тыс. набирается. Где еще 200 тыс.? Ни один генерал ответить на этот вопрос не может.

Макеева: Рабочие УралВагонЗавода ненавидят Сердюкова и обожают Путина и охотно поддержали его на президентских выборах. Потому, что он лично распорядился тем, чтоб Министерство Обороны закупало танки, которые Сердюков закупать отказался. Рабочие очень активно это обсуждают.

Литовкин: Сердюков дал УралВагонЗаводу 175 танков Т-72, чтобы они их модернизировали до уровня Т-90. У нас автоматов 17 млн Калашникова из находятся на складах, в армии носят автомат 400 тыс. Даже если будет война – потребуется не больше 3 млн. Куда девать остальные 14 млн.?

Макеева: Что же у нас такое перепроизводство.

Литовкин: Ну, Советский Союз такой был, когда готовились к третьей мировой войне.

Макеева: Как в этих условиях реформировать военную промышленность? Когда тут все завязано на человеческие судьбы, да плюс на политику?

Литовкин: Выделили УралВагонЗаводу деньги на создание нового танка. На 5 лет. Сказали «ребята, танк т-90 – хороший танк, но он сегодня нас не устраивает потому, что мы делаем на 10-15 лет вперед. Надо прорывной танк сделать. Такой, какого нет ни у кого. У нас на складе таких танков как Т-90 – 18,5 тыс. и 2,5 тыс. таких танков в войсках. Зачем нам еще закупать Т-90 и ставить на склад?» А танки УралВагонЗавода продаются в Индию, Венесуэлу, Алжир и другие страны. Им такой танк нужен. 

Нам нужен другой танк. Танк, который связан с беспилотниками, с самолетом Аваксом, с другими на поле боя. Если взглянуть на танк – у него небольшие щели и никто ничего не видит. Нужны те, кто видит все и подсказывает танку. Вот, сидит в кустах гранатомётчик с трубой на плече – «Бах!» - и нет танка. Танк должен вписываться в систему боя.

Макеева: Я не против. Индии почему-то нравится, а Российскому Министерству Обороны не нравится. И это создает некоторые препятствия к реформированию военной промышленности, я полагаю.

Литовкин: Не создает. Министерство Обороны дает возможность, просит оборонную промышленность реформироваться: выделяется 3,5 трлн. рублей для того, чтоб закупали новые поточные линии, новый технологический парк, для того, чтобы выработали новую технику, которая будет нужна нашей армии завтра и послезавтра и через 5 лет.

Макеева: Какой срок вы даете на реформирование мощностей производства?

Литовкин: Это не я даю.

Макеева: Как эксперт.

Литовкин: До 2020 года.


Макеева: Успеют?

Литовкин: Должны успеть. Если не будут воровать, если будут честно работать. Надо контролировать это дело. В России ведь бесконтрольно ничего путного не получается.