«Медики такого не видели никогда». Страшное преступление в «Матросской Тишине»

Ева Меркачева, специальный корреспондент газеты «Московский комсомолец», член общественной наблюдательной комиссии, рассказала Дождю о том, что произошло.

Батанова: Скажите, как вообще вам стало известно об этом чудовищном случае?

Меркачева: Мы узнали об этом случайно, потому что действительно ничего, что называется, не предвещало. Выяснилось, что в «Матросской тишине» 4 месяца в одиночных камерах содержались люди, которые заявляли, что они подозреваются в убийстве другого заключенного. Вот те самые люди, которые там содержались, уверяли, в общем, что, действительно, они его убили и рассказывали кое-какие подробности. Но кроме этого, на самом деле, узнать какие-то детали никак не удавалось, пока, наконец, мы не выяснили фамилию заключенного, и стали тогда уже связываться с больницей, стали связываться с моргом. Капля за каплей, буквально шаг по шагу, мы все-таки выяснили, что, действительно, такой заключенный был, что его, действительно, убили.

И сейчас мы уже пообщались с его мамой. Мама находится в шоковом состоянии, потому что за все это время, прошло уже 5 месяцев, ей не дали не только посмотреть на тело, ей не обещают даже выдать его в ближайшее время для захоронения. Она хочет кремировать его, хочет, собственно, уже забыть про  эту жуткую историю. Понятно, что забыть совсем не получится, но хотя бы предать земле тело. И она очень просила нас помочь, просила посодействовать. Мы надеемся, что в ближайшее время Следственный комитет все-таки разрешит это тело захоронить.

Батанова: То есть, я правильно понимаю, что четверо заключенных обвиняются в убийстве, они сидят уже 4 месяца в СИЗО, соответственно, по этому делу. Тело убитого находится уже почти полгода в морге, но при этом дело заведено, единственное, что не происходит — не выдают тело матери. Или матери вообще об этом не сообщали?

Меркачева: Матери сообщили уже после того, как он умер. Сказали, что, в принципе, она может забрать тело, но когда она стала его забирать, всякие возникли проблемы, в частности, выяснилось, что Следственный комитет проводит целый ряд экспертиз, поскольку травмы и характер этих травм настолько были страшные и удивительные по-своему, что они не могли однозначно даже прийти к каким-то выводам. Действительно, четыре заключенных сейчас подозреваются. Они проходят по этому делу обвиняемыми. В принципе, они свою вину признают, но есть множество вопросов, почему они, собственно, так поступили с человеком. Мы пытались долго рассуждать на эту тему, мы спрашивали у них. Они не отвечают однозначно.

Есть подозрения, что вся эта история связана со скандалом, который произошел в «Матросской тишине» после всего. Может быть, вы помните, сотрудники ФСБ провели спецоперацию и задержали пятерых экс-сотрудников СИЗО, которые сейчас обвиняются в вымогательстве. Они сейчас все за решеткой. И не исключено, что оба события — и задержание ФСБ-шниками, и вот это убийство — это звенья одной цепи. Мы предполагали, что с этого заключенного вымогали деньги, хотя он сам, собственно, небогатый человек, но у него есть квартира в Москве — это много значит. Но эта версия пока у нас не нашла подтверждения. Не исключено, что он сам был в какой-то цепочке, может быть, участвовал. Поскольку он человек уже ранее судим неоднократно, нельзя сказать, что это был ангел, для нас было удивительным, что с ним так поступили, собственно, те самые люди, которые должны были его понимать, поскольку он знает все правила тюремной жизни, провел за решеткой уже не один год.

Нам была непонятна их жестокость, нам было непонятно, почему они издевались, издевались очень долго. Даже, по словам тюремных медиков, они вообще такого никогда не видели. То есть, там не просто лили кипяток на него, но и делали кучу всего такого, о чем говорить, наверное, в эфире даже не стоит. Это было для нас удивительным и непонятным. Одна из наших правозащитниц пообщалась с обвиняемым по этому делу. Он проговорился, сказал, что все это они делали по заданию якобы какого-то оперативника. Возможно, это как раз тот самый оперативник, который в числе пяти арестованных сейчас. Но, я думаю, что Следственный комитет разберется в любом случае. Странно, что они все это затягивают. Очень странно для нас было, что они сделали такую секретность из этого дела.

Батанова: Тут как раз вопрос. Если такие из ряда вон ситуации как убийство или издевательство над заключенным происходят, разве не обязаны сразу же передавать эту информацию? Потому что в этом, значит, могут быть замешаны не только сами заключенные, но и люди, которые их охраняют, которые их контролируют, которые, собственно, отвечают за их жизнь?

Меркачева: Да, конечно. Вообще есть оперативные сотрудники в СИЗО, которые всегда в курсе того, что происходит в камере. Они знают настроения. Никогда не бывает так, что возникла в одночасье драка — и человека убили. Но даже если так, то в данном случае это не это эпизод, потому что мы точно знаем, что человека убивали больше суток. Не заметить этого оперативники не могли, потому что они все равно слышат все звуки, которые издаются, потому что они регулярно заглядывают в глазок камеры, потому что когда разносит еду так называемый баландер, все равно открываются двери камеры или окошка, и всегда можно понять, что там происходит.

Во-вторых, очень странно и не верится мне, что не кричал заключенный, не молил о помощи. То есть, в любом случае, были звуки, и была оперативная информация наверняка о том, что есть такое происшествие. Для нас удивительно, что, во-первых, они не сообщили об этом никому — ни правозащитникам, ни в правоохранительные органы, потому что обычно милиция, полиция всегда придает огласке чаще всего такие факты. Для нас, например, не странно, мы понимаем, что в СИЗО сидят убийцы, если эти убийцы убивают еще в СИЗО, казалось бы, ничего странного. Но странно как раз то, что это было очень чудовищно и жестоко, и странно то, что это скрыли.

Возможно, руководство «Матросской тишины» просто побоялось с учетом всех скандалов последних, которые были, стать фигурантом еще одного такого громкого дела. И просто не хотели такого, боялись огласки. Хотели как лучше — получилось как всегда, потому что теперь это вызывает еще больше вопросов. И вот к тому же руководству СИЗО еще больше нареканий будет. Я думаю, что сейчас им придется, наверное, все-таки ответить ФСИН на вопрос, почему об этом убийстве не узнали, и все-таки что там произошло.

Батанова: Ева, вы думаете ФСИН будет задавать какие-то вопросы? Потому что, если известна дата смерти, значит, понятно, кто работал в тот день, кто был возле СИЗО, кто все это мог слышать и мог как-то не принимать участия и закрывать на это глаза, это ведь структура довольно четко организованная, где наверняка все отмечаются в журналах какого-то учета: кто когда работал и кто за чем следит. Мне просто интересно, какие могут быть дальше шаги ФСИН, если он будет задавать какие-то вопросы, насколько вообще можно будет найти тех людей, которые в тот день работали и могли знать, что происходит в этой камере и по каким-то причинам не рассказали об этом сразу. Или рассказали, но дальше это не стало известно.

Меркачева: По неофициальной информации, на самом деле, этот оперативник уже известен, но он был якобы наказан. Также известно, что как раз после того, как все это произошло, был уволен начальник оперативной части Михаил Захаров. Тот самый Михаил Захаров, который сейчас проходит главным обвиняемым по дело о вымогательствах среди богатых заключенных. Считается, что именно он вместе со смотрящим Веко, организовал вот эту схему, когда узнавали о том, что попадает за решетку в «Матросскую тишину» богатый заключенный, предприниматель, чаще всего по статье «Мошенничество», и начиналась эту процедура по вымогательства у него денег, имущества, квартиры, всего прочего.

Поэтому нам показалось, что эти две истории — одна вытекает из другой. Опять же, до сих пор остается вопросом, почему об этом не узнала общественность, почему ФСИН снова действует по старым принципам, пытается скрыть все то, что происходит у него внутри. Неужели они сами не понимают, что чем больше будет этой скрытости и таинственности, тем больше будет недоверия у общества, тем больше будет претензий и тем больше люди будут сравнивать нынешнюю систему с ГУЛАГом и с 1937 годом. Поэтому, мне кажется, что эта позиция — скрыть все, что там есть — она изначально порочная. И если она не изменится, то надеяться на то, что что-то изменится, будет лишним.

Батанова: Ева, у меня последний вопрос: скажите, это только ваше предположение, что эти два дела — об убийстве этого заключенного и четырех обвиняемых в этом убийстве и дело о вымогательстве денег с заключенных — что они связаны между собой? Или, может быть, у следствия тоже есть какие-то предположения, что они могут быть связаны, и эти дела могут быть соединены, например, в одно?

Меркачева: Вы знаете, есть неофициальная информация из наших собственных источников ФСИН, что, возможно, эти два дела связаны. Что касается следствия, Следственный комитет пока молчит и не говорит ничего ни по поводу первого случая, ни по поводу второго. Поэтому мы теперь будем ждать окончания результатов расследований, и тогда уже будем делать какие-то конкретные выводы. Не исключено, что все так и останется загадкой, потому что чаще всего ведь так и бывает: расследование закончилось, нашли очередного стрелочника, кому-то дали срок, либо же вообще ничего — и на этом все забылось. Но нам важно знать, почему убили этого заключенного.