Ованес Оганесян: Сокращать будут в первую очередь то, что нужно для развития страны

«Что-то может быть переосмыслено, что-то - переведено в режим использования других инструментов», - заявил Медведев на брифинге. Надо понять, сказал премьер, «какая часть этих расходов может быть осуществлена сейчас, а к чему, например, наша промышленность не готова».

Фактически Медведев подтвердил блуждавшие в коридорах власти слухи о том, что программа перевооружений, стоимостью 20 триллионов, может быть отложена в преддверии возможного финансового кризиса. Несколько дней назад об этом со ссылкой на источники в правительстве сообщили «Ведомости». А вчера замминистра финансов Алексей Лавров подтвердил возможный секвестр военного бюджета и сообщил, что в августе будет готов запасной кризисный вариант бюджета на 2013 год из расчета цены на баррель нефти в 60 долларов.

Удастся ли правительству сбалансировать бюджет, не будут ли сокращены социальные расходы, обещанные в ходе предвыборной кампании Владимира Путина и к чему готовиться стране, мы узнали у Ованеса Оганесяна, аналитика инвестиционной компании «Тройка Диалог».

Лика Кремер: Скажите, что это за запасной резервный бюджет, рассчитанный на 60$ за баррель нефти?

Ованес Оганесян: Это, наверное, кризисный бюджет. В последнее время появились опасения, что цена на нефть по той или иной причине может снизится довольно сильно. Тогда, конечно, расходы не будут балансироваться с доходами, поэтому надо будет что-то придумывать. 

Кремер: А вот что будут придумывать? Что будут урезать в первую очередь?

Оганесян: Я думаю, в первую очередь будут урезать, конечно, опционные вещи. Они появились в последнее время, они были критикуемыми многими людьми. Если вспомнить, что говорил Алексей Леонидович Кудрин по поводу вот этих новых бюджетных трат в оборонном комплексе - они ему очень не нравились. Поэтому, я думаю, в первую очередь под давление попадут вещи, связанные с оборонкой. Возможно, многие инфраструктурные   проекты. Мы видели, что в кризис 2008 года инвестиции остановились. Максимально сделано что-то, чтобы нивелировать какие-то политические влияния. То есть вряд ли остановит какие-то программы, связанные с социальной сохранностью населения. В первую очередь, это будут ифраструктурные, инвестиционный проекты и, скорее всего, оборонка. 

Кремер: То есть Кудрин был прав?

Павел Лобков: Получается, что уволив Кудрина, правительство стало работать по Кудрину. Это, конечно, странно, потому что его за это уволили, но потом тихонечко из задних ворот кудринские либеральные идеи протаскиваются в Белый дом. Деваться некуда получается, так?

Оганесян: Вы знаете, здесь нет как-то рецепта, где каждый будет прав в чем-то. Мы видим сейчас, если бы мы в 2000-е годы тагетировали инфляцию более тщательно, то сейчас создали бы длинные деньги в экономике. Что происходило, например, в 2000-х годах? Взять кредит, зная что инфляция будет 15% в год. Можно было взять кредит под 6% компании, купить кучу квартир или арматуры, например, какой-нибудь. Положить на склад, подождать год и потом ее лиуо продать, либо использовать в производстве. Поэтому в 2000-х годах затоваривание было огромное. Поэтому когда мы встретили кризис в 2008 году, заказы перестали поступать на предприятия - у всех был огромный  склад, люди не делали новых заказов на предприятия. Поэтому буквально 3 месяца, пока пока эти запасы не проелись, экономика была парализована, предприятия не работали. 

Лобков: Есть официальный бюджет, который давно сверстан, работа над которым давно идет. И вдруг замминстра финансов нам объявляет, что, оказывается, верстается другой бюджет. Что депутатам в этом случае будет показано? Какой из бюджетов? Или вда сразу?

Оганесян: Нет, сейчас будет корректировка нашего 3-х летнего бюджета на следующий год, то есть летом проходит корректировка и осенью, когда собирается Дума, она в первую очередь начинает обсуждать корректировку этого бюджета на следующий год. Я так понимаю, что сейчас основные параметры бюджета не изменились: мы также ожидаем цены на нефть в районе 100$, то есть пока в рациональном сценарии нет пока никаких больших изменений. Но в то же время появились опасения, что нефть может снизится. Кстати, сегодня уже такие опасения снизились. 

Кремер: Сегодня снизились - завтра повысятся. 

Оганесян: Без сомнения. Есть определенное давление на цену на нефть. Мы знаем, что сейчас цена на нефть повысилась на фоне того, что развитые страны ввели против Ирана. Сейчас реально сократились поставки на мировой рынок нефти. Поэтому мы видим, что цена на нефть удерживается на уровне 100% в довольно искусственных условиях. То есть если представить себе, что потом, в следующем году, Иран будет нормально производить, у нас еще появятся новые мощности на Ближнем Востоке, скажем, в Ираке, который сейчас уже оживает. Куча новых технологий появилось по жжению газа, например. 

Лобков: Сланцевый газ. 

Оганесян: Сланцевый газ, который теперь можно преврашать в бензин или дизель. То есть можно подозревать, что цена на нефть окажется под давлением. 

Кремер: То есть этот запасной бюджет - очень полезное упражнение для мозгов, потому что равно или поздно придется рассчитывать на другую цену на нефть. 

Оганесян: Без сомнения, он полезный. Он заставляет думать о диверсификаци экономики, думать о новых отраслях. К сожалению, эти инвестиционные сектора - инфраструктурный, оборонный сектор - это своего рода институты развития для экономики. 

Кремер: То есть экономим мы сейчас? 

Лобков: Но это большие политические риски, потому что мы знаем, что есть вице-премьер Рогозин, который пришел к своему высокому положению именно на ожиданиях ВПК этих 23 триллионах. Вокруг этого создалась целая идеология определенная. Если сейчас переносится программа, а она стоит примерно 2,5 триллиона в год, то, по сути дела, мы можем говорить о бунте ВПК. Как вы считаете, это опасно с точки зрения политики?

Оганесян: Мне сложно сказать, так как я не знаю изнутри ВПК. Я не могу прокомментировать вам настроения, которые присутствуют у разных игроков в этом секторе. Я думаю, что ВПК сейчас, наверное, по уровню своего потенциала стоит сейчас на очень низком уроне. В будущем ожидается только рост. Если этот рост отложится, то ничего такого большого и страшного не случится. Просто рост отложится еще на один год. Может быть, эти предприятия, в большинстве своем, дотационные, они все либо живут на кредитных государственных деньгах, либо на прямых дотациях. Поэтому дальше для них только лучше, с этой очень низкой базы. Если рост отложиться еще на один год, то это не так страшно, если мы подождем еще один год, прежде чем они начнут что-то производить. Мы знаем в принципе какую продукцию они производят. Может быть, стоит подождать и дать возможность посмотреть, кто из них на самом деле конкурентен и выживет, или кто просто производит какую-то продукцию, которая никому не нужна. 

Лобков: Спасибо большое.