Орхан Джемаль: Чечня для России, как Алжир для Франции

И по словам заместителя начальника Генштаба Василия Смирнова, в республике не оказалось ни одного призывника. На вопрос, почему так произошло, Смирнов заявил, что в Чечне нет ни учета граждан, ни медкомиссий.

Аналогичная ситуация была и эти летом – по итогам прошлого призыва 2011 года ни один из семи тысяч прошедших медкомиссию молодых людей из Чечни служить не пошел. Глава республики Рамзан Кадыров тогда назвал эти высказывания «провокационными».

Специфику призыва по‑чеченски обсудили с Орханом Джемалем, обозревателем газеты «Известия».

Писпанен: Как ты объяснишь такую странную статистику?

Джемаль: На самом деле, лет 7 назад был первый эксперимент по призыву из Чечни в армию. Он был не очень приятный, по крайней мере, офицеры не были довольны, были очень натянутые отношения.

Писпанен: Именно на национальном вопросе?

Джемаль: Именно на национальном вопросе. Потому что, с одной стороны, офицеры испытывали такое некое морально напряжение - это все-таки представитель того самого противника, с которым они еще недавно боролись. Для чеченцев это тоже как бы воспринималось - те, кто на них нападали, атаковали, убивали близких, родственников. В общем, нехорошо получилось. И, в принципе, негласно фактически призыв свернули в Чечне практически полностью. Допустим, в соседнем Дагестане очень сильно сократили. Надо сказать, что даже в советские времена по чеченцам были некоторые ограничения в армии. Так, например, в системе ВДВ было такое правило: не более 2-х чеченцев на взвод.

Писпанен: Квота такая.

Джемаль: Квота, да. Не более двух чеченцев на взвод. Меньше можно, больше - нельзя.

Писпанен: Как в институт - два еврея?

Джемаль: Да. Больше нельзя. Любопытно, что это было только по отношению к чеченцам. Дагестанцев, кабардинцев - сколько хочешь, пожалуйста, но чеченцев…

Писпанен: То есть, то, что негласный как бы «слив» был из Генштаба, что это ровно для того, чтобы не воспитывать потенциальных боевиков, это может быть правдой?

Джемаль: Скажем так, комплекс недовольства по разным причинам: плохо люди приживаются, плохо люди служат. Поколение молодое, озлобленное войной, они как бы все чувствуют себя жертвами этой войны, они служат под командованием тех, кто против них воевал - это как бы с одной стороны. С другой стороны, в системе, в армейской системе нет полного доверия чеченцам, причем это касается только армии. В системе МВД, где есть внутренние войска, там, в принципе, совершенно нормально берут служить чеченцев, то есть, там такого ограничения нет.

Писпанен: Я случайно узнала недавно, что, наряду с термином «дедовщина», есть термин «даговщина». Это правда?

Джемаль: Раньше называлось «землячество». В принципе это и при советской власти было…

Писпанен: Просто рассказывают, что их побаиваются даже…

Джемаль: Это и при советской власти было, когда люди консолидировались по национальному признаку. Правда кавказцы тогда они не делились на дагестанцев, чеченцев и так далее, просто кучей все кавказцы собирались вместе. Осетины прекрасно тогда уживались с ингушами, то есть, чтобы от «дедушек» противостоять. Ну да, как бы, эта проблема есть, бывают драки, бывает казарменный криминал. Есть проблемы.

Фишман: А вот если вернуться в Чечню. Чуть-чуть просто поверну разговор в другую сторону. Вот это недавнее заявление Кадырова, которое меня оно конечно удивило, что он собирается отойти от власти, больше времени уделять семье и больше не будет руководитель своим ведомством - это было буквально дня два назад - это как-то неожиданно довольно прозвучало.

Джемаль: Это очень похоже на историю Ивана Грозного, когда он уступил Симеону Бекбулатовичу…

Фишман: Первое что приходит в голову - это, конечно, Иван Грозный, потом Путин вспоминается. Но, тем не менее, это что-то…

Джемаль: В общем, я, честно говоря, не вижу, кем можно было бы менять Рамзана Кадырова при сохранении той системы власти в Чечне, которая как бы есть. Если его менять, то при этом как бы нужно все перелопачивать, все переделывать, все перекраивать. А то, что сейчас есть, заточено под одного человека.

Фишман: И в продолжение этого вопроса. Идет предвыборная кампания Путина. Один из ее пунктов, на самом деле, чуть ли не центральный (не центральный, но один из главных), пропагандистский - как убедить людей поддержать Путина. Если Путина не будет, что вы будете делать с Кадыровым? Есть такой вопрос в реальности, в реальной жизни?

Джемаль: Я думаю, что нет. Я думаю, что есть система финансовой поддержки Чечни из центра, есть система фактической широкой автономии Чечни. И я думаю, что на этих условиях, а их можно корректировать в ту или иную сторону, не обязательно Путин, но очень многие могут договориться с Рамзаном Ахматовичем о приемлемых взаимоотношениях. При всей своей такой репутации, это, в принципе, договороспособный человек.

Писпанен: Возвращаясь все-таки к призыву из Чечни. По-твоему, то, что как бы негласно он сведен на нет, это, скорее, хорошо, чем плохо?

Джемаль: Это очень плохо. Потому что, вот смотрите, с одной стороны, Путин сейчас говорит: мы будем продолжать кормить Кавказ. С другой стороны, он говорит: нет, вот мы сейчас кавказцев будем регистрировать. Если они не регистрируются, будем приезжать, будем как бы выселять. Он пытается проскочить между Сциллой и Харибдой. На самом деле, нужно принять четкое решение - да или нет? Если нет, то давайте сбрасывать.

Писпанен: «Да или нет», ты имеешь в виду территория России или нет?

Джемаль: Да, Кавказу или нет. Территория России или нет?

Фишман: В той же статье пишет в понедельник, в «Независимой» он пишет, что «недопустимо, чтобы местные нормы превалировали над федеральными законами». Первое что приходит в голову - это Чечня.

Джемаль: Да нет, на всем Кавказе эта проблема есть. В Дагестане, может быть, поболее, чем в Чечне. На самом деле, нужно, в принципе, решить, если это Россия, тогда нужно любой ценой, невзирая на протесты, невзирая на, скажем, мнения части оппозиции, интегрировать это пространство, в том числе, включая в армейскую среду, воспитывать чеченцев-офицеров, воспитывать чеченцев-солдат. Кстати, я со многими офицерами, прошедшими Афганистан говорил: не было солдата лучше, чем чеченцы. Вот, у кого были чеченцы - не было солдата лучше, чем чеченец. Если ты говоришь «нет» - давайте нет. Тогда давайте, как бы избавляться от Кавказа. Вот эта ситуация подвешенности, незаконченности, то ли граждане, то ли не граждане, то ли свои, то ли чужие, она невыносима, и это чувствуется на самом Кавказе очень остро. Это вот такое унизительное состояние человека второго сорта. Такой вот Алжир при Франции. Вроде бы французы, а вроде бы не французы.