Политолог Орешкин: "Власть захотела вести себя не поумнее, а посильнее"

08/05/2012 - 03:00 (по МСК) Мария Макеева
Политолог Дмитрий Орешкин в эфире ДОЖДЯ поделился своими впечатлениями и прокомментировал происходящее на "марше миллионов. По его мнению так и было задумано: разделить толпу, чтобы возникла ситуация, оправдывающая насилие.
А ведь люди пришли на согласованный разрешенный митинг, а не бороться с ОМОНом.
Возможно, по мнению Орешкина, митинги этим самым дискредитированы, чтобы их больше не было: эти митинги будут запрещать и у граждан не останется возможности защищать свои права и свободы.

Макеева: В нашей студии политолог – Дмитрий Орешкин. Я узнала о появлении Дмитрия Борисовича в студии из сообщения в твиттере и от нашего редактора. В студию пришел политолог Дмитрий Орешкин – немного раненый. Дмитрий Борисович, вы, правда, раненый? Куда? У вас действительно перевязана рука.

Орешкин: Мне поцарапали ОМОНовцы руку, ничего особенного, небольшое кровотечение. И вот еще, пасхальные штанишки порвали.

Макеева: У вас даже брюки в крови, я хочу сказать.

Орешкин: Ну, что делать. Мне немножко досталось. Мне кажется, что мы имеем дело с обоюдной провокацией, потому что при прохождении с Малого Каменного моста на Болотную было создано искусственно – ОМОНовцами – узость такая, где можно было пройти только в 5-6 человек, и люди там остановились. Я пытался пройти к руководству силовых структур, чтобы попросить их – открыть проход на Болотную площадь. Но меня, естественно, не пускали до тех пор, пока не подошел подполковник, несмотря на то, что у меня есть вот такая формальная бумага, что я общественный наблюдатель. Я хотел попытаться снять нарастающий конфликт, потому что люди занимали весь этот самый Малый Каменный мост, люди не понимали - что делать. Да, вот, кстати, моя рука с кровью, ерунда, но неприятно, потому что, в общем, на самом деле, они должны были меня пропустить по всем правилам.

Так вот в этой самой узости доблестные молодцы из Левого фронта организовали, по-видимому, затык какой-то, воспользовавшись вот этим узким горлышком, которое создал ОМОН. И я думаю, что господин Лукин прав, когда он говорит, что здесь речь идет о провокации. Откуда-то у них взялись камни, откуда-то у них взялось что-то горючее, я не знаю, бутылки с этой смесью или еще что-то. Но если бы не было желания придержать, то люди бы спокойно прошли туда, где они хотели услышать своих лидеров.

Макеева: У нас была такая версия, что неуверенные действия с обеих сторон.

Орешкин: На самом деле, мне кажется, что и то, и то отчасти запланировано. Люди хотели придти на Болотную, пройти к трибуне и выслушать, что им скажут. Их туда не пускали. И здесь на это наложилась вот эта вот «левацкая» провокация. А люди же взвинченные, они не понимают, им не объясняют. Им говорят, что митинг закончился, расходитесь. А митинг еще не начался. Так что, я думаю, что это было заранее запланированная идея - разделить толпу, не допустить ее до места проведения митинга с тем, чтобы возникла какая-то кризисная ситуация, которая оправдывает применение насилия. Теперь, я думаю, последуют шаги, запрещающие такого рода митинги, это на пользу власти; не думаю, что это на пользу «левым», потому что этот митинг не был удальцовским, это был митинг раздраженных горожан. Я – абсолютно не сторонник Сергея Удальцова, но я счел своим долгом выйти на этот самый митинг.

Так что мы, если переходить к политологическому анализу, входим в ситуацию взаимной конфронтации. Десятки тысяч людей хотят воспользоваться своим законным правом собраться на Болотной и довести этот митинг до конца. Власть этого не допускает.

Макеева: Илья Васюнин находится на Болотной площади в Москве, он с нами на прямой связи сейчас.

Васюнин: Сейчас я показываю группу ОМОНа, они выстраиваются клином перед тем как ворваться в толпу и забрать людей. Люди, которые стоят напротив, они схватились за руки, чтобы препятствовать и не пустить ОМОН, не дать прорваться. Люди еще не расходятся. Полиция подходит все ближе, забирают людей очень жестко с использованием дубинок.

Макеева: Они пытаются не пустить ОМОН куда?

Васюнин: Они просто стоят на Болотной площади, ОМОН врывается в стоящих людей, избивает их и провожает в автозаки. Видимо, ОМОН хочет зачистить площадь окончательно. Но люди не хотят уходить. Милиция группируется, возможно, сейчас будет какой-то финальный прорыв. Возможно, милиция рассчитывает самых активных участников задержать. После чего толпа сама и разойдется. Но это уже происходит в течение часа, полутора часов, а люди, которые активно сопротивляются милиции, они не заканчиваются. Поэтому некий тупик сейчас на площади. Посмотрим, как будет развиваться ситуация.

Макеева: Тут такая оценка политологическая от группы «Война» в твиттере поступила, что в центре сейчас беспорядки, которых не было в России последние 95 лет без преувеличения. Вы разделяете это?

Орешкин: Думаю, что это с преувеличением. Беспорядки, конечно, масштабные, но я думаю, что они не случайные. Мне кажется, что их специально организовывали. И здесь – власть, которая мешает гражданам законно реализовать свое право на митинг, и здесь экстремисты левого плана, которые хотят из этого митинга сделать какой-то махач или драку. Они друг друга нашли. В результате ситуация понятная, теперь эти митинги будут запрещать. Теперь у граждан не остается, скорей всего, законного способа реализовывать свои права с помощью мирных шествий. Эта идея дискредитирована, к сожалению. Я думаю, что к этому специально шли.

Макеева: ОМОН к этому, допустим, специально шел, допустим такую версию, а Левый фронт-то зачем к этому специально шел?

Орешкин: Левый фронт, с моей точки зрения, охотно пошел на то, чтобы поучаствовать в такого рода провокациях. Левому фронту нужно подогреть ситуацию, они, почему-то, искренне думают, что с помощью уличных беспорядков можно поменять власть.

Я убежден, что с властью надо вести диалог мирными средствами, в том числе – выходом на улицу. Но власть не хочет слышать, в частности, на моем примере это можно сказать. Я хотел пробиться к начальству, попросить их не говорить о том, что митинг закончен, потому что он еще не начался, а наоборот сказать, что проходите, пожалуйста, на Болотную площадь, потому что люди застряли на Малом Каменном мосту, и вообще были дезориентированы, они не понимали, что делать, они понимали, что их обманывают, и значит, они пытались штурмовать эту линию ОМОНа, ОМОН сопротивлялся, потому что это ему предписано уставом. И на пустом месте, в общем-то, заварили кашу.

Действительно, давно я такого не видел, слава Богу. Надеюсь, что больше не увижу. Но в принципе - идеи митинговой активности специально дискредитированы сейчас. Вот это самый плохой вывод, который я могу сделать. И, наверное, это неизбежно, потому что власть решила показать – кто в доме хозяин.

Вместо того, чтобы как на прошлых митингах – спокойно помочь людям пройти к трибуне и выслушать, что им скажут, я так понимаю, организаторов митинга – то ли не допускали на трибуны, то ли они сами не хотели идти, но мы ничего не услышали. Мы не услышали выступающих, а это значит, что митинг не состоялся. Значит, идеология была такая: мы останавливаем этот митинг, не позволяем его довести до нормальной логической точки.

Макеева: Но формальная причина у них была, поскольку до начала митинга часть людей села на асфальт и сказала, что митинга не будет. И в твиттере, кстати, были сообщения от организаторов.

Орешкин: Но их легко обошли. Там село на асфальт полтора десятка человек. Если бы не было вот этого бутылочного горлышка… Мне не интересны люди, которые там сидят.

Макеева: Если бы пришло 3 с половиной человека и, условно говоря, Левый фронт полез бы в фонтан – это была бы одна ситуация. Очень много людей пришло.

Орешкин: Люди пришли не толкаться с ОМОНом. Люди пришли на разрешенный митинг, а здесь их вот так вот с двух сторон развели. И у меня очень серьезные претензии к господам из Левого фронта. Но точно такие же претензии у меня и к милиции, полиции, прошу прощения. Если б она вела себя умнее, то это были бы просто отдельные люди, которые не хотят продвигаться туда, куда хочет продвигаться большинство.

Макеева: Сколько было людей, как вы считаете, на Якиманке?

Орешкин: Не меньше 50 тысяч. Думаю, что больше. Колонна шла – длинной примерно около километра, ширина Якиманки примерно 50 метров. Умножаем одно на другое, получается примерно 50 тысяч квадратных метров. Даже если по одному человеку на квадрат, а полиция обычно считает – 2 человека на квадрат, когда плотно люди стоят, то получается – или 50, или 100.

Макеева: Были очень заниженные ожидания - в том числе и у тех, кто был организатором прошлых митингов.

Орешкин: У меня тоже были заниженные ожидания, я не думал, что будет так много народу, честно говоря. Я прошел от Октябрьской и до вот этого бутылочного горлышка, я не смог пройти на Болотную, куда хотел пройти. Было много народу.

Макеева: Олег Пархоменко на телефонной связи со студией.

Пархоменко: Две палатки поставили, в некоторые из них даже забрались люди, это, чтоб вас сориентировать, чуть не доходя до улицы Серафимовича. Единственное, что на этих палатках написано: Свободу Ходорковскому и Лебедеву. Видимо, поэтому все здесь собрались. Полиция не пытается их разогнать, кордон в 30-ти метрах отсюда, они явно просто еще не в курсе, что здесь ставят палатки.

Макеева: Сколько людей в настоящий момент остается на Болотной площади?

Пархоменко: На том пятачке, где происходят сейчас события, на стыке Серафимовича и сквера, наверное, можно говорить о сотнях, может быть, тысяче, полутора. Другое дело, что там стоят люди в сторону Болотной и битком забит Лужков мост, и на том берегу еще люди стоят. Так что, больше 10 тысяч в общей сложности здесь пока еще остается.

Макеева: Твитты главного редактора телеканала Russia Today, которая, по слухам, может стать пресс-секретарем будущего президента – Владимира Путина: «Ранены полицейские и журналисты. Ножами. Гламурно-либеральная туса, вам не стыдно за этот триумф гопоты? Или вы все в европах на майские?» Еще один твитт: «Предупреждали же вас, что все это прекраснодушие из жан-жака закончится фанатской резней. Не верили? Или просто наивные? Или вам нравится?»

Отчасти, может быть, это и вам адресовано, Дмитрий Борисович?

Орешкин: Мне не нравится то, что было организовано. Мне нравится то, что было на проспекте Сахарова и то, что было на Болотной площади раньше. Я надеялся, что будет то же самое. И я думаю, что все те, кто пришли – за редким исключением, надеялись на то же самое.

Макеева: Но она называет это прекраснодушием, которое должно было закончиться резней.

Орешкин: Что значит – прекраснодушие? Если люди отстаивают свои конституционные права с помощью выхода на разрешенный митинг, а им силовыми методами не позволяют пройти на то место, куда они намерены, то люди испытывают, интеллигентно выражаясь, фрустрацию. А эта фрустрация может породить все, что угодно. Если там действительно что-то с ножами, то это отвратительно. Там что-то горело, это я видел, я не знаю, что. Значит, те, кто притащили с собой эти бутылки с зажигательной смесью, это отвратительные провокаторы, которых вполне можно сравнивать с людьми, которые в 30-х годах в Германии что-то там провоцировали или наоборот.

Мы можем не сомневаться, теперь прекраснодушие кончится. Власть решила показать – кто в доме хозяин. Я не знаю, кто кидал эти бутылки, если они были, - участники демонстрации, или те, кто был подключен к этим самым демонстрациям. Всегда в любой демонстрации найдется человек, которые может сделать что-нибудь, что дает власти повод для того, чтобы начать бить людей дубинками.  

Также по теме
    Другие выпуски