На Олимпиаду-2012 поедут генно-модифицированные спортсмены

Лобков: Николай Дмитриевич, звучит абсолютно фантастически. Мыши уже есть ― спортсмены. Запрос МОК есть, а, значит, уже на самом высоком уровне признается возможность того, что спорт теряет свою соревновательную основу. Ведь победит тот, кто себе вколол ген.

Дурманов: На самом деле, подобные разговоры ведутся уже лет 10. Первые мыши ― их назвали «мыши-Шварценеггеры» - появились в 2002 году. Сейчас существует около 25 технологий генного допинга, которые, в принципе, готовы к внедрению в большой спорт. Так что, в данном случае, это не новость, а вербализация этой новости.

Лобков: Официальное признание.

Дурманов: Это официальное признание того, что угроза ― как говорят американцы ― стала уже не оранжевой, а густо-красной.

Лобков: Гьякка не уточнил, в каких странах идут эти эксперименты? В каких странах они вообще идут, по вашим данным? Вы же были во многих антидопинговых лабораториях и центрах.

Дурманов: Я специально занимался генным допингом и могу сказать, что во многих странах идут разработки, которые, в принципе, могут стать генным допингом. Но дело в том, что сейчас эти разработки никакого отношения к спорту не имеют. Это либо технологии излечения очень тяжелых заболеваний...

Лобков: То, что называется «генной терапией».

Дурманов: Да, генная терапия во всех ее видах. Либо это технологии, которые позволяют ― в военных целях ― как-то увеличивать физическую силу, выносливость, нервную устойчивость современных военных.

Лобков: Какие есть данные? Насколько этот генный допинг работает? Хотя бы на мышиных моделях, которые вы видели.

Дурманов: Это абсолютно чудовищные вещи. Если не увидеть, то можно не поверить. Например, говоря о мышах (это любимый объект генных терапевтов), есть технология, при которой мышь, у которой мышцы были изменены всего лишь одной инъекцией, бежит на 5 километров больше, чем ее нормальный собрат. Можно экстраполировать это дело на человека и понять, что марафонская дистанция ― это дело серьезное.

Лобков: Какие проблемы спортсменов позволяет решить генная модификация?

Дурманов: Уже внедрен в подпольный спорт и уже периодически вылавливается генный допинг, посвященный повышению количества кислорода в крови, так называемая технология «репоксиген». Лет 6 назад одного немецкого тренера поймали за этим делом. Очень много разработок идет по повышению выносливости мышц. С помощью специальных технологий меняется структура мышц и они становятся не только сильными, но и выносливыми. В норме, наши мышечные волокна либо сильные, либо выносливые. Новые технологии позволяют сделать гибридные мышцы. У них даже есть название ― волокна тип 2X. И вот с этим таинственным названием ожидают больших проблем в большом спорте.

Лобков: А как это определять? Вот Гьякки пишет, что, мол, все обычные рутинные тесты ― моча, кровь ― уже не помогают. Только биопсия мышц, на которую, я думаю, спортсмен может не согласиться.

Дурманов: Ситуация не столь драматична. Действительно, генный допинг мало уловим, но, тем не менее, определенные подходы есть. Иногда ген доставляется в виде искусственного вируса.

Лобков: С вектором: как бы он ― боеголовка - чтобы зрителям объяснить - а есть носитель. Вот нужно обнаружить или носитель этого вируса, или сам ген.

Дурманов: Вот эти вирусы, в принципе, обнаружить можно. Можно обнаружить следы действия какого-то генного допинга. Но самое перспективное направление сейчас выглядит фантастически, но, видимо, это единственный выход: с каждого элитного спортсмена будет сниматься, так называемый, профиль экспрессии. То есть в распоряжении антидопинговых служб будет карта его работающих генов. И если выяснится, что вдруг заработал какой-то не тот ген, неправильный ген ― тогда поймали.

Лобков: В опыте Гьякки очень хитро ведь было: ген, который уже есть в организме, но число его копий намного увеличено, то есть, ну что, анализ показал, что да, этот ген у человека есть и он работает. 

Дурманов: Примерно так же ловится гемоглобин. Повышенный уровень гемоглобина есть у всех, но если его цифра превышает определенный предел ― значит, человек чем-то колется.

Лобков: А уже на лондонской Олимпиаде антидопинговый комитет может принять какой-либо из этих методов?

Дурманов: В большом спорте все возможно. Как только появляется какой-то допинг, вне зависимости безопасен ли он, есть ли риск погибнуть или нет, этот допинг придет в большой спорт. Вопрос в какой большой спорт: в олимпийский, официальный, который обложен со всех сторон крепостями и окопами антидопинговых служб, или в какой-нибудь спорт ближе к шоу-бизнесу.

Лобков: Бои без правил.

Дурманов: Ну или бодибилдинг и прочее.

Лобков: Все-таки на Олимпиаде в Пекине многие генетики обращали внимание на то, что появилось огромное количество 18-ти летних китайских спортсменов, обладавших невероятными физическими способностями, значительно превышающими способности, типичные для этого возраста. Это может быть результатом каких-то секретных программ?

Дурманов: Как говорят философы, по принципу Оккама не надо придумывать лишних сущностей. Скорее всего, успех китайцев ― это успех великолепной селекции. Надо помнить, что у них десятки миллионов спортсменов.

Лобков: То есть пока таких генно-модифицированных не было?

Дурманов: Думаю, нет. Думаю, у китайцев есть гораздо более надежные, рабоче-крестьянские способы выращивания чемпионов.