Российские власти заплатят 1 млн 300 тыс. евро жертвам теракта на Дубровке

Сумма компенсаций на каждого потерпевшего от 9 до 66 тысяч евро. По мнению защиты, этого недостаточно. Однако, теперь решение Страсбурга может стать основанием для пересмотра решений российских судов, которые ранее в компенсациях отказывали.

Ждать ли теперь подвижек в расследовании событий девятилетней давности – обсудили с адвокатом Каринной Москаленко и членом координационного совета общественной организации «Норд-Ост» Дмитрием Миловидовым.

Казнин: Давайте начнем с юридической составляющей. Расскажите, пожалуйста, что теперь будут или должны предпринять российские власти?

Москаленко: Как минимум, российские власти должны правильно оценить вынесенное в Европейском суде решение, а решение говорит буквально о том, что право на жизнь заявителей или их близких, погибших, было нарушено. Это очень серьезное обвинение - нарушить государству, власти, нарушение права на жизнь.

Казнин: Есть ли вариант, что выдадут деньги?

Москаленко: Деньги конечно выдадут. Деньги, которые присуждает к выплате Европейский суд, Российская Федерация всегда исправно выплачивает. Другое дело, что этого недостаточно. Мои доверители шли в Европейский суд не за деньгами, они пытались доказать, что помимо того, что право на жизнь была нарушена в ходе планирования, осуществления этой операции в октябре 2002 года, они говорили о том, что не было проведено настоящего, реального, эффективного всестороннего расследования обстоятельств гибели заложников. И вот этот вопрос сегодня становится самым главным, потому что дальше же надо исполнять решение суда. Все решения Европейского суда обязательны для исполнения российскими или чешскими, или финскими властями, любыми властями любых стран членов Совета Европы. И это знают хорошо.

Казнин: Какие есть сценарии развития? То есть, если исполняют решение суда, надо расследование продолжать?

Москаленко: Конечно. Обязательно. Не продолжать, вот тут я немножечко поправлю. Европейский суд сказал да, расследование проводилось, но расследовались неправильные действия, преступные действия тех, кто и так совершил преступление, это и так ясно, речь идет о террористах. Вот эти преступления российской властью расследованы. А вот те обстоятельства, которые свидетельствовали о неправильных действиях и неправильном проведении операции, координации между различными службами, что повлекло не мало смертей, вот эти действия российскими следственными властями вообще не расследовались. Правильно, Дмитрий? Потому что уголовное дело по этим вопросам не возбуждалось. Было отказано в возбуждении уголовного дела. И уже с 2002 года никакое расследование по этому поводу не проводилось, почему мы и обжаловали действия и бездействия следственных органов в уголовном порядке в судах города Москвы. Но эти суды фактически не признали нарушений, недостатков, неэффективности расследования и не заставили следственные органы своевременно расследовать. Вот что надо сейчас делать? Надо исполнять решение. Надо, чтобы оно вступило в законную силу. Я надеюсь, что российские власти не пойдут позориться в Большую палату, потому что принести в Большую палату все эти обстоятельства, которые поставлены им сегодня в вину, было бы просто лишний раз продемонстрировать несостоятельность властей по спасению жизни людей. Чего добились заявители? Они добились признания, нарушение права на жизнь и добились признания отсутствия эффективного расследования.

Арно: А что с формулой газа? Будет ли она как-то обнародована? Каким образом это можно проконтролировать?

Москаленко: Вы знаете, так это все в рамках расследования. Что такое эффективное расследование? Есть стандарты - это расследование с обязательным доступом жертв потерпевшей стороны к материалам расследования. Как можно скрывать, особенно от тех, которые подверглись воздействию этого газа или там какого-то вещества, назовите его как хотите, мы же не знаем что это было, как можно от них скрывать формулу того вещества, которому его подвергали? Вы же его спасали этого человека! Предположим, вы сделали все возможное, чтобы это сделать и не получилось спасти всех. Но тогда вы герои, тогда расскажите всю правду. Почему не рассказывают заявителям правду? Вот они пришли в Европейский суд за правдой.

Европейский суд вместо России расследовать не будет, но если Россия дальше продолжит нарушать и не проводить надлежащие расследование и опять не информировать потерпевшую сторону, опять скрывать от нее всю информацию, тогда это будет новое нарушение.

Казнин: Дмитрий, скажите, вы в последний раз когда контактировали со следствием?

Миловидов: Контактировали очень давно, в частности, в начале этого года. За полчаса до взрыва в аэропорту «Домодедово», мы подали жалобу в Следственный комитет Российской Федерации о том, что следствие прекращено противозаконно, некоторые террористы не опознаны и есть такая возможность, что они ушли от правосудия и продолжают творить свое черное дело. Следствие было возобновлено по нашему заявлению. Последнее продление было до 15 декабря. На данный момент мы не извещены о результатах и будет ли оно приостановлено, или по каким-то причинам будет продолжаться.

Главное хотел бы дополнить Каринну Акоповну, что осталось как за рамками выводов следствия, так и за рамками решения Европейского суда по правам человека - это вопросы: а могло ли примененное спецсредство разрешить ситуацию с заложниками? Спецсредство немгновенного действия, имевшее цвет, имевшее запах, что установлено материалами дела, оно фактически провоцировало террористов на подрыв здания, на какие-то ответные действия, которых, к счастью, не произошло. Выводов так и не сделано.

Казнин: Вы хотите, чтобы и этот вопрос расследовали сейчас после решения Страсбургского суда?

Миловидов: Чтобы не дай бог, кому-то впредь не захотелось устранять политические огрехи техническими методами.

Казнин: Следствие, если будет возобновлено, может идти годами, и может придти к формальным выводам.

Москаленко: Все дело в том, что это как раз и будет противоречить концепции стандартам эффективного расследования. Эффективное расследование не должно продолжаться годами. Самое главное, оно будет неэффективным тогда, когда дело даже не возбуждено. Я подчеркиваю, то дело, о котором говорит Европейский суд, оно никогда не возбуждалось, оно никогда не расследовалось. Значит, сейчас власти обязаны это сделать.

Арно: А вот это эффективное расследование, его обязаны проводить опять же наши отечественные следственные органы?

Москаленко: Конечно, не те, которые себя уже скомпрометировали неправильным ведением следствия, но разумеется, да.

Миловидов: Я бы дополнил, что все-таки была огромная следственная бригада и многие следователи честно выполнили свой гражданский служебный долг. В материалах следствия много материалов, показывающих истинную сторону дела. Но они не были использованы следствием при написании результирующих постановлений. Мы обработали те материалы. Нами в 2006-м году был написан доклад «Норд-Ост». Неоконченное расследование». Фактически этот доклад вошел в основу нашего ответа на вопросы Евросуда, но Россия не пожелала отвечать Евросуду на встречные вопросы.

Москаленко: Это не единственный пробел и Дмитрий знает, что мы продолжаем эту работу. И решение, оно большое, сложное, мы его еще не можем в полной мере анализировать. Предстоит у нас вскоре пресс-конференция, чрез день, мы будем касаться многих подробностей и многих вопросов, которые сейчас просто нет времени обсуждать. Важно вот что: если говорить о результатах расследования, то очень многие вопросы разрешены следствием неверно.

Я согласна с Дмитрием, что там есть моменты, которые мы можем почерпнуть даже из материалов дела, но выводов правильных сделано не было. А выводы медицинского характера они шокируют. Они также шокировали, по-моему, Европейский суд, потому что они с большим удивлением обнаружили, что российские врачи целыми комиссиями подписывали заключения о том, что газ не являлся причиной смерти. То есть они ушли, они помогли властям уйти от ответственности за вот этот момент и они указали в своих заключениях, что не газ был причиной смерти, тогда, как Европейский суд говорит, что это очевидно, что большинство заложников погибло именно от того вещества, которое воздействовало. И мы до сих пор не знаем ни названия этого вещества, ни его рецептуру.