Майор Измайлов, спасший 170 человек из плена: В России не ценят человеческую жизнь

Писпанен: С нами за столом сегодня военный обозреватель «Новой газеты», ветеран Афганистана и Чечни, в 90-е годы взявший на себя миссию по освобождению военнопленных и просто похищенных ради выкупа людей. С 96-го по 2001 год он освободил более 170 заложников - майор Вячеслав Измайлов. Во-первых, большое вам спасибо, просто спасибо человеческое за то, что вы делали. А во-вторых, скажите, пожалуйста, сейчас очень многие задают такой вопрос, равноценен ли такой обмен - тысяча с лишним террористов на одного молодого военнослужащего?

Измайлов: Я считаю, что, слава богу, что спасли жизнь человека, обменяли на тысячу человек, но это же система в Израиле. Так было и после войны 67-го года, также меняли тысячу на несколько человек. Так было и после войны 73-го года, 82-го года, то же самое было. Государству ценен человек. Человек защищает государство, и также государство защищает человека. И первое, что говорят солдату, который первый день пришел в израильскую армию: «Не дай бог, если ты попадешь в плен. Это не твоя проблема - это проблема государства, которое тебя освободит».

Писпанен: Но это великое государство, которое так ценит человеческую жизнь одного единственного солдата.

Измайлов: Конечно. У нас такого не было, к сожалению. К сожалению, не было. И в Афганистане, и в Чечне, в Чечне еще хуже, чем в Афганистане.

Казнин: А какой процент в Чечне был освобожденных от общего количества захваченных?

Измайлов: Я не могу сказать в процентах, но я скажу, без вести пропавших было в 96-м году после декабря месяца, было более тысячи человек без вести пропавших.

Писпанен: Это значит практически все они в плену, в основном?

Измайлов: Нет, были в плену, были и погибшие, просто не знали их судьбу. А некоторые останки (они находились в 124-й лаборатории) не были к тому времени определены. Так вот, освобождены были единицы. А после 96-го года было похищено… Похищали вплоть до второй Чеченской войны и не только граждан России, и самих чеченцев, просто здесь обмен был гораздо быстрее, похищали чеченцев и стариков, и стариков.

Писпанен: Это такая бюджетная статья получается, была. То есть, люди в основном на этом зарабатывали, когда было разрушено сельское хозяйство, разрушена любая промышленность?

Измайлов: К сожалению, многие погибали в плену, их убивали. Убивали, в том числе и тех, кем занимался я. К сожалению, не всех удалось освободить, многие погибали.

Казнин: Скажите, а есть и были специальные подразделения, которые занимались переговорами об освобождении попавших в плен?

Измайлов: Была Комиссия тогда при президенте России еще при Ельцине - Комиссия по освобождению без вести пропавших, незаконно удерживаемых. Возглавлял ее после смерти Волкогонова директор Института военной истории Валентин… из головы вышел… он и был председателем этой Комиссии. В нее входили, кроме депутатов, некоторых членов правительства и других общественных деятелей, в рабочую группу этой комиссии те, кто непосредственно работал - офицеры из разных структур: Министерство обороны, МВД, ФСБ и так далее, и так далее. То есть, этим занималась во время войны Комиссия, а между воинами, между первой и второй, в основном, главную роль играло МВД, Главное управление по борьбе с организованной преступностью. Там был этнический отдел, который занимался освобождением, но возможности-то были у нее небольшие. И когда нет воли государства, все это очень… очень многие погибли именно по этой причине, они не дождались своего освобождения.

Писпанен: А почему не было воли государства, как вы считаете?

Измайлов: Потому что в нашем государстве испокон веков… Почему после Великой Отечественной войны до сих пор три миллиона без вести пропавших? И в этих воинах, и в Афганистане 300 человек, не известна их судьба. В Чечне многих не известна судьба, хотя вот на кладбище захоронены трупы, а более ста человек не известны, их судьбы не известны. Среди заложников же были разные люди: были и военные, были и гражданские, были и дети, были и старики, были и журналисты. Владимир Яцина, корреспондент ИТАР-ТАСС, до сих пор звонит мне его мама постоянно, в месяц по нескольку раз, она очень, очень пожилая женщина, она говорит о сыне, сын не вернулся, сына нет, даже останков его, даже могилы его нет. И так можно говорить очень о многих.

Казнин: Скажите, а на ваш взгляд, какая стратегия действенней, не вести переговоры вообще с террористами, или то, как поступает Израиль - гибкий подход к подобным вещам, когда можно обменять тысячу сидящих в тюрьме людей?

Измайлов: Понимаете, это разговоры «не вести переговоры» и так далее. Переговоры ведутся, потому что жизнь человеческая бесценна. И ради этой жизни Израиль показал...

Писпанен: Но она бесценна, как показывают, в Израиле.

Измайлов: А у нас, к сожалению…

Писпанен: К сожалению, у нас она не бесценна.

Измайлов: Я читал в интернете, что именно были люди, которые были против этого обмена и в основном, к сожалению, бывшие граждане России, многие из них.

Писпанен: Ментальность.

Казнин: Так об этом и спрашивают. То есть, это у нас официально декларируется, что переговоры с террористами не ведутся, и мы знаем на примерах терактов, которые происходили на территории России, на территории Москвы…

Писпанен: Дубровку тоже вспомним.

Казнин: Да. …О том, что вот такая выбирается стратегия.

Измайлов: Это ужасно, потому что жизнь человека – это, получается, не главная ценность в этой стране, есть какие-то другие ценности, более важные, как считает наше руководство. На самом деле, важнее человеческой жизни нет ничего. И когда объявляли, что Шалита встречают и премьер-министр, и министр обороны, и начальник Генерального штаба, и жена премьер-министра сообщила маме Шалита - это все для нашей страны, это вещи просто…Я знаю такие случаи, когда, например, французский корреспондент находился в заложниках и премьер-министр Франции вышел на нашего президента, а он находился в заложниках вместе с российскими заложниками, его освободили, а российские остались там. И потом, кто-то погиб из них. Это сидели вместе с самарским корреспондентом, он сидел, Петровым, активисткой женского движения Самары Светланы Кузьминой и московским правозащитником Александром Терентьевым, он погиб. Его заморозили как Карбышева. А тот человек, который освобождал французского корреспондента, как он пишет в своей книге, француз, что он подпрыгнул вверх и хлопнул руками (это был офицер МВД), он крикнул не от радости той, что человека освободили, а он крикнул: «Мы опередили ФСБ!». Вот это была главная его радость.

Казнин: Сейчас вы занимаетесь делами, которые остались еще с первой и второй Чеченской компании, или сейчас уже?..

Измайлов: Я занимался с 96-го года по 2001 год.

Казнин: То есть, сейчас это не актуально?

Измайлов: Сейчас это менее актуально, чем тогда было, гораздо менее актуально. Потому что сейчас те люди, которые исчезают, в основном, это граждане, жители Чечни. К сожалению, они бесследно исчезают. Они, скорее всего, погибают.

Писпанен: А как вы думаете, у нас может измениться ситуация в стране с таким отношением к человеческой жизни?

Казнин: Или это традиция?