Максим Сурайкин: Зюганов – предатель, но по закону о сиротах мы проголосовали бы так же

Лобков: Вы замечательно сегодня одеты, в красном.

Сурайкин: Я всегда так одеваюсь. Это самый живой цвет в природе.

Лобков: Правда ли, что ваша партия многими оценивалась как альтернатива КПРФ в том смысле, что вы отбираете голоса на выборах?

Сурайкин: Я должен дать комментарий. Сегодня прошел не съезд, а пленум центрального комитета нашей партий. Третий пленум, избранный на третьем съезде, когда мы преобразовались в политическую партию. Мы существуем уже три года. Мы готовились к статусу партии сначала как общественная организация, многие из нас были в КПРФ, в том числе отцы-основатели КПРФ. Мы в разное время, не согласившись с политикой Зюгановского руководства, вышли из КПРФ и хотели создать настоящую коммунистическую партию. Когда был запретительный закон о партиях, мы решили пойти путем общественной организации и создавали сначала в форме общественной, но по сути партию.

Лобков: А регистрация Минюста есть у вас?

Сурайкин: Да, мы получили регистрацию.

Лобков: До тех парламентских выборов?

Сурайкин: Мы успели до выборов 14 октября, но на парламентские выборы декабрьские мы не могли успеть, потому что был во-первых запретительный закон – численность 50 тысяч, хотя мы со сторонниками уже дотягивали, но бюрократическая процедура регистрации была такова, что не было возможности.

Лобков: В каких выборах вы участвовали?

Сурайкин: 14 октября мы участвовали во всех региональных выборах примерно в 20 регионах. В шести регионах избирали законодательные и областные собрания. Мы во всех регионах выдвигали и списки одномандатников. Мы столкнулись с тем, что представители Единой России рука об руку с КПРФ в комиссии делали все, чтобы результат нашей партии оказался максимально занижен.

Лобков: Мне казалось наоборот, вас как спойлеров создавали.

Сурайкин: Это глубокое заблеждение. Есть спойлерские партии, например, КПСС, где нет ни одного члена коммунистической группы, это чисто бренд. У нас изначально убежденные коммунисты, либо бывшие члены КПРФ, либо не желавшие туда вступать, понимая, что Зюганов сделал КПРФ служанку партии власти.

Лобков: В чем это выражается? В последнем голосовании по антимагнитскому закону все коммунисты проголосовали за этот закон. А если бы вы оказались на их месте, вы бы как проголосовали?

Сурайкин: В этой ситуации, когда речь идет о защите интересов России, мы едины, когда идет дискриминация России на международной арене. Другое дело, что форма выбрана такова, против которой сложно возражать.

Лобков: Как это сложно возражать. Форма «назло бабушке отморожу уши».

Сурайкин: Вы неправы. Есть реально проблема с гибелью российских детей в США.

Лобков: Такая же как и с гибелью российских детей в российских семьях или американских в американских. Частотность одинакова.

Сурайкин: Да, но при этом вы знаете, что во многих случаях гибели люди не понесли наказание.

Лобков: И в России то же самое.

Сурайкин: Есть такая проблема, с этим надо разбираться.

Лобков: Это не проблема межгосударственных отношений.

Сурайкин: Тем не менее на это надо обращать внимание. Дети – это святое, мы должны на это реагировать.

Лобков: Наши дети-инвалиды в наших детских домах – не святое что ли?

Сурайкин: Святое, но в наших детдомах они живые же.

Лобков: То есть в этом вопросе вы с Зюгановым сходитесь.

Сурайкин:  В конкретной ситуации у нас была такая же позиция.

Лобков: Закон о митингах, закон о НКО коммунисты голосовали за. Как бы вы проголосовали?

Сурайкин: Вы сейчас выбираете единичные случаи, самые резонансные. По самым резонансным Геннадий Андреевич поступает так, как поступал бы каждый коммунист. Когда он формирует списки, он включает в них представителей крупного капитала. Там 80% фракции – крупные бизнесмены. Если говорить о той части, которая из ЮКОСа пришла, это вообще люди, которые забирали собственность. У нас такого нет. в регионах идет полный сговор между КПРФ и партией власти. Они делают очень хитро. По резонансным вопросам они голосуют так, как надо, как одобряет большая часть сторонников левых и патриотических идей. А во всех остальных вопросах они протаскивают свои решения. Это было с вопросом о монетизации льгот в 2004 году. Да, фракция проголосовала против, но тихо, мирно, не поддержав ни одного протеста, хотя можно было миллионы людей вывести на улицы и добиться того, чтобы наших граждан не лишили натуральных льгот.

Лобков: Вам придется тогда долго и сложно объяснять вашим избирателям, чем вы лучшие коммунисты, чем КПРФ. Я обратил внимание, что в состав вашей партии входит Движение коммунистов в Петербурге и Ленобласти. Это такие креативные молодые люди, они призвали Мадонну спеть революционную песню на дворцовой площади, организовали фиктивную деревню имени Сталина, предложили канонизировать имя Сталина, обязали Саркози извиниться за смерть Пушкина, подали в суд за раскрашенную версию Штирлица, заявили, что полетят в космос, и заявили, что презирают Куриленко и содержание Бонда 007.

Сурайкин: Изначально мы формировались как общественная организация. Для более широкого охвата коммунистов и формирования ядра партии мы предусмотрели в общественной организации коллективное членство организации, такие как Коммунисты Петербурга и Ленобласти, Союз коммунистов Дальнего Востока и еще целый ряд региональных организаций. Каждая организация, когда была общественной, имела право работать на свое усмотрение, поскольку она в своем регионе имеет право определяться с методами работы. Вы знаете, что буржуазные СМИ о коммунистах не любят писать.

Лобков: Мы буржуазные СМИ.

Сурайкин: Вы вызываете меня только по скандальным темам, вы же не вызываете меня рассказать о работе нашей партии.

Лобков: Любое средство массовой информации высвечивают конфликты.

Сурайкин: Организация креативно действует, чтобы привлечь внимание человека к коммунистической теме.

Лобков: Трудно не написать, что коммунисты обратились к Мадонне с призывом спеть Варшавянку, она не спела.

Сурайкин: Как следствие это раскручивает популярность лидера организации, и когда он уже говорит другие вещи, его слушают.

Лобков: А вы почему так не действуете?

Сурайкин: Потому партия уже вышла на новый уровень. Мы собираемся взять власть, это наше принципиальное отличие от Геннадия Андреевича и многих других партий. Сейчас у нас пока первый этап организационного становления.

Лобков: А вы выходец и Комсомола?

Сурайкин: Нет, я не попал уже в Комсомол, моя политическая деятельность началась на баррикадах Дома Советов в 15 лет. В 18 лет я вступил в КПРФ, 8 лет я отработал там от рядового партийца до кандидата в члены ЦК. В рамках этой работы я начал создавать комсомольскую организацию. В 2004 году мы откололись от Зюганова, когда этому предшествовала сделка с ЮКОСом.

Лобков: Сделка с ЮКОСом была переломной для ваших отношений с Зюгановым. Вы говорите, что им удалось привлечь представителей крупного бизнеса, и в этом их порок. А вы не привлекли, и у вас нет финансирования. На что вы живете?

Сурайкин: Давайте правильно формулировать. Они не просто привлекли, этот крупный бизнес начал влиять на партию, заставлять ее делать те вещи, которые она не должна. Прежде всего партия КПРФ отказалась от желания прийти к власти, потому что она не может бороться против того режима, столпы которого являются ее депутатами.

Лобков: А у вас есть желание бороться, потому что у вас денег нет.

Сурайкин: Сегодня у нас дискуссия на пленуме была интересная. Было сказано, что есть понятие технологии, есть понятие искусства. Если заниматься любым делом как искусством, тогда эффективность в тысячу раз больше, а средств надо гораздо меньше, а если заниматься как технологиями, конечно, огромные ресурсы. Поэтому у нас прекрасные креативные люди, убежденные коммунисты, и нам надо в тысячу раз меньше денег, чтобы прийти к власти.

Лобков: Процитирую последнее из коллег из Коммунистов России: Комета Лулинь наделила коммунистов сверхмощной силой.