Реклама «Роснефти» в Москве под угрозой

По их мнению, некие злоумышленники по ночам уничтожают рекламные баннеры.

Этот бизнес часто связывают с черным рынком. Все помнят уголовное дело против бывшего главы московского комитета по рекламе Владимира Макарова, которого обвиняли в причинении многомиллионных убытков государству. Сейчас он оправдан и конфликты рекламщиков с нынешним главой рекламного комитета Владимиром Черниковым. Что значит эта забастовка, и против кого она, мы поговорили с Александром Каспировичем, директором компании «Панамедиа» и организатором сегодняшнего митинга.

Каспирович: Все не так мрачно. Слухи о чудовищной рентабельности наружной рекламы сильно преувеличены. Наружная реклама – такая же отрасль городского хозяйства, как и все остальные отрасли. Сегодня мы вышли только по одной причине – из-за чиновничьего  произвола. Ночью нас демонтируют не злоумышленники, нас демонтируют люди, находящиеся при исполнении государственного контракта с департаментом СМИ и рекламы. То, что они демонтируют ночью, свидетельствует о том, что никаких корректных юридических оснований у них к этому нет.

Лобков: Вам заплатил кто-то за рекламу, а они ее снимают. Я не совсем понимаю процедуру всего этого дела.

Каспирович:  Она сложна и не для простой телевизионной дискуссии. В двух словах все выглядит так:  у нас есть рекламная установка, на которую есть разрешение. Эту рекламную установку, допустим, заплатила «Роснефть». У нас разрешение сроком действия пять лет, но оно истекло в режиме искусственного офф-сайда. То есть, когда оно истекает, мы подаем заявление на его пролонгацию, но нам говорят: «Пока подождите, нам необходимо время, чтобы осознать ситуацию на рынке. Чтобы понять, как все будет регистрироваться. У нас нет концепции». Затем она реально истекает, и нам говорят: «Мы концепцию пока не придумали, но разрешение у вас уже истекло, и теперь мы у вас рекламу демонтируем». Мы добиваемся того, чтобы все было по закону, в котором сказано, что если разрешение было, то срок его истечения подтверждается через суд. А в суде мы объясним, что была создана искусственная ситуация, когда мы вовремя не могли решение пролонгировать.

Лобков: Для чего это делается? Это похоже на приглашение для взятки.

Каспирович:  Это зачистка рынка. А для чего она делается? Главная проблема, как мне кажется, обязательство двух компаний. Это астрономические обязательства. Обязательство компании, которая выиграла тендер в Метрополитене, и обязательства, которые выиграла компания на наземном транспорте. В обоих случаях это непрофессиональные участники рынка. В Метрополитене рекламой занимается автодилер, компания «Гема»,  а рекламой на наземном транспорте – агентство по недвижимости «Бульварное кольцо». В обоих случаях в ходе государственных аукционов была достигнута запредельная потолочная цена. Сейчас они сидят без заказов, они не в состоянии обслуживать эти контракты. Я подозреваю, что пришел какой-то некомпетентный советчик в орган-регулятор и сказал: «Если запретить все остальное, будут брать гнилые помидоры».

Арно: Вы можете обратиться в суд. Можете, в конце концов, подкарауливать людей, которые снимают баннеры. Зачем вы ходите на митинг?

Каспирович:  Мы делаем все, что вы говорите: мы их подкарауливаем. Я был вынужден залезать на стрелу подъемного крана, который уже поднимался за буквами «Роснефть». Больше заступиться за «Роснефть» оказалось некому.

Лобков: По-моему за «Роснефть» заступаться не надо. Мы немного знаем, кто там наверху сидит. Игорь Иванович Сеченов, если я не ошибаюсь?

Каспирович: Вы не ошибаетесь.

Лобков: Неужели вы должны заступаться на «Роснефть»?

Каспирович:  Мы заступились за ее малую часть, за ее буквы. Почему? Потому что мы  несем материальную ответственность за эти буквы. Они нам переданы для экспонирования. Соответственно, я был вынужден сидеть на кране, пока не приехала полиция. Она ехала очень долго, почти полтора часа. Но когда приехала, то задала очень простой вопрос: «У вас есть судебное решение о демонтаже этой конструкции?». Она задала вопрос строго по закону. И люди, которые приехали от департамента СМИ и рекламы, стали сматывать веревки. Они не стали даже отвечать на этот вопрос. Вот вам собственно и портрет органов регулярности.

Лобков: Насколько рынок в Москве либерален, и правы ли те, кто считает, что здесь правит не рыночный сговор, а какие-то закулисные отношения?

Каспирович: Это страшное клеймо живет с нами с 1990-х годов. И ужас состоит в том, что от такого же клейма, скажем, банковский сектор отмылся, а мы нет. Те, кто делали сговоры, те, кто правил рынком, давным-давно не в нашем бизнесе. В нашем бизнесе профессиональные  организации. Чудеса про сговоры, наверное, имеют место в каких-то узких форматах.

Лобков: То есть, это монополия на улице, монополия на метро?

Каспирович:  Нет, это не так. Мои крышные установки стоят на домах. По Жилищному кодексу я могу поставить на любой дом установку только в том случае, если две трети жителей этого дома проголосуют «за». Эта процедура в Жилищном кодексе предусматривает мороку длинной минимум в 5-6 месяцев. В домах отношение к рекламе сложное, и чтобы провести ее как положено, необходимо жителям предложить много денег, что мы и делаем. С точки зрения других форматов – скажем, «перетяжечный» рынок был рынком 2-3 компаний. За ними виднелись уши, о которых я не буду говорить даже на этом канале. Но когда их резали, выяснилось, что выйти и публично сказать: «Это наше, и не смейте это трогать», - эти люди не могли, потому что рыльца в пушку. У меня рыльце не в пушку, я могу выйти и сказать это. Читайте ст. 35 Конституции РФ.