В русском порно слишком много политики

Фишман: Итак, что у вас действительно там случилось?

Степанова: Надо сказать, что мы совершенно не ожидали попасть с этим проектом в новости, и ничто до сегодняшнего дня никакой беды не предвещало. Мы предложили руководству ЦДХ и ярмарке Non/fiction в начале осени несколько проектов, один из которых вот это несчастное «Русское порно», с которым вышла такая замечательная история. И никаких возражений не последовало, наоборот, все страшно обрадовались, сказали: «Давайте, давайте, конечно, делайте». Проект устроен так: мы построили такую замечательную будку, оформленную в розовых и черных тонах, в лучшем таком стиле Place Pigalle, и внутри, действительно, должен быть установлен какой-то плазменный экран, сиденье, пульт и четыре канала, которые человек может в свободном режиме просматривать. Каждый из каналов - это нарезка материала, который мы взяли с федерального телевидения. То есть, все то, что мы видим по основным каналам.

Фишман: Новости.

Степанова: Новости, ток-шоу, песни и пляски, то есть все то, что мы можем наблюдать по федеральному телевидению с утра и до вечера: официозная культура, Бабкина, хор Пятницкого, Николай Басков, Хворостовский, вот это вот; ток-шоу, где люди поливают друг друга брусничным соком; политика, в которой играют в бадминтон. Четыре канала. Четвертый - это нон-стоп крутящееся «Лебединое озеро». Мы нашли запись балета «Лебединое озеро», то самое, которое крутилось 19 августа 92-го года, и закольцевали ее. Все четыре канала крутятся нон-стоп. У человека есть возможность выбирать.

Фишман: А звук?

Степанова: Звук родной.

Фишман: В смысле, это экран один и ты можешь включать?..

Степанова: Экран один, четыре канала, пульт. То есть, в крайне аскетической обстановке. И, как я говорю, до вчерашнего дня ничто не предвещало. Вчера в ЦДХ пришли с визитом какие-то официальные лица, которых заинтересовало слово «порно» в нашей программе. И дальше как-то постепенно…Сперва нас спросили, готовы ли мы убрать «порно» из названия проекта. Мы тяжело задумались, но оказалось, что задумываться не стоит, потому что…

Фишман: Уже бесполезно?

Степанова: Да, проект не нравится как таковой.

Макеева: Потому что они зашли потом в будку, посмотрели что там.

Степанова: Это самое интересное. Будки нет, она еще…Она есть, но ее еще не установили. Ни руководство ЦДХ, ни официальные лица, никто не видел ни единого кадра из того, что мы собирались показывать.

Фишман: Вы согласны с тем, что это довольно жесткий жест в адрес, как скажем, официальной идеологической линии, демонстрируемой на телевидении, да?

Степанова: Мне, честно говоря, кажется, что жесткость в глазах смотрящего. Для меня - это нормальный европеоидный проект, то есть, фактически разновидность социальной критики. Степень жесткости можно оценивать произвольно, но это вполне допустимый жест, особенно на ярмарке интеллектуальной литературы. Интересно, что письмо, которые нам направило руководство «Экспо-Парка»...

Макеева: У меня как раз это письмо в руках. Очень милое письмо.

Фишман: Зачитаем?

Макеева: Давайте. «Уважаемые коллеги! Убедительно просим вас, как нашего давнего партнера, перенести с площадки ярмарки Non/fiction проект «Русское порно». Название проекта может трактоваться дословно и вызвать негативную реакцию посетителей выставки, учитывая большую детскую аудиторию. Кроме того, мы считаем, что пространство ярмарки не место для любых политических жестов, независимо от их окраски. Это принципиальная позиция, которую занимает экспертный совет ярмарки».

Фишман: Вот они согласились с тем, что я сейчас сказал, видимо, что это…

Макеева: Они, с другой стороны, могли бы немножечко раньше подумать. Вот то, что рассказывает Мария, - это очень любопытно. Вы же дословно подробно описывали, как, что там будет, какова ваша задумка?

Степанова: Да, конечно. Проект был одобрен, вошел в каталог ярмарки и так далее. Но интересно другое: интересна позиция руководства ярмарки, которая искренне полагает, что ярмарка интеллектуальной литературы - это не место для политического жеста.

Макеева: А в принципе, Non/fiction отличался каким-нибудь вот такого рода схожими, скажем, проектами, чем-то, что могло бы трактоваться как политический жест?

Степанова: Мы сотрудничаем с Non/fiction уже много лет, вот, с момента существования нашего сайта, и устраивали там дискуссии, делали проекты разной степени жесткости. И до сих пор у нас никаких проблем и разногласий с руководством ЦДХ не возникало. Правда, это не были предвыборные месяцы.

Фишман: А что вы будете предпринимать? Вы как-то будете, не знаю, жаловаться или там где-то в другом месте организовывать эту историю?

Макеева: На какой-то другой площадке…

Степанова: Мы будем искать другие площадки. Сейчас мы крайне расстроены, надо как-то это пережить: мы вложили, действительно, много сил и любви в эту историю. Будем искать другие площадки, обязательно где-нибудь его покажем.

Фишман: Соответственно, мне кажется, что мы видим и имеем дело с довольно прямой цензурой, в данном случае. Ну что же, будем считать, что на выставке Non/fiction все будет чисто, складно, и всем приятно.

Степанова: Ни секса, ни политики.

Фишман: Да, ни секса, ни политики.