Мария Баронова: об амнистии по Болотной мы слышали много прекрасных слов, но приговор, по сути, уже вынесен

Баронова: Ну, тут нужно говорить, что я вообще за последние особенно 15 месяцев отучилась верить словам. Я, в принципе, вообще не большой поклонник веры, надежды, любви – великой русской триады. А последние 15 месяцев я слышала о том, что кто-то нас спасет, когда-нибудь все палачи, которые над «Болотным делом» его шили, будут наказаны. Но все это потом. А приговорили нас фактически 15 месяцев назад. Каждый день это очень тяжелое дело, физически очень тяжело, ожидание суда, и ожидание решения суда уже 15 месяцев. Большинство людей сидит в тюрьме, они не могут принимать нормально душ в тюрьме, например Акименков принял летом душ один раз за месяц. Уровень испытаний, который приходится на людей... У Косенко умерла мама, сегодня у Андрея Барабанова умерла бабушка, у нас было прервано заседание посреди процесса, потому что адвокату позвонили. Судья даже прервала процесс. И фактически люди, можно говорить, сидят ни за что. Опять же, у меня может быть какое-то заинтересованное мнение, но люди испытывают мучения постоянно. И если Путин говорит, например, о Сирии, о том, что он такой миротворец, и он хочет Нобелевскую премию, то ему стоит, с моей точки зрения, помнить и о том, что нужно быть милостивым не только с гражданами Сирии, но и со своими гражданами.
Лобков: Подождите, я вас прерву, потому что есть юридический аспект. Может ли быть вообще амнистия, если не было приговора.
Баронова: Конечно, до 1991 года так и было. Амнистию можно объявить в любой момент, то есть это то, что объявляет президент.
Лобков: То есть это то, что называют «царская воля» или «воля Государственной думы»?
Баронова: На самом деле это можно сделать кем угодно. То есть либо это Государственная дума делает, либо это Путин лично делает, но это можно сделать в любой момент.
Арно: Ну, как мы поняли, Путин сказал, что все-таки хочет, чтобы прозвучал приговор, а потом...
Баронова: Если он хочет, чтобы прозвучал приговор, то до приговора еще год, как минимум. То есть то, то вот сейчас происходит в суде, это каждый день вялотекущее непонятное, не пойми о чем дело. С допросами у нас 77 потерпевших от нас, только в нашем деле 12, а еще есть свидетели, омоновские свидетели – их 400 человек. Пока что допрошено 12 человек за 3 месяца, уже за 4 месяца почти. Сколько это дело еще будет длиться, непонятно, и фактически приговор суда состоялся. Ну, приговор общества, я не знаю, власти – 12 месяцев назад.
Лобков: Владимир Путин сосредоточен в деталях, поэтому вот важно, что он хочет услышать приговор суда, и, видимо, что за этим следует то, что было сказано по делу Ходорковского – признание вины. Вот как вы считаете, вообще-то, если будет еще произнесено «еще бы хотелось, что бы признали свою вину», признают? Будут люди, которые признают свою вину?
Баронова: Я не признаю свою вину по той причине, что моей вины никакой нет.   Правда, ее нет, по той причине, что все, что я хотела – это жить в другой стране, в нормальной стране. Я пришла на согласованный митинг, я не делала ничего. Я в этой жизни ни одной взятки даже не дала, я даже права не покупала.
Арно: Помимо этого там будет требоваться признание или непризнание массовых беспорядков.
Баронова: Признание – непризнание. Опять же, сегодня приводился в пример Лондон. Но в Лондоне громились магазины, мародерство было, несколько дней шли настоящие бои с мародерами. Этого не происходило в Москве. Просто нужно понимать, что очень много разговоров, как со стороны власти, так и со стороны оппозиции. Оппозиция рассказывает о том, что когда-нибудь будут все люстрированно наказаны. Власть, конечно же, испугалась, власть тоже что-то говорит.
Лобков: Есть заявления Павла Крашенинникова, близкого к «Единой России», о том, что в октябре будут рассматривать все амнистии, которые будут к тому моменту, не исключая и амнистии по «Болотному делу». Вот видите, движется к 20-летию Конституции, к 20-летию Госдумы – амнистия. То есть в октябре это уже может состояться.
Баронова: Хотелось ли бы мне, чтобы у людей перестали отнимать жизнь, и у меня в том числе. Мое состояние тоже очень тяжелое, я не могу нормально работать, я постоянно занята в абсолютно бессмысленном процессе, в огромном бумажном процессе,  этот бумагооборот просто безумных размеров. Конечно, я хочу, чтобы была амнистия, конечно, я приветствую то, что пишет Крашенинников, я очень этого хочу. Будет ли это, я не знаю. Путин и про Pussy Riot говорил, что «посмотрим решение суда», но решение суда мы слышали.