Михаил Федотов надеется встретиться с Путиным до пятницы и отложить принятие закона об НКО

02/07/2012 - 23:17 (по МСК) Мария Макеева, Михаил Фишман
Новый закон о некоммерческих организациях могут рассмотреть в первом чтении уже в пятницу. Депутаты торопятся: скоро закрывается весенняя сессия и нужно успеть принять важный закон. Главное идея законопроекта: некоммерческие организации, которые получают деньги из-за рубежа и занимаются политикой, получат специальный статус «иностранный агент».
рубежа и занимаются политикой, получат специальный статус «иностранный агент».
Таких организаций, по словам источника в Кремле, который сегодня процитировали информагентства, около тысячи. Кроме общественного внимания к ним будет приковано и внимание проверяющих органов. Отчет о своей деятельности они будут подавать не раз в год, как сейчас, а дважды. Кстати, политика употребляется не в привычном смысле «борьба за власть», а как «воздействие на властные органы с целью принятия тех или иных решений». Автор закона, депутат Андрей Сидякин, побывал сегодня в студии ДОЖДЯ.

Сидякин: Инициатива была внесена нами после долгой подготовки, после тщательной проработки этого законопроекта, мы изучали опыт, смотрели этот вот аналогичный закон. Для того, чтобы они подпали под действие законопроекта, который я внес, первое – это получение денежных средств из-за рубежа; второе – это обязательное занятие политической деятельностью. То, о чем мы с вами говорили до эфира…

Лобков: Что такое «политическая деятельность»?

Сидякин: Политическая деятельность – это деятельность, направленная на формирование решений органами государственной власти в области государственной политики. Критики закона уходят от сути главного, ведь никаких ограничений на деятельность дополнительных не налагается. Вообще.  

Представители некоммерческих организаций по-разному отреагировали на новые инициативы Сидякина. Глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева сказала, что будет бойкотировать закон. «Боюсь серьезно расстроить авторов законопроекта, но лично мне на него категорически наплевать», – пишет в своем фейсбуке глава российского Transparency International Елена Панфилова. А руководитель благотворительного фонда «Подари Жизнь» Екатерина Чистякова пишет, что их фонд тоже станет иностранным агентом, ведь и пожертвования из-за рубежа принимает, и на власть влияет – например, с целью ввести льготы для благотворителей.
А глава Совета по правам человека при президенте Михаил Федотов заявил, что под определение иностранного агента попадает и Русская Православная Церковь. Сегодня он в студии ДОЖДЯ.

Макеева: Что вы имели ввиду?

Федотов: Я имел ввиду тот закон, который мы сейчас с вами обсуждаем, там действительно написаны какие-то странные вещи, например, там дается 2 критерия для того, чтобы организацию признали иностранным агентом, это - получение денег из-за рубежа, либо получение денег от российского юридического лица, которое в свою очередь получало деньги из-за рубежа. Например, у нас есть компания некая, не будем называть никакую компанию, чтоб никому не делать рекламу, она продает, я не знаю, ботинки, продает их, например, в Белоруссии, и получает из Белоруссии соответственно деньги за эти ботинки. Так вот она уже становится иностранным источником, вот эта компания, которая производит ботинки, и она не может дать деньги, например, какой-то некоммерческой организации, которая занимается разработкой законопроекта о помощи бездомным, потому что разработка законопроекта предполагает, естественно, воздействие на государственные органы. Такая получается полная ерунда.

Что касается Русской Православной Церкви. Русская Православная Церковь имеет немало членов своей паствы за рубежом, у нее целые огромные зарубежные епархии, где есть свои епископы, где есть свои храмы, свои приходы, в этих приходах, естественно, там в основном иностранцы, и они, естественно, когда они приходят в церковь, они вносят деньги на церковные нужды, на поддержание, на ремонт храма и так далее. Все это – деньги, поступившие от иностранных физических лиц. Теперь остается доказать только одно: что Русская Православная Церковь влияет на деятельность государства. Она не влияет? По-моему, влияет. Иначе я не понимаю тогда, что мы видим на самом деле.

Фишман: Риторика ваша вполне понятна, но ведь смысл-то мы тоже все прекрасно понимаем.

Федотов: Понимаете, вот в этом одна из главных особенностей вообще законодательной практики, хороший закон – это высокоточное оружие, это та ракета, которая попадает террористу в форточку, и не разрушает все соседние квартиры. А закон, который так написан, это оружие массового поражения.

Говорят, что под него попадет тысяча… А 350 тысяч организаций не хотите?

Вообще, что такое – иностранный агент? Есть понятие «дипломатический агент»; иностранный агент – это есть представитель определенного государства. А что делать с нашими НКО, когда на один проект у них грант от американского какого-то фонда, на другой проект у них грант от немецкого фонда, на третий проект – от австралийского фонда, на четвертый – от канадского… Они агенты какого государства? Какого? Или мирового капитала? Слава Богу, у нас уже нет этого противостояния.

Фишман: Одно дело подвергнуть эти организации обструкции, чему, мне кажется, посвящен этот закон, то есть, прилюдно их как бы унижать; другое дело – это те, возможно, уголовные наказания, которые могут следовать за сокрытие информации и так далее, это то, что в этом законе записано. Вам не кажется, что это некоторый переход в новую стадию?

Федотов: Вы знаете, я думаю, что нет. Я думаю, что здесь, что касается уголовного наказания, здесь уже есть позиция Верховного суда, которая есть в отзыве Верховного суда, где сказано, что: коллеги, вы там определитесь, вы уточните санкцию, вернее, диспозицию соответствующей статьи Уголовного кодекса, вы же там ничего не написали, у вас – что административное, что уголовное, за одно и то же наступает. Это абсолютно недопустимые вещи, это называется «юридическая неопределенность», что противоречит общемировым, если хотите, требованиям к законодательному акту любому. Поэтому с этим как раз все понятно.

Но мне важно другое, я хочу понять – какую цель преследовали авторы этого законопроекта? Господин Сидякин говорит, что они очень внимательно изучали, исследовали, я это, честно говоря, не увидел, потому что когда я начал читать даже не текст законопроекта, я его прочитал тоже, естественно, но когда я начал читать пояснительную записку, тут я, честно вам скажу, очень удивился, потому что в ней содержатся 2 цели, что данный законопроект имеет целью обеспечить прозрачность и открытость в финансовой деятельности некоммерческих организаций, а дальше почему-то написано через запятую – имеющих иностранное финансирование. Простите, а имеющих не иностранное финансирование? Какая мне разница, извините меня, финансирует эту организацию фонд Сороса или фонд Потанина? Деньги, они одинаковые. У нас рубль конвертируется туда и обратно.

И самое главное, меня что волнует? Меня волнует, чтобы вся деятельность некоммерческих организаций была, вся их деятельность, и вся финансовая сторона, была открытой. Причем, как одной организации, так и другой. Мне совершенно все равно откуда они взяли деньги.

Более того, давайте себе представим, что есть некая зарубежная организация, которая является благотворительной организацией, дает деньги российской организации на помощь бездомным. А есть другая российская организация, которая отмывает краденные деньги и дает эти краденные деньги другой организации, некоммерческой, на подготовку террористов. Значит, какая у нас организация лучше, а какая хуже? По-моему, здесь ясно, о чем речь.

Деятельность любой некоммерческой организации, откуда бы она деньги не получала, должна быть открытой. Это первое. Второе, дальше там сказано: «участвующих в политике». Минуточку, а что такое участие в политике? Определитесь с этим вопросом. И потом, участие в политике есть право всех граждан, это 32 статья Конституции, более того, это 13 статья Конституции, которая говорит о политическом многообразии.

Наш Совет сегодня специально этим вопросом занимался. Мы попросили наших экспертов подготовить экспертное заключение, у нас есть сейчас 3 экспертных заключения, которые я завтра же направлю в Государственную думу, чтобы они просто учли эти аргументы. И кроме того, Совет считает очень важным, чтобы не складывалось впечатления о том, что у нас Государственная дума занимает антипрезидентскую политику, ведет антипрезидентскую политику. Я говорю это совершенно сознательно. Потому что есть указ президента от 7-го мая сего года №601, где говорится, что нужно ввести систему, при которой все общественно-значимые законодательные инициативы проходят публичные консультации, что все это должно обсуждаться. Где это обсуждение, где эти консультации?

Макеева: 7-го мая это был первый указ?

Федотов: Это один из первых указов президента Путина. Поэтому у меня вопрос к уважаемому депутату Сидякину и его коллегам: вы вообще указ президента читали, вы собираетесь его выполнять или нет?

Макеева: Реакция самих некоммерческих организаций: можно, как председатель фонда «Подари жизнь», сетовать на этот предмет и описывать ситуацию, когда звонок благотворительного фонда со словами: «Здравствуйте, вас приветствует иностранный агент», - интересно, представителям госвласти не будет ли стыдно, что о российских детях какой-то иностранный агент заботится? Риторический вопрос. А можно действовать как Людмила Алексеева, глава Московской Хельсинской группы заявила, что ее организация, старейшая правозащитная организация в стране, просто не будет регистрироваться в качестве иностранного агента, коли такой закон будет утвержден. Цитата: «Если хотят, пусть нас закрывают. Значит, весь мир узнает, что они закрыли группу, которая существует 36 лет, и пережила советский режим». Вы поддерживаете это?

Федотов: Безусловно. Нужно сделать все, чтобы этот законопроект остановить. Это ошибочное решение наших уважаемых депутатов.

Фишман: Пускай некоммерческие организации просто его бойкотируют?

Федотов: Нет. Нужно сделать все для того, чтобы этот закон не был принят.

Макеева: А если таки примут? Она говорит: в том случае, если Госдума утвердит закон, Московская Хельсинская группа откажется регистрироваться в качестве иностранного агента. Рекомендуете такое сделать остальным?

Федотов: Да. Безусловно. Те организации, которые не подпадают под действие этого закона в его нормальной интерпретации, разумной интерпретации, они, конечно же, не должны этого ничего делать, они не должны регистрироваться как иностранные агенты, потому что это на самом деле просто бред написан, извините меня за резкость выражений.

Макеева: На это накладывается другая история, также связанная с Людмилой Алексеевой. Минувшей ночью агентство РИА Новости со ссылкой на свои источники в Кремле сообщило, что Людмила Алексеева после телефонных неких переговоров с кем-то из Кремля, мол, подумала, сама она ничего такого не заявляла, замечаю, как это было сообщено общественности, и решила пока не выходить из президентского Совета по правам человека, а повременить до того, как он уже будет сформирован, формироваться по новым правилам. Во-первых, насколько мы знаем, за час до начала эфира, около 8-ми вечера поступило сообщение, что таки будет формироваться по Интернету, что называется; а во-вторых, известно ли вам что-то о планах войти обратно из тех, кто вышел?

Фишман: И как вы теперь будете формировать ваш Совет?

Федотов: Мы исходим из того 601 указа президента, который говорит о том, что нужно формировать Общественный Совет по-другому, нужно широко использовать общественность и так далее. Мы встраиваемся в этот тренд, мы считаем, что этот тренд правильный. Более того, это тренд, который был прописан в материалах самого Совета, потому что многое из того, что попало потом в 601-й указ, это то, что мы обсуждали на заседаниях Совета, на заседаниях рабочей группы по общественному контролю, именно эти позиции очень важны.

Фишман: Но вы не все встраиваетесь в этот тренд, потому что много членов вашего Совета из него вышли, они решили в него не встраиваться.

Федотов: У нас вышло 2 человека, а потом еще 11, итого – 13. 2 человека – это Светлана Сорокина и Ирина Ясина, это был декабрь, и в мае вышло еще 11 человек. Дальше было несколько заявлений условных об условном выходе с отлагательным условием, в частности, Людмила Михайловна Алексеева, Валентин Михайлович Гефтер, Борис Павлович Пустынцев, они сказали, что мы возмущены тем, что нам пытаются навязать вот это Интернет-голосование, там придут совершенно непонятные люди, и мы с такими людьми не хотим быть в одном Совете. Понятная позиция. Сейчас мы провели серию консультаций с представителями администрации, нашли тот вариант, который сегодня я огласил на заседании Совета; Совет принял это к сведению, все сказали, что это вполне нормальная процедура, да, могут выдвигаться разные кандидатуры, дальше возможны общественные консультации с применением Интернет-технологий, именно консультации, а не голосование, никто не собирается членов Совета выбирать через Интернет.

Фишман: Зачем нужен ваш Совет сейчас?

Федотов: Совет очень много чего сделал раньше, про это сейчас говорить не буду. То, что мы не сумели отстоять свою позицию по закону о митингах и штрафах за нарушение законодательства о митингах, это еще не точка. Я разговаривал по этому вопросу с президентом, объяснял ему свою позицию, он сказал: «Хорошо, Михаил Александрович, я обязательно прочитаю ваше письмо», - просто не успел его прочитать. И мы договорились, что он сказал, что если я увижу, что там действительно есть какие-то ошибки в этом законе, конечно, мы его подправим в любой момент, и сейчас Совет… вот нам бы сейчас разобраться с этими внутренними нашими проблемами, и потом сразу… потому что очень много дел.

Макеева: Закон об НКО вы с ним обсуждали?

Федотов: Нет, закон об НКО появился позднее. Еще не обсуждал, но я надеюсь, что в ближайшее время у меня будет встреча с Владимиром Владимировичем…

Макеева: До пятницы?

Федотов: Надеюсь.

Фишман: Это была не точка, допустим, этот закон тоже не точка, что такой точкой может стать, после чего вы придете к выводу, что Совет в его нынешних формах и ваше в нем участие просто не нужны, не имеют смысла?

Федотов: Я не считаю, что он не нужен, я считаю, что он нужен, что он обязателен, потому что если бы у нас соблюдались права человека, вот тогда бы он был не нужен; если б у нас были только исключительно разумные законы, прекрасные депутаты, которые принимают разумные демократические правовые законы, зачем нужен Совет? Зачем нужен Совет, если есть независимый суд? Если б был независимый суд, все это было бы не нужно, все это было бы лишнее, но, к сожалению, у нас нету этого, нету этих институтов, свойственных нормальному демократическому государству, поэтому мы вынуждены делать ту работу, которую выполняет Совет.

Да, я понимаю, что мы бьемся в бетонную стену зачастую, но иногда нам в этой бетонной стене удается пробуравить отверстие, и тогда появляются разумные законы. Закон об общественном контроле в местах лишения свободы, закон об общественном контроле за соблюдением прав детей-сирот, закон об усиленной уголовной ответственности за нападение на журналистов, закон о декриминализации клеветы, оскорблений… Все это достижения Совета. Я не говорю о многих других.

Макеева: Вам не кажется, что сейчас такой острый момент, когда можно поставить какой-то ну, не ультиматум, а какое-то условие, что ли, сейчас то непростое время, когда цари как раз хотят, чтобы был кто-то, кто им время от времени правду говорит, - перефразируя классика. И если вдруг они лишатся такого человека или группы людей, могут как-то забеспокоиться.

Фишман: Кроме того, ваша же функция еще и в том, что вы имидж как бы формируете, вот они могут сказать: У нас вот, пожалуйста, сидят интеллигенты, нам все советуют, все нормально.

Федотов: Мы не формируем имидж, мы занимаемся несколько иным делом, мы занимаемся конкретной работой, понимаете? С законами, с правоприменительной практикой, с общественными расследованиями, с резонансными делами, понимаете? Причем, это не 2 человека, это десятки людей.

На языке ультиматума с Кремлем разговаривать бессмысленно. А вот на языке диалога, да. И тогда удается что-то отстоять.

Также по теме
    Другие выпуски