«Большей части общества пофиг». Андрей Макаревич о благотворительном вечере в поддержку заключенных

Желнов: Добрый день, Андрей Вадимович! Почему для вас оказалось важным принять участие в этом благотворительном вечере сегодня?

Макаревич: Потому что у меня ощущение, что творится черт знает что. Боюсь, я в этом ощущении не одинок. От правосудия вообще ничего не осталось, оно превратилось в какой-то род издевательства. И что можно сделать? Очевидно, можно помогать людям, которые попали в беду, то немногое, что могу сделать я сейчас.

Сагиева: Сегодня все внимание, естественно, приковано к Алексею Навальному. На ваш взгляд, что может сделать гражданское общество, остались ли хоть какие-то рычаги влияния? Допустим, этот концерт в том числе. Есть же какие-то способы перечислить деньги, написать письма.

Макаревич: Гражданское общество может многое, если общество гражданское, если оно объединяется, видя несправедливость, и требует у своего правительства эту несправедливость восстановить. Если большей части общества пофиг, то, к сожалению, происходит то, что сегодня происходит.

Желнов: Андрей Вадимович, вы сами говорите, что большей части общества пофиг. Тогда это бороться с ветряными мельницами. Все-таки нет ли у вас какого-то отчаяния, что все равно это никуда не приведет, пока большей части пофиг, как вы сказали сами?

Макаревич: Отчаяние… Отчаянием бы я это не назвал, хотя веселого мало. Я всегда надеюсь на лучшее, я надеюсь, что и это пройдет. Этот маразм вечно над нами довлеть не может, пройдет и это. В нашей власти, я надеюсь, хоть немного это ускорить.

Сагиева: Расскажите, что сегодня можно будет услышать во время концерта в вашем исполнении?

Макаревич: А я еще не знаю, что я буду петь, я никогда заранее не составляю какие-то программы. Посмотрим.

Желнов: Вы будете там вживую выступать либо онлайн это как-то будет? Как все будет устроено?

Макаревич: А вы думаете, я буду под фонограмму пасть разевать? Нет, вживую, конечно.

Желнов: Нет, почему под фонограмму? Сейчас можно и без фонограммы вживую. То есть вы будете там выступать. Кто еще, Андрей Вадимович, из ваших коллег присоединился? И вообще насколько вы в музыкальной среде чувствуете какую-то солидарность? Не хочу слово «гражданская» пафосно употреблять.

Макаревич: Я знаю, что после меня будет Дима Быков, чему я очень рад. А что касается какой-то солидарности, я не знаю, я не слежу за солидарностью. Я считаю, что мы все взрослые дяденьки, каждый отвечает за то, что он делает, и за то, что он думает.

Сагиева: А за Навальным следите? За тем, что происходит с Навальным, следите сейчас?

Макаревич: Да все следят. Конечно, новости нас догоняют каждые пятнадцать минут. 

Желнов: Андрей Вадимович, вы говорите о несправедливости, что она когда-то должна кончиться, применительно к судам. В советское время же тоже люди говорили, в семидесятых, в начале восьмидесятых: «Вот когда-то несправедливость кончится, застой закончится».

Макаревич: Вот она и кончилась. Она и кончилась на какое-то время, к сожалению. Все кругами ходит. Но она кончилась. 

Желнов: Вам, Андрей Вадимович, это время, нынешний отрезок времени что-то напоминает из прошлого? Понятно, любая параллель хромает, но тем не менее.

Макаревич: Нет, нет, он мне ничего не напоминает, потому что в те времена у нас был острый дефицит информации. Не было интернета, можно было что-то услышать из вражеских голосов по радио, и все, и было какое-то сарафанное радио, которое могло врать, между прочим. Мы ничерта не знали. Кого-то посадили ― где он сидит, сколько его продержат? Все эти суды были закрытыми, все это было втихаря. Но это, по-моему, не носило таких масштабов, как сегодня.

Желнов: Как вам кажется, после… Сейчас мы с Люсей Штейн обсуждали смягчение меры пресечения ей, освободилась из-под домашнего ареста. Ограничения остаются для многих, у кого-то реальные сроки, кто выходил на акции в январе, 23-го и 31-го. Насколько это испугает людей, насколько следующие акции, скорее всего, они будут объявляться, уже объявляется сбор подписей, они будут несанкционированными, но насколько все-таки люди испугаются, как вам кажется? Либо нет.

Макаревич: Я не прогнозист, я не знаю. Я могу только на что-то надеяться. Но я знаю одно: что память на наших глазах стала чудовищно короткая и для большого количества людей это все равно превращается в какой-то род игрушек. Сейчас многие помнят, что с Юрием Дмитриевым, как у него там дела? Что-то я не очень слышу новостей. 

Желнов: Мы стараемся отслеживать, конечно, все новости и по Юрию Дмитриеву, и по другим заключенным. Вот как раз сегодня начали выпуск про историю молодого человека, которому гособвинение затребовало восемь лет за распыление баллончика. Видимо, этот прецедент был, но мера наказания слишком суровая, восемь лет.

Макаревич: Я не очень хорошо знаю об этой истории, не очень много, поэтому тут мне трудно судить.

Сагиева: Но тем не менее сегодня вы поддерживаете политзаключенных во время виртуального концерта. Он будет в 19 часов. Спасибо, что вы присоединились к нашему эфиру.

Желнов: И присоединяйтесь к этому марафону, который будет сегодня на площадке Сахаровского правозащитного центра.

Макаревич: Я хотел, чтобы просто все помнили, что люди там находятся в очень тяжелых условиях и многие из них вообще невиновны, а у многих вина совершенно не соответствует их положению. И, конечно, их надо поддержать. 

Желнов: Спасибо, Андрей Вадимович, вам за этот поступок. 

Фото: официальный сайт группы «Машина времени»