Стрелявший школьник из Отрадного может выйти на свободу уже через шесть лет

Депутаты, психологи – да кто только не обсуждал в эти дни, что могло заставить мальчика это сделать.

У нас в студии была журналист Зоя Светова, обозреватель журнала «Нью Таймс» и член московской Общественной наблюдательной комиссии, которая побывала в изоляторе и поговорила с этим школьником.

Макеева: Завтра следственный эксперимент будет в школе?

Светова: Нет, насколько я понимаю, он уже был в пятницу. Я вместе с членами общественной наблюдательной комиссии Андреем Бабушкиным и Александром Куликовским была в четверг вечером. Мы были первые правозащитники, которые посетили мальчика. В журнале New Times я опубликовала репортаж об этой встрече. Он находится сейчас еще в изоляторе временного содержания в Отрадном, и пока ему не предъявили обвинение. Насколько я слышала, обвинение будет предъявлено завтра. 10 дней он может находится в изоляторе временного содержания, потом его должны перевести в СИЗО для несовершеннолетних.

Казнин: Он так и не виделся с родителями?

Светова: Проблема в том, что самое его большое желание – увидеться с родителями. Он нам сказал об этом. Пока он с родителями не виделся, но проблема в том, что его родители являются свидетелями по этому делу. Мы, члены ОНК, обратились в Следственный комитет с просьбой устроить свидание с родителями, потому что мальчику жизненно необходимо. Когда его посещали, главное наше желание было узнать, нет ли у него жалоб на условия содержания, и вообще что с ним происходит, не обижают ли его, какие у него есть желания.

Макеева: Я прочитала это интервью. Он находится в одной камере с 58-летним гражданином, который за мелкую кражу туда помещен, и явно, как вы пишете, туда его поместили неслучайно в качестве соседа, а чтобы кто-то за ним присматривал.

Светова: Это оперативная необходимость. Этот мальчик не может находиться один. Понятно, что человек, особенно несовершеннолетний, который оказывается в невообразимых для него условиях, в камере следственного изолятора, когда нет ни телевизора, ни холодильника, где он не может ни звонить своим родителям, если бы он остался один, это просто опасно было бы для него.

Макеева: Я думаю, что не много будет сочувствующих у этого мальчика, потому что он совершил довольно ужасную вещь. Общественная палата сегодня решала, виноваты ли во всем компьютерные игры. Другое мнение прозвучало о представителей полиции, что он отличник, поэтому заучился до такого состояния. Предложение главы Института имени Сербского, что это все дело в том, что у нас должны быть обязательно уроки практической психологии с третьего класса. В правильном направлении ли движется Общественная палата?

Светова: Избежать таких вещей невозможно. Конечно, можно запретить хранить дома оружие, но насколько мы понимаем, это оружие хранилось в сейфе, и мальчик просто выкрал ключи у родителей. Здесь проблема в том, что проблема внутри мальчика. Что с ним произошло, мы не знаем, мы не слышали еще его родителей, мы не знаем, что происходило в его семье. У меня четверо детей, они тоже смотрели всякие фильмы, тоже играли в компьютерные игры. Но у них же не возникало желания кого-то убить. Это переходный возраст. Это очень опасное состояние для ребенка, когда родители должны за ним следить. Конечно, родители сильно виноваты в том, что произошло с этим мальчиком, потому что я заметила одну вещь: я же не могла ему задавать никаких вопросов, но я заметила, что он мял руки, перебирал. Это явно признак, что с ребенком что-то происходит. Я ни в коей мере его не оправдываю, но что-то с ним происходило. Понятно, что такой тик возник не только сейчас. У меня есть основания говорить, что он был раньше. Здесь, конечно, родители тоже страдают за то, что произошло, но здесь очень большая доля ответственности лежит и на родителях, на воспитании.

Казнин: Есть несколько деталей в этом материале, на которые обращаешь внимание: на переданные конфеты от его одноклассников…

Макеева: Приветы передавали.

Светова: Да, но когда этот мальчик учился в школе и у него были друзья… Наш корреспондент разговаривал с его друзьями. Этот мальчик не был монстром, они с ним дружили. Они не понимают, что произошло. Мы ходим в тюрьмы, встречаемся с убийцами. Мы тоже у них спрашиваем, как у них дела, что они хотят. Значит мы тоже что ли ненормальные, как этот мальчик, который передал конфеты? Жизнь очень сложная. Нельзя так делить. Ужасная история, трагедия с его учителем, которого он убил, и с полицейским, который погиб. Но что будет дальше с этим мальчиком, что будет с его родителями? Это тоже очень страшная история. Может быть, этот друг подумал о нем, просто у него не укладывается в голове, что он мог кого-то убить, и он его еще помнит таким, с каким он сидел за одной партой. Это всех перевернуло.

Казнин: Что еще вы увидели, разговаривая с ним?

Светова: Что меня поразило, что он не все помнит. Я думаю, это дело психиатров проводить психолого-психиатрическую экспертизу, понять, что с ним происходило.

Макеева: Он не помнит, как зовут директора школы. Я не знаю, как сейчас в школе, но мне трудно представить, что школьник не знает, как зовут директора.

Светова: Он потом вспомнил. Я представляла себя на его месте. Человек, который просто не может понять, это сон или явь, что с ним произошло. Я его спросила, кем он хотел быть. У него закончилась жизнь на этом моменте. И он сказал: «Я хотел поступать на ядерную физику, но сейчас я в тюрьме». Это меня поразило.

Казнин: Вы думаете, надо так подробно разбирать эту историю? Есть мнение, что вообще не стоит разговаривать на такие темы.

Светова: Конечно, это личная история, совершенно неважно, кем работал его папа, что в СМИ много муссировали. Общество не может не обсуждать эту тему, потому что мы все время будем пытаться обсудить, чтобы понять, что произошло, чтобы попытаться предотвратить. Но социологи говорят, что предотвратить это невозможно. Возьмите Америку, другие страны. Возьмите историю в Южно-Сахалинске. Но в церковь и раньше врывались убийцы, а в школе – в первый раз.

Казнин: Сегодняшние участники встречи в Общественной палате говорили, что предотвратить не получится, но можно будет снизить риск комплексом мер, не только запретами на оружие, усиление охраны в школе.

Светова: Если родители не будут следить за своими детьми… Я понимаю, если родители очень много работают, приходят домой – ребенок уже ложится спать… Я разговаривала с отцом Никиты Тихонова, которого осудили за убийство Анастасии Бобуровой и Маркелова. Отец говорил, что виноват, что работал, и сына воспитывала бабушка. Мне кажется, школа не в состоянии сделать то, что должны делать мы, родители. Мы должны следить и замечать малейшие изменения, что происходит, почему этот мальчик вдруг плачет, руки теребит, хохочет странным смехом. Это проявление нездоровья. Он не спит долго. Он слишком ранний – он в 5 лет пошел в школу. Обычно это бывает в 17 лет опасный возраст, у него в 15. Конечно, родители зарабатывают деньги. Но если у тебя есть дети, следи за ними.

Казнин: Один из возможных сценариев развития событий – что его признают невменяемым и он вернется на свободу.

Светова: Когда человека признают невменяемым, он получает бессрочный срок. В тюрьмах закрытого типа, психиатрических тюрьмах через каждые полгода-год проводятся новые психиатрические комиссии. Вы помните историю Алексея Вешняка, который убил своих родителей и сейчас в Храме Христа Спасителя торгует. Он даже бежал из психиатрической больницы, и сейчас живет и процветает. Если мальчика признают невменяемым, через несколько лет он может выйти на свободу. А если ему дадут срок, то самый максимальный срок, который он может получить, - 10 лет лишения свободы, и он может через 6 лет выйти по УДО. Такие люди иногда становятся монахами, уходят в монастырь, когда полностью раскаиваются. Он сказал, что в Бога не верит и что священник ему не нужен.