Правозащитник и поэт Наталья Горбаневская об узниках Болотной: если все будет продолжаться в таком же параноидальном стиле – приговоры будут максимальные

Кремер: Какие у вас ощущения от сегодняшнего митинга, от людей, которые там собрались?

Горбаневская: От людей у меня самое лучшее ощущение. Это те люди, которых не запугали, которые солидарны с арестованными, готовые защищать, это люди не только хорошие, но и храбрые.

Кремер: Я слышала, что в одном из интервью вы говорили, что в тот день, когда вы вышли на Красную площадь, об этой акции знали и собирались выйти гораздо больше людей, а в итоге вышло 8 человек. Это так?

Горбаневская: Да, это так. Знало несколько десятков человек. Каждый решает за себя, у каждого человека могут быть свои причины. Кое-кого из друзей мы просто просили не участвовать в демонстрации, а присутствовать на площади, чтобы были независимые свидетели.

Кремер: Кто был главным организатором вашей акции?

Горбаневская: Не было главного организатора. Эта мысль, которая пришла в голову разным людям одновременно. 21 августа, когда произошло вторжение, был суд над Анатолием Марченко, нашим другом. В тот момент его судили пол уголовной статье за нарушение паспортного режима, а на самом деле его судили за то, что он написал книгу о лагерях «Мои показания». Этот опыт судить по уголовной статье политических заключенных вполне сейчас применяется. Я не могла пойти на суд, потому что я была дома одна с ребенком, когда я узнала о вторжении, у меня была мысль – только демонстрация, хотя до того я не ходила даже не демонстрации на Пушкинской площади. Это был не мой способ протеста. Тут мне было ясно – демонстрация. А остальные мои друзья, будущие участники демонстрации, были около суда над Марченко, им в голову пришла ровно та же самая мысль. Это было стихийно. Потом приехал из Ленинграда Виктор Файнберг, пришел ко мне и говорит, я в Ленинграде сказал, что поеду в Москву к генералу Григоренко, и мы с ним устроим демонстрацию. А ему друзья-ленинградцы говорят, в Москве они такие сумасшедшие, чтобы устраивать демонстрацию. Я говорю, генерал Григоренко в Крыму, а мы как раз такие сумасшедшие, чтобы демонстрацию устраивать.

Кремер: После того, что случилось, вашей друзей почти всех арестовали, а вас в течение первого года все-таки нет. Что вы испытывали, чувствовали ли вы какую-то вину, что вы на свободе?

Горбаневская: Я испытывала одну вещь – раз я на свободе, эту свободу надо использовать. За тот год с лишним, что я пробыла на свободе, я продолжала выпуск «Хроники текущих событий», в которых я была первым редактором, и написала документальную книгу «Полдень» при содействии друзей, родных, которые были на суде. Эта книга была издана когда-то на Западе, а 5,5  лет назад она была издана в России, ее можно прочитать, она есть в книжных магазинах, в интернете. В этой книге самое замечательное – это не то, что я от себя написала, а документы, особенно запись суда над пятью демонстрантами.

Кремер: Во время всех этих судов насколько этих демонстрантов поддерживали, кто приходил к судам, устраивались акции поддержки?

Горбаневская: Около суда над демонстрантами было довольно много народу, больше сотни человек, и прислали против нас якобы рабочих. Прислали рабочих, которых ходили пьяные и провоцировали. Плюс к этому были дружинники, но без всяких повязок, просто мы их уже знали по другим демонстрациям, которые изо всех сил провоцировали. Петр Григоренко составил письмо, собрал под ним подписи, это письмо у него вырвали и разорвали. Он начал делать второй вариант, произошло то же самое. Письмо в поддержку пятерых осужденных на этом процессе подписало меньше ста человек. Это тоже был спад активности, потому что в начале 68 года после процесса Гинзбурга и Галанскова письма по всей стране в разных городах, республиках подписало около тысячи человек, а сейчас подписало осенью 68 меньше ста. Я говорила со многими людьми, у очень многих людей в то время было ощущение «ну, теперь они все могут сделать, раз они ввели войска в Чехословакию, со всеми могут расправиться». Я была удивлена сравнительной мягкостью приговора.

Кремер: Какое окончание вы ожидаете по «болотному» делу?

Горбаневская: Если все будет продолжаться в таком же параноидальном стиле, то приговоры будут по максимуму. Я не знаю точно, сколько по этой статье полагается, но приговоры будут максимальные, хотя для того, чтобы создать впечатление правосудия, они будут разные, кому больше, кому меньше. Причем уже полный бред, что всех этих людей держат в следственных изоляторах, потому что никто из них не собирается скрываться, держат даже Акименкова, который слепнет, за которого поручились деятели культуры, писатели, держат людей, у которых дети, которые от своей семьи никуда не сбегут. Это все техника запугивания, техника заложничества.