После эфира на ДОЖДЕ и.о. заместителя мэра Москвы Марат Хуснуллин решил изучить Дом Мельникова

Теперь в проблеме будет разбираться специальная комиссия. Сегодня в Правительстве Москвы ее создали — по поручению исполняющего обязанности заместителя мэра Марата Хуснуллина. Он пообещал сделать это вчера, в эфире программы Hard Day’s Night. И уже сегодня был подписан приказ. В комиссию войдут разные люди — как чиновники, так и простые архитекторы. Подробности – у Егора Максимова.

Максимов: Действительно, о доме Мельникова речь зашла позавчера в нашем эфире. И Марат Хуснуллин сказал, что окружающая среда на сам дом никак не влияет. И он вовсе не рушится из‑за застройки вокруг. Но после небольшого спора (в частности с профессором МАРХИ Натальей Душкиной), решил, что все‑таки будет лучше дом Мельникова проверить.

Хуснуллин: Давайте, у меня конкретное решение по дому Мельникова. Собираем сборную комиссию, устанавливаем маяки, владельцы дома гарантированно подписывают обязательство, что они допускают эту комиссию раз в месяц приходить, проверять состояние маяков. И после этого скажем, происходит или не происходит влияние.

Натанзон: Публиковать данные будете открыто?

Хуснуллин: Пожалуйста, я готов. 

На следующее утро Хуснуллин дал поручение, и в Правительстве мгновенно создали комиссию. Сегодня вот подготовили пресс‑релиз. В нем в принципе и говорят, что комиссия, мол, готова, задачи поставлены, люди выбраны. И наблюдать за домом Мельникова должны 13 человек. Среди них, кстати, префект центрального округа, главный архитектор Москвы, и независимые специалисты по архитектуре. Сам Марат Хуснуллин рассказал ДОЖДЮ, как он выбирал людей и чего ждет от этих экспертов.

Марат Хуснуллин, врио заместителя мэра Москвы: Баланс комиссии составлялся по принципу людей, которые за это персонально ответственно. Руководителем комиссии является руководитель МосГорСтройНадзора. Мы, в принципе, собрали людей: и общественность, и людей, в чью прямую зону ответственности входит принятие этих решений. Я думаю, что на следующей неделе я их соберу, постановку задач им сделаю. Я так понимаю, что на первой встрече мы определимся, кто будут эксперты, и сколько они возьмут времени на экспертизу. Я принял политическое решение. Я принял организационное решение. Если понадобится оплату проводить экспертам, значит, я постараюсь найти финансовое решение. Ну, и  потом, когда все их решения будут, мы их соберем комиссионно. Примем решение.

Несмотря на оптимизм Хуснуллина не стоит забывать тот факт, что комиссию создали только сегодня. А об аварийном состоянии дома речь идет не просто давно – уже почти полвека. Он пострадал еще во время бомбардировки, в Великую Отечественную Войну. Потом – постоянные реставрации. Белые стены зачем‑то выкрасили в серый цвет. Сегодня постоянно говорят о трещинах в стенах, перегородках. О том, что грунт оседает.

Кроме того, вокруг дома Мельникова идет интенсивная стройка, меняется грунт, дом затапливает, фундамент проседает. В общем, техническое состояние оставляет желать лучшего – то признают даже международные комиссии. Они постоянно писали письма в администрацию города. И вот наконец‑то власти решили разобраться. Только есть одно «но». Как оказалось, комиссия еще даже не сформирована окончательно. И некоторые люди даже не знают, что они в нее вошли. Хотя в принципе рады тому, что на дом Мельникова обратили внимание.

Константин Михайлов, координатор «Архнадзора»: Я серьезно говорю, я впервые от вас слышу, что я включен в состав этой комиссии. А то, что такая комиссия создается, я видел вчера в интернете. Слава Богу, хотя бы дело сдвинулось. Потому что очень долго (примерно в течение полугода) на все тревоги, на все вопросы правозащитников, экспертов, специалистов ответ был: «Все хорошо, ситуация под контролем. Эксперты осматривают дом, его состояние никак не связано со строительством по соседству».  Спустя несколько месяцев теперь городская власть решила создать независимую комиссию. То есть сделать то, к чему ее призывали еще даже не полгода, год назад. Ужу хорошо.  Пока дом стоит еще ничего не поздно.

И еще одна любопытная деталь. Создание комиссии – это, конечно, хорошо. Но это борьба со следствием. Если говорить о причине, то разного рода эксперты постоянно напоминают о том, что вокруг Дома Мельникова постоянно что‑то строят по соседству. Рядом с мировым памятником архитектуры возводят здание, которое вообще‑то с трудом вписывается в архитектурный облик Арбата. Так вот, одну из таких строек (которая и на фундамент влияла, и вообще не нравилась экспертам) в какой‑то момент заморозили. Но. Теперь ее почему‑то возобновили опять.

Константин Михайлов, координатор «Архнадзора»: Что его делает исключительным из всего? Это один из двух проектов, которые при Юрии Михайловиче Лужкове были остановлены. Вот на этом проекте даже была на одном из документов личная резолюция Лужкова: «Остановить реализацию этого проекта». Я знаю таких всего два. На смену «разрушителям» пришли «созидатели». И вот очень странно, что эти два проекта «разрушители» остановили, а «созидатели» (то есть новая городская администрация) возобновили. Что произошло? Что заставляет Сергея Семеновича Собянина реанимировать проекты, которые даже Юрий Михайлович Лужков останавливал? Вот для меня загадка невероятная.

Сложная ситуация получилась и с собственниками. Дом принадлежал самому Мельникову, у него было двое детей, которые судились друг с другом за наследство – в результате поделили дом поровну. Потом внуки Мельникова судились друг с другом. В результате разбирательства не закончились до сих пор. Какая‑то часть дома принадлежит детям, какая‑то доля государства, и половина – фонду «Русский Авангард», который возглавляет бывший сенатор, бизнесмен Сергей Гордеев. В общем, ситуация вокруг дома запутанная, разбираться в чем. Так что работу комиссии найдут. А результат всех экспертиз Марат Хуснуллин пообещал открыто публиковать.

У нас в гостях была внучка архитектора Константина Мельникова, жительница и хранительница Дома Мельникова, исполнитель завещания Виктора Мельникова в пользу государства Екатерина Викторовна Каринская.

Лобков: Почему такой сложный титул у вас: «исполнитель завещания Мельникова в пользу государства»?

Каринская: Потому что папа написал еще при жизни завещание и огласил его при жизни, обнародовал на пресс-конференции с участием международных журналистов, что он дом со всем содержимым завещает государству для учреждения государственного музея Константина  и Виктора Мельникова.

Кремер: Сейчас дом находится в собственности государства?

Каринская: Фактически – государства. Причем условия завещания были согласованы с министерством культуры, но уже идет восьмой год. Министерство культуры организовало подачу заявления от соответствующих структур, что государство принимает это наследство. Государство готово учредить этот государственный музей на условиях завещания Виктора Мельникова.

Кремер: Но при этом живете  в этом доме вы?

Каринская: Живу я, потому что он меня назначил исполнителем завещания, а дом-то до сих пор никому не нужен.

Лобков: Как я понимаю, нужен, наоборот, многим. У вас же есть родственники, которые противятся исполнению решения?

Каринская: Нет, давайте я проще скажу. Эту юридическую ситуацию искусственно притягивает Мосгорнаследие, правительство Москвы, чтобы запутывать мозги. Ситуация такова, что в суде рассматривается иск Росимущества о признании права собственности за государством на весь дом и на все его содержимое.

Лобков: Вы вместе с Росимуществом  выступаете?

Каринская: С моей стороны никаких претензий на завещанное наследие нет. Но есть иск моей сестры, которая претендует на обязательную долю. И был иск еще папиного племянника, который претендовал на часть движимого имущества. Специально такая история.

Лобков: Мешает ли это реставрации дома?

Каринская: Речь идет даже не о реставрации. Сейчас речь идет об одном: дом нужно спасти от уничтожения. Сейчас поставлена плотина в грунтах, и все грунтовые воды будут скапливаться, и уже скапливаются, под домом.

Лобков: Да, я видел, там огромная яма.

Каринская: Там стена в грунте на 16 с лишним метров, может, и на 20. Никто не знает, на сколько. И это преграждает путь грунтовым водам. Поскольку с двух сторон подземными гаражами грунтовые воды вытеснены под дом, там стоит плотина, дальше всякому здравомыслящему человеку, который не является специалистом, понятно, что вода-то куда-то должна идти.

Кремер: Вы готовы этой комиссии, которую Марат Хуснуллин сейчас организовал, и я так понимаю, собирается курировать, помогать. Потому что я услышала в его словах какое-то сомнение по поводу того, будут ли родственники препятствовать или позволять это проводить.

Каринская: Я как наследница, как исполнитель завещания, как хранитель дома – так уж судьба распорядилась, чему я не очень-то рада, потому что, если папа 30 с лишним лет на пенсии содержал национальное достояние, то я уже тоже восьмой год этим занимаюсь. Я пускала Институт Герсеванова для ведения мониторинга. Институт Герсеванова очень странные должности занимает: с одной стороны, он ведет эту стройку и является крышей над этой стройкой…

Кремер: Какую? Соседнюю стройку?

Каринская: Которая перегородила…

Лобков: Так зачем же козла в огород пускать? Они же скажут, что у вас все нормально.

Каринская: Так они и сказали. Сначала были обещания, что все будет добросовестно. Когда было несколько циклов измерений, мне отказали в составлении актов каждого выхода, как это должно быть. Отказали в выдаче результатов их измерений. А потом в СМИ, когда уже начался шум, Институт Герсеванова заявил, что не влияет, а все трещины старые, потому что дом никогда не ремонтировался с 1929 года, что, опять же, не соответствует действительности. Потому что после войны, после этой бомбежки мой папа собственными руками отремонтировал весь дом. Павел Лобков знает, что это реальные вещи.

Кремер: Вы сейчас с этой конкретной комиссией, которую будет курировать московское правительство, сотрудничать готовы?

Каринская: Я со всеми готова сотрудничать. Мое требование: чтобы составлялись официальные документы. У меня нет ни одного документа. Трещины появляются с каждым днем все больше и больше, после организации этой плотины настолько села земля у восточного поворота цилиндров – видно, что садится пластом земля – а все хорошо. Поэтому обязательно каждый выход должен фиксироваться соответствующим документом, актом, протоколом  с подписями участников. И, естественно, эти участники должны быть не заинтересованы. Я хочу пояснить, почему вдруг возник такой вопрос. Потому что я летом написала жалобу президенту на то, что просто уничтожается памятник мирового значения. Эта жалоба была направлена в Правительство Москвы по принадлежности. Ответа я оттуда не получила. Когда я написала вторую жалобу, там была резолюция такая, что «о результатах рассмотрения сообщить заявительнице и администрации президента». Это было в конце августа. И вот началось шевеление.