Польский журналист и писатель Зыгмунт Дзенцеловский: в Польше хотят введения санкций против Москвы

Непонятно, что конкретно это будут за санкции, но красноречивых заявлений в эти дни звучит немало.

И накануне британский премьер Дэвид Кэмерон говорил, что готов пойти на то, что в результате возможного и скорого введения санкций пострадает лондонский Сити, а также оборонная индустрия его же родной страны.

Ранее президент России Владимир Путин сказал, что ущерб от возможных санкций в связи с ситуацией вокруг Украины будет взаимным, поскольку в современном мире всё взаимосвязано, и все друг от друга зависят. Как на это смотрят на Западе, и как к сегодняшним заявлениям Дональда Туска относятся его соотечественники, спросили нашего коллегу Зыгмунта Дзенцеловского – он был с нами на связи из Варшавы.

Зыгарь: Что вы думаете о словах Дональда Туска, и поддержаны они общественностью в Польше?

Дзенцеловский: Польша хочет введения санкций. И мне кажется, в этом страна едина. Это имеет некоторое психологическое и историческое основание. Польша сама являлась жертвой исторических обстоятельств, когда там проходили другие вооруженные силы, и нам обещали помочь, и только обещали, и мы ничего сделать с этим не могли, и так стали жертвой исторической катастрофы. Я имею в виду, последний раз в 1939 году. Поэтому мы помним ту ситуацию в 1956 году в Венгрии, в 1968 году в Чехословакии, когда тоже мы наблюдали, что происходит, и ничего сделать не могли. И в Польше, как вы, наверное, знаете, традиция борьбы за нашу и вашу свободу очень сильна, и как только у наших соседей происходят события такого рода, как в Украине, то этот импульс уже в генах у населения. И вообще, есть тоже понимание, что эти санкции, если они будут очень серьезными, они могут ударить тоже и по нам, что у России есть какие-то инструменты. Наше народное хозяйство может пострадать и так далее, и так далее. Но когда приходят какие-то непонятные вооруженные силы в Крым и пытаются забрать у Украины законно принадлежащий кусок территории, хотя это довольно далеко отсюда, то все-таки здесь у польского народа возникает некоторое недоумение и желание что-нибудь с этим сделать.

Зыгарь: То есть вы хотите сказать, что обычные польские граждане готовы потерпеть или затянуть пояса, потому что для них даже далекий Крым – все равно принципиальная вещь, потому что они всегда внимательно относятся к российской политике и готовы на собственные жертвы, лишь бы были санкции против Москвы?

Дзенцеловский: Вы знаете, здесь до сих пор, по крайней мере, у части общества, существует некий культ и такая память о поездке покойного президента Качинского в Тбилиси в 2008 году. Вообще-то, здесь есть люди, которые считают что эта поездка, которая была организована экспромтом, в которой учувствовали президенты балтийских государств и Украины, Ющенко, остановила, даже в большей степени повлияла на остановку движения российской армии, чем дипломатические переговоры с участием президента Франции. Поэтому когда за нами правое дело, то, мне кажется, часть общества готова к каким-то жертвам. Я не скажу, что к очень большим, но мы понимаем, что ситуация очень серьезная, и если вводить серьезные санкции, включая торговые и финансовые, то без потерь не обойдётся.

Макеева: Зигмунд, такое впечатление, что сейчас правят миром эмоции разного рода. Кем-то овладела эмоция и желание стать собирателем земли русской. Россиянами массово владеет любовь к Крыму в качестве какого-то ностальгического воспоминания о юности, проведенной на берегах южного берега Крыма. Где, кстати, прошлым летом можно было встретить множество поляков. У поляков и европейцев в целом другие эмоции, и на этих эмоциях все готовы потерять что-то, лишь бы и дальше в каждом случае что-то свое. Насколько европейцы в этом смысле более прагматичнее русских? Насколько, как вы считаете, Европа действительно пойдет на санкции? Потому что эти угрожающие заявления действительно такие угрожающие, каких я не припоминаю, но насколько это все реализуемо?

Дзенцеловский: Вы знаете, я сам задаю себе именно такой же вопрос. Но мне кажется, здесь работает такой механизм спирали, спиральный механизм. Мы говорим: нельзя же России это делать, мы не можем допустить того, что делается сейчас, мы должны что-то сделать, почему мы ничего не делаем, давайте что-то сделаем, что-то реальное. И мы опять ничего не делаем. И в совокупности все это приводит нас к такому эмоциональному состоянию, которое заставляет нас что-то делать. Мне кажется, мы потихоньку приближаемся к этой грани, и это опасная грань. И мне кажется, политикам пора вступить в какие-то реальные переговоры. Потому что этот эмоциональный, психологический механизм сильно играет в этом направлении. Он может спровоцировать действия, которые потом могут выйти из-под контроля. Вот такая ситуация, мы так это ощущаем в последнее время.

Фото: AP (слева направо) председатель Совета министров Польши Дональд Туск, канцлер Германии Ангела Меркель