Медведев пообещал снова зафолловить ДОЖДЬ в твиттере

Зыгарь: Вы все все видели. Атмосфера была очень хорошей, было очень свободно, легко. С Путиным обычно люди не спорят, и если происходит общение с Путиным, то он вещает, а потом, когда возникают паузы, люди задают ему вопросы. Тут было очень спокойно, очень легко, президента перебивали, журналисты шутили друг с другом. Я ощущал прекрасную, по-человечески веселую, добрую атмосферу.

Арно: Вопрос про отчаяние ты придумал заранее или это была твоя абсолютно естественная реакция?

Зыгарь: Я его придумал утром. Когда я ехал в Останкино, я его так сформулировал.

Медведев: Я президент и не имею права поддаваться эмоциям. У меня бывает плохое настроение, очень плохое настроение, но отчаяния не бывает никогда. Когда у меня бывает плохое настроение, я иду и занимаюсь спортом, и оно стабилизируется. И потом принимаю решения, самые неприятные, может быть.

Лобков: Но слово «отчаяние» он так и не употребил. Очень четко контролировал слова. Чтобы не назвать фамилию Навального самому?

Зыгарь: Он не назвал фамилию Навального.

Лобков: Шеина назвал?

Зыгарь: Шеина не назвал. Шеина, надо сказать, и я не назвал. Я говорил про Астрахань и про людей, которые голодают в Астрахани. Он, намекая на Шеина, говоря «голодающие», не назвал фамилию.

Медведев: Вопрос в том, что есть искренний протест, а есть хорошо просчитанная политическая позиция. Я никого не осуждаю, но «голодные игры», напомню, довольно посредственный голливудский блокбастер. Я не знаю, смотрели вы или нет, я посмотрел. И тот, кто этим занимается, очень часто преследуют вполне очевидную политическую цель. На мой взгляд, сейчас все цели достигнуты, все с аппетитом едят и готовятся к заседанию Государственной Думы, готовятся к тому, чтобы получить мандат депутата.

Лобков: Не покоробило, кстати? Человек все-таки 40 дней голодал.

Зыгарь: Я точно так же могу у вас спросить – вас не покоробило?

Лобков: Покоробило.

Зыгарь: Я заметил, что были моменты, когда президент более эмоционально высказывался, чем обычно. Когда речь заходила о конкретных людях, которых он, видимо, недолюбливает. Саакашвили – это понятно, он нарочито эмоционально говорил о нем, он очевидно если не завелся, то выражал антипатию, когда говорил про Шеина.

Арно: Когда про Pussy Riot он говорил – это было абсолютно каменное выражение лица, невероятно!

Зыгарь: Я заметил еще два случая, конкретных два нелюбимых персонажа. Конечно, Кудрин - он всегда, вспоминая о Кудрине, не жалеет эмоций - и Алексей Навальный. Это, мне кажется, было впервые в жизни, когда Медведев говорил о Навальном.

Медведев: Что касается прогнозов, их, конечно, всегда удобнее делать, находясь вовне, хотя, если вы упомянули бывшего министра финансов, то он все-таки не Ванга и не Нострадамус, чтобы делать такие предсказания. Пусть лучше занимается своей будущей карьерой. Это, мне кажется, более благодатная тема.

Лобков: Мой приз зрительский симпатий получило другое выступление – про «расшатывать конструкцию». Ничего это нам не напоминает?

Медведев: Я еще в самом первом послании начал реформирование политической системы, и делал это каждый год. Каждый год слышал приблизительно одно и то же. Кто-то мне говорил: «Это слишком робко, что он там возится, волнуется, надо в лоб и сразу поменять». Кто-то говорил наоборот: «Не трогайте, все в порядке, не расшатывайте конструкцию». Это была моя позиция.

Лобков: Мне кажется, он как будто пародирует Путина, его даже интонация выдает.

Зыгарь: Мы с самого начала президентского срока Медведева пытаемся уловить – говорит он более похоже на Путина, чем раньше? Мне кажется, сейчас он уже выработал свой стиль, это интервью – символ медведевского стиля. С одной стороны, конечно, это не случайность – подбор журналистов. Нарочно подобрали журналистов, которых принято считать либеральными, с нарочито более либеральных, чем просто мейнстрим телеканалов. Я думаю, что Медведев хочет запомниться либеральным президентом. Но с другой стороны, был ли он либерален в своих ответах? Не мне судить, но мне кажется, все важные, интересные и либеральные вопросы были заданы. Были ли либеральные ответы – вам судить.

Арно: Не прозвучал вопрос про закон о педофилии, на который надеялись многие. А так все темы были затронуты. Даже было такое некое соревнование – вот и мой вопрос. Во время трансляции было очень интересно судить за реакцией в интернете, она была мгновенной. Часть с Пивоваровым, когда заговорили про общественное телевидение, про телеканал «Дождь»...

Лобков: Это был каминг-аут Алексея Владимировича, который сказал, что на федеральных каналах есть цензура.

Зыгарь: Он сказал, что единственный канал, на котором нет цензуры – это телеканал «Дождь». По-моему, так. Я могу сказать, что я не услышал большой порции либерализма в ответах Дмитрия Медведева. Я был, честно говоря, шокирован его ответом на вопрос про общественное телевидение и цензуру на федеральных каналах. Фактически, он сказал, что все должно сохраняться так, как есть и, по-моему, лишил надежды сотрудников федеральных каналов на какое-либо послабление.

Арно: Мне показалось, что в начале интервью он сказал одну вещь, а в конце сам себя опроверг. Ты его очень правильно поправил – по поводу людей, которых не нужно сажать в тюрьму, чтобы они там не проникались этой атмосферой.

Зыгарь: Когда он говорил про Pussy Riot, он, конечно, с каменным лицом говорил. Но поскольку он вначале говорил про несчастных людей, которых сажают за украденных карпов и за мобильный телефон – это сопоставление не дало ему возможности. Хотел он или нет, но он сказал, что даже в том, что касается Pussy Riot, тюрьма никого не делает лучше. Фактически оговорившись, что он не хочет давить на суд, выразил свою точку зрения, что он против тюремного заключения для Pussy Riot.

Арно: Главы федеральных каналов тоже присутствовали? В аппаратной сидели?

Зыгарь: Ч не был в аппаратной, но я их видел перед интервью. Они все трое пришли, нас поприветствовали, кое-кто шуткой, кое-кто без шутки.

Лобков: Прощались с бутербродами и шампанским?

Зыгарь: После интервью не было никого. Когда съемка закончилась, мы попрощались с Медведевым, и все. Не было никого. Руководители федеральных каналов, сопровождение Медведева – все уехали. Мы думали, что сейчас к нам придут какие-то люди с оценками и будут что-то нам говорить постскриптум или наоборот – ничего не было. Все сделали свою работу и ушли своей дорогой.

Арно: Как вы думаете, Владимир Путин мог бы сесть за этот стол?

Зыгарь: За этим столом мы Владимира Путина ждем. Как сказал Дмитрий Медведев, большие начальники – они, конечно, большие, но должны ходить даже на маленькие каналы. Так что мы ждем Владимира Путина. Но я думаю, что Владимир Путин общается не с журналистами, а с массами, он общается с народом.

Арно: Но он же общается с главами федеральных каналов. У него были интервью с главами федеральных каналов.

Лобков: В общем, будем надеяться. По крайней мере, сегодня я понял, что если человек с 18 лет юрист, он может много постов поменять, но он навсегда останется юристом и будет отвечать как юрист. Он всегда отвечал как юрист.

Зыгарь: Напоследок еще такой маленький инсайд, вернее, то, что было уже за кадром. Когда закончилась съемка, я решил задать вопрос, который я вчера почитал в Twitter, когда просил наших зрителей поделиться со мной разными вопросами. Некоторые идеи я почерпнул из их вопросов, задал их в ходе интервью. Один вопрос меня очень развеселил, но я, естественно, не стал задавать его на всю аудиторию Первого канала и ВГТРК. Это был вопрос, который касался Twitter телеканала «Дождь», который, как сообщили многие агентства в прошлом декабре, президент Медведев расфолловил. Раньше он был фолловером «Дождя», а потом перестал им быть. Я у него спросил: «Как же так, почему вы нас расфолловили?». На что было две реплики. Сначала он сказал: «Ну значит, зафолловлю обратно». А потом сказал: «Ну в общем, чтобы не борзели».