Преподаватель ГИТИСа: если какой-то жирный кот захочет получить наше здание, будет огромный скандал

Лобков: В каком состоянии сейчас находится здание? Пригодно ли оно для того, чтобы там проводить учебу?

Голомазов: Оно находится в нерабочем состоянии, проводить занятия там невозможно. Я думаю, при хорошем стечении обстоятельств занятия, возможно, возобновятся в сентябре.

Лобков: С чем это было связано? Это же здание учебное, не общежитие?

Голомазов: Да, но какая разница, что общежитие, что учебное здание, все горят одинаково. Само здание пострадало не очень сильно, там очень серьезно пострадала кровля и крыша и то, что находится непосредственно на чердачном уровне. Проблема заключается в том, что очень серьезные протечки, потому что пожарные заливали водой, и там на первом этаже по щиколотку и по колено воды. Для того чтобы просушить, чтобы оценить, провести экспертизу, сделать ремонт, потребуется минимум 4-5 месяцев.

Лобков: При этом учебный год уже закончится.

Голомазов: Он заканчивается в 20-х числа июня. Если мы возьмем апрель, май, июнь, июль, август, может быть, к сентябрю успеют.

Лобков: Где сейчас студенты, преподавание?

Голомазов: Слава богу, в основном здании находятся две выпускающие кафедры – основные, актерская и режиссерская. Все художественные руководители кафедры так или иначе имеют свои театры. У меня – Театр на Малой Бронной, поэтому своих я пригрел у себя. Также будут заниматься в Театре Моссовета, Театре Фоменко, Доме актера и других.

Лобков: Знаменитое выражение про актеров погорелого театра становится реальностью. Есть же какие-то дополнительные здания ГИТИСа, построенные в районе Калужской? Вас туда всех не переведут?

Голомазов: Есть. Я думаю, что какие-то образовательные форматы там возможны, я думаю, платные курсы там вполне могут работать. Какие-то занятия там возможны.

Лобков: Посмотрим с точки зрения циничного москвича. Кисловский переулок, в доме 10-15 тысяч долларов квадратный метр. Какой выгодный пожар.

Голомазов: Я вашу мысль понял. Я не хочу в это верить. Я так далек от всякого рода конспирологических теорий. Я знаю, что произойдет, если у какого-то жирного кота появится желание завладеть этим зданием. Я думаю, будет чудовищный скандал, что мы все возьмем по толстому тому Станиславского и пойдем защищать свою родину. Закончится все этим.

Лобков: А вообще были намеки?

Голомазов: Прямых намеков не было. В связи с тем странным скандалом, связанным с отставкой Хмельницкой, там был назначен какой-то своеобразный персонаж. Это было в 2008 году при другом министре культуры, было очень неожиданно принято решение об отставке предыдущего ректора, которая возглавляла институт лет 10, если не больше. Был назначен Юрий Шерлинг, довольно своеобразный персонаж, практически не имеющий никакого отношения к образовательному процессу, назначен был совершенно волюнтаристски, без каких-то совещаний с институтом. Был серьезный общественный протест, через 2 или 3 дня он подал в отставку, и Карина Левоновна Мелик-Пашаева была назначена ректором.

Лобков: И тогда тоже шли разговоры…

Голомазов: Конечно. На уровне слухов, общих разговоров, что его назначают, чтобы…а далее распространяется фантазия. Я не знаю, я свечки не держал.

Лобков: Общались ли вы с Мединским?

Голомазов: Он, насколько мне известно, сейчас имел телефонный разговор с ректором, сказал, что он откроет прямое финансирование, сделает все, чтобы к сентябрю основное здание ГИТИСа зафункционировало.

Лобков: То есть официальная позиция Министерства – никуда вас не переводить.

Голомазов: Есть какие-то предложения в связи с возможностью организовать учебный процесс в театральном центре на Страстном, в Доме Актера, куда переехал курс Кудряшова. Частная помощь существует, но таких генеральных рекомендаций, связанных с тем, что мы переезжаем туда-то, нет.

Лобков: Общие лекции есть для студентов?

Голомазов: Лекции читаются в каждой мастерской отдельно. Таких общих потоковых лекций нет. группа обычно от 18 до 30 человек.

Лобков: То есть они могут поместиться на какой-то дополнительной сцене театра.

Голомазов: Они могут поместиться в репетиционном зале площадью 70-100 метров.

Лобков: Утрачено ли что-то важное, ценное, например, театральная библиотека?

Голомазов: Нет, библиотека сохранилась, она сильно промокла, как и весь режиссерский факультет, к сожалению, потому что год назад там был замечательный ремонт, это был дизайн европейской современной школы. Все промокло, придется перекрашивать, переделывать.

Лобков: Версии есть, почему загорелось?

Голомазов: Говорят, сильные снегопады, плюсовая температура, активное таяние снега, проводка под кровлей, что-то замкнуло…

Лобков: Если бы европейский ремонт, значит, он как всегда ограничивался лакировкой действительности?

Голомазов: Я не думаю, что там была лакировка действительности. Существую форс-мажорные обстоятельства. Может быть, действительно, что-то протекло. Должна пройти экспертиза, они скажут, был поджог или нет. я не хочу верить в то, что был поджог.

Лобков: А ущерб во что-то оценивается?

Голомазов: Цифр нет, вопрос не ко мне, но ущерб колоссальный, потому что практически это здание надо ремонтировать заново, потому что, несмотря на то, что огня н 3 и 2 этаже не было, все равно нужно проверять все перекрытия. Это очень серьезная ремонтно-строительная работа.

Лобков: А московские власти, Капков, известный своим покровительством музам…