Пархоменко: протестная активность не исчезла, а диверсифицировалась

Результаты очередного расследования электоральных чудес представил в своем ЖЖ журналист Сергей Пархоменко. Например, в Тамбовской области на дому голосовали 20 процентов граждан. Причем, на некоторых участках эта цифра зашкаливает за 50 процентов.

Макеева: Вы не в одиночестве?

Пархоменко: Нет, есть целое сообщество людей, которые подвергают разным математическим изысканиям то, что произошло на двух последних выборах. Это серьезные математики из университетов всего мира. Я видел на сайтах разных хороших университетов глубоко научные статьи, в комментариях к которым появлялось слово «бу-го-га». Узнаю соотечественников, которые этим занимаются. На самом деле это невероятные вещи при анализе официальных данных, которые лежат на сайте ЦИК, начиная с того, что происходит с численностью российских  избирателей. По рекомендации своих въедливых друзей, которые любят калькуляторы, я занялся инвалидными голосованиями. Там происходят сумасшедшие вещи. Тамбов - еще не самая красивая  история. Тамбовская область - чемпион РФ по количеству инвалидов, есть участки, где зарегистрировано даже не 50%, а 67% инвалидов. Но обнаружился город Ставрополь, где на всех участках, кроме 5-7,  по 200-300 человек проголосовали дома. Это технически невозможно, нельзя с деревянным ящиком обойти за день 100 квартир. Если написано, что обошли, значит, была фальсификация.

Казнин: Вы это из научного интереса делаете?

Пархоменко: То, что я устроил с этим сериалом, печатаемым во время всей предыдущей недели, - рекламная компания сайта и проекта, который за этим сайтом стоит. Я много раз об этом говорил. Сайт называется vsevsud.org, предлагающий превратить подачу в суд в массовое движение, в еще одну протестную форму. Российское законодательство устроено таким образом, что каждый человек может подать в суд  по поводу любого нарушения, которое произошло, где бы то ни было на территории  РФ. Мы с вами одного президента выбирали, соответственно, если мой голос растворен в 100 фальшивых голосах  в Ставрополе, значит, я там тоже пострадал. Я никогда в жизни не был в Ставрополе, но могу подать в суд.

Казнин: Это ведь не изменит судебную систему?

Пархоменко: Не изменяет систему одинокий иск одинокого несчастного энтузиаста. Мы подали 176 исков на пробу по поводу нескольких участков на Арбате в Москве.

Казнин: Все отклонят, например?

Пархоменко: Не знаю. Когда вагон исков пришел в Пресненский суд, благодаря Ольге Романовой самый зоологический суд, который мы знаем. Интересно, что будет с 176 исками. Если на все мы получим 176 идиотских отказов – это факт для дальнейшего изучения.

Казнин: Они скажут:  «Ну, как же это все надоело!»

Пархоменко: Пусть скажут, это их работа, это наш закон. Можно пойти дальше, в городской суд, а там до Верховного недалеко, до Конституционного, Европейского суда по правам человека. Vsevsud.org - это инструмент. На нем сейчас уже висит полторы сотни разных исков, и дополнить их может каждый гражданин РФ, забив паспортные  данные, распечатать, отнести на почту.

Казнин: Это троллинг?

Пархоменко: Это настоящие иски по настоящему поводу  в настоящий суд. Мы же жалуемся не на то, что ко мне муха залетела и не дает мне завтракать. Это серьезная история, почитайте мои тексты про инвалидное голосование и все поймете.

Казнин: Были ситуации, когда пытались организовать сайт «Все в суд» те же коммунисты. Они подавали сотни исков?

Пархоменко: Сайт это удобная вещь для оформления документов. Все где-нибудь когда-нибудь было. Можно делать хорошо и плохо, а можно делать массовым порядком.  Разные митинги, демонстрации - все это тоже было в Москве много лет, но почему-то 10 декабря прошлого года произошло событие, которого раньше в Москве не было. Может и тут что-то  подобное получится.

Макеева: Судиться вы считаете более перспективно, чем проводить митинги и уличные акции?

Пархоменко: Это разные инструменты в гражданской активности. Есть митинги, открытые письма, попытки организовать референдум, волонтерская деятельность. Что эффективнее: устраивать митинг или собирать вещи для Крымска. Правильно и то, и другое.

Казнин: Активность не сходит на нет?

Пархоменко: В целом, нет. Она принимает разные формы. Она диверсифицируется. Думаю, что увидим и другие формы активности, и не представляем пока каких. Это проблема, что у нас худо с этими формами. Выборов фактически в стране нет. Второй общеголосовательный день убрали, референдум практически нельзя устроить, потому что есть законодательство предотвращения референдумов. Открытые  письма читать не принято среди наших руководителей и так далее. Что осталось? Можно предложить конгрессу США устроить еще один «список Магнитского», но хотелось бы без этого обойтись.

Макеева: Вы разочарованы отсутствием уличной активности?

Пархоменко: А, они что кончились? Мы уже подводим итоги? Должно произойти новое осознание, новая моральная регистрация. Итог - некоторое число людей  год назад вообразить не могло, что они когда-нибудь будут обсуждать эти проблемы. Сегодня же они понимают, что это важная часть их жизни. Это произошло не только в Москве, но и за ее пределами, но они осознают, что не сделали того, что сделали в Москве.