Политолог Алексей Чеснаков: последствия приговора Навальному будут политическими и достаточно жесткими для власти

Чеснаков: Безусловно, это дело имеет политический оттенок, и последствия его будут политическими. Поэтому можно сколько угодно рассуждать о причинах этого дела, но что последствия будут политические и достаточно жесткие, в том числе и для власти, это факт. Если до этого момента Навальный был фигурой яркой, одним из самых главных оппозиционеров, то теперь он становится фигурой символической. Это во-первых. Во-вторых, выдав такой жесткий приговор, судебная система поставила власть в очень неудобное положение, потому что если сейчас приговор будет смягчен, сразу возникнет ситуация, что власть испугалась. Именно этой ситуации испуга власть не хочет больше всего. Поэтому, когда ваш корреспондент говорил о том, что вряд ли приговор будет сильно уж смягчен, она была недалеко от истины. Возникает вопрос, если такой приговор по резонансному делу «Кировлеса» стоит давать, то почему так долго не рассматриваются дела по Сердюкову и Васильевой, почему так долго не рассматриваются другие резонансные дела, а те дела, которые мы сегодня наблюдали, по ним, дают пять лет условно за хищение 346 млн рублей. В чем разница? И сразу возникают претензии по поводу политичности и аполитичности суда.

Макеева: А эти претензии на кого-то производят впечатление?

Чеснаков: Люди это обсуждают, и это, конечно, сигнал всему обществу, и потом, конечно же, не очень понятно, многие политологи обсуждают сейчас ситуацию с самим приговором, конечно, тут ситуация достаточно неприятная, в любом случае, советнику губернатора нечего было делать вокруг дела «Кировлеса». Зачем он туда залез - непонятно. Но раз уж залез, то ситуация должна быть доведена до определенного логического конца. Но, вопрос в другом. Сейчас идут выборы мэра. Только что «Единая Россия» собрала специально для Навального голоса, зарегистрировали его в качестве кандидата, тушкой и чучелом протащили его в эту самую великолепную шестерку кандидатов, и вдруг выясняется, что человек, который, собственно, никакой опасности не представлял, снимается с этой гонки. У меня сразу возникает вопрос: а зачем собирали голоса, если была такая вероятность, что его посадят или что он будет приговорен к такому большому сроку. Ведь говорили о том, что, скорее всего, приговор будет обвинительным.

Белоголовцев: В этой связи вопрос, который многих занимает: Это какая-то борьба лагерей внутри власти, или это какая-то очень тонкая игра, где Навального протаскивают, потом осуждают, создают ему яркую биографию...

Чеснаков: Я думаю, что здесь часть властных структур сознательно самоустранилась от решения вопроса, и Следственный комитет здесь принимает решение. Понятно, что он давит эмоционально, информационно на суд, потому что здесь мы понимаем, что ни я, ни вы не можем сидеть с ночником и смотреть, как принимаются решения по поводу приговора. Никто из нас не имеет отношения к конкретным решениям по данным вопросам. А что касается политических последствий, то мне кажется, что тот человек, который принимал решение, это может быть судья, представитель Следственного комитета, кто-то из властных структур, он, конечно, недооценивал политические последствия этого события, потому что если вчера значительная часть людей, которых можно было бы отнести к лоялистам или нейтрально относящихся к власти, воспринимала этот приговор: ну, дадут условно, может быть накажут. В конце концов, сам нарвался. То, после того, как дали пять лет, сразу возникла ситуация, у многих это вызвало шок.

Макеева: По поводу последствий давайте обратимся к кадрам прямого эфира с Манежной площади, где находится наш корреспондент Илья Васюнин.

Васюнин: сейчас люди находятся как бы в загоне, как обычно бывает при маневрах в полиции в случае проведения несогласованных мероприятий, всех загоняют в угол, из которго непонятно, как выходить. Люди, которых вы видите, они блокированы от входа в подземный переход и одновременно от входа в метро. Чего хочет добиться полиция – пока непонятно. В любом случае мы пока блокированы между Моховой, где собираются люди с той стороны оцепления, и Манежной площадью, на которой ничего не проиходит, она абсолютно пуста. Закрыта Красная площадь, Александровский сад. Эвакуированы люди из кафе под Манежной площадью.

Белоголовцев: По поводу  того, что вы сказали, что из Навального сделали символ, того, что приговор жесткий. Я пытался вспомнить за время сюжета Ильи Васюнина хоть одного человека, который об этом не предупреждал, хоть одного политолога. Абсолютно все лояльные власти, нелояльные, они все говорили: вы сделаете из Навального символ. Вы раздуете сами ему рейтинг своими руками. Почему в итоге это все равно сделали?

Чеснаков: У большинства нет объяснений. Поэтому возникает такая трактовка, что власть демонстративно самоустранилась, и на решение суда, а суд, если вы посмотрите предыдущие материалы, он находился в таком тренде, если вы посмотрите все предыдущие заседания, он не мог не вынести обвинительный приговор.

Белоголовцев: Я про тренд с вами совсем не соглашусь. Если мы будем смотреть 2012 год, то по этой статье: приговор 5 лет и больше дали менее, чем  одному проценту осужденных. 24 человека за весь прошлый год.

Чеснаков: Я говорю о тренде не как о статистике, а о тренде, как неком наборе мероприятий в рамках этого суда. Если вы посмотрите, то, даже те ребята, которые ездили с Навальным на заседания, постоянно описывали, как проходили заслушивания свидетелей, как реагировал судья. Вы же понимаете, что суд – это некое театрализованное действие. Если логика идет таким вот образом, то очень редко все происходит по-другому. Вы себе как представляете, сегодня после того, что было во все предыдущие разы, люди приехали в Киров и вдруг им сказали: Навальный невиновен. Кто из тех, кто обсуждал (политологов, экспертов) развитие ситуации, предполагал такое развите событий? Мало кто.

Макеева: Тем не менее, приговор и то, что ему дали пять лет, а не год, например, всех поразило.

Чеснаков: Это самое неприятное, потому что с точки зрения отстранения Навального от политической деятельности можно было бы ограничиться и меньшим сроком. С точки зрения московских выборов, Навальный, у которого рейтинг был невысокий, у которого было очень мало времени, с учетом того, что это летний период, он, конечно, не мог прыгнуть выше головы, и не мог набрать больше 15-20% в лучшем случае, даже если бы это была великолепная кампания, которая проведена была с огромным количеством вложенных средств.

Макеева: Если это никому не выгодно, ни Навальному, ни власти, почему вообще так получилось. У вас сложилось впечатление, что, например, Следственный комитет действует совершенно самостоятельно?

Чеснаков: Ну, конечно, все органы власти действуют несамостоятельно. Они, конечно, консультируются, выступают, как единая власть. Но, по большому счету, я действительно не могу найти оправдания данному сегодняшнему факту, я понимаю, что, действительно, можно предъявлять претензии к Навальному с точки зрения «Кировлеса». Это естественно, поскольку, как я уже говорил, для меня тоже непонятно, зачем советник губернатора вдруг начинал заниматься этим делом.

Белоголовцев: Навальный утверждает, что Белых позвал его заниматься предприятиями, в том числе и неблагополучными в области. Об этом говорил Никита Белых на суде.

Чеснаков: Я считаю, что представители власти, даже те, которые работают в качестве советников, а не сотрудников, не должны влезать в бизнес-процессы. Я понимаю, что есть какие-то проблемы, связанные с экономикой области, так объявите тендер, зачем вы влезаете в деятельность конкретных фирм?

Макеева: Вы хотите сказать, что нет дыма без огня?

Чеснаков: В этом смылсе – безусловно. Вопрос в том, соответствует ли дым тому огню, который был заведен. Потому что очень много дыма, такая дымовая завеса, а огня мы никак не видим.

Белоголовцев: Вы не допускаете, что этот по-настоящему жесткий приговор, особенно если учитывать ту же статистику, от которой никуда не денешься, это такое очень личное, эмоциональное решение. Что, вот, мол, задолбал ты.

Чеснаков: Может быть и такое, я тоже сталкивался с подобным отношением на предыдущем этапе своей карьеры, и когда Навальный реагировал на «Единую Россию» достаточно жестко, называя ее партией жуликов и воров, всегда было предложение отвечать подобными же методами. То есть бороться с ним, выступая в дискуссиях, обсуждая, в том числе предлагая и тех людей, которые не являются бизнесменами, а являются Героями России, членами партии и достаточно достойными людьми. И это был политический процесс. То есть, человек называет вас жуликами и ворами. Мои претензии к Навальному в этом смысле могли быть локализованы в этой части. То есть, если он обозвал людей, предъявите ему претензии за клевету, посадите его на какое-то количество времени, причем тут «Кировлес»? Для меня «Кировлес» не имеет никакого политического подтекста. «Кировлес» имеет для меня только политические последствия. Некоторые политологи пытались оценивать, насколько будет смягчен приговор, будет ли он смягчен. Вы знаете, у нас политологи все-таки не юристы. Они занимаются тем, что говорят о своих проблемах, политических. Мне сложно трактовать позицию силовиков, потому что, как и любой нормальный человек, живущий в нашей стране, сегодня позиция одна, завтра - другая, послезавтра - третья. А это не всегда зависит от реального положения дел. Поэтому, что тут трактовать. Сигнал показан, он, наверное, дан.