«Лиза Алерт»: за грибами нужно ходить в ярком и с телефоном

Пропажу людей и их поиски мы обсудили с председателем поискового отряда «Лиза Алерт»  Григорием Сергеевым.Казнин: Сколько пропало и откуда у вас эти данные?

Сергеев: Вы озвучили 100 человек, 101 человек – это та цифра, скольких мы искали этим летом за 92 дня. Из них 76 нашли живыми, остальных либо не нашли, либо нашли погибшими. Эта цифра только по Московской области и немного прилегающей территории. От силы это 30% того, что происходит. Лето - это еще мягкий период. Вот сейчас сентябрь - период для нас боле жаркий, напоминает какое-то военное действие, потому что происходит по несколько поисковых мероприятий в день. Грибники по несколько человек в день теряются, и это только в Московской области.  Многие из них гибнут.

Макеева: Сейчас тоже идут поиски?

Сергеев: Да, сейчас мы с вами беседуем, а в Истринском районе идут поиски пропавшего без вести человека, в Калужской области, в Раменском районе. Не сказал бы, что это одна история. Получается так, что мы должны силы забирать для одного поиска и отдавать другому, выбирать между людьми, у которых больше шанса, чтоб им помочь.

Казнин: А что делают государственные институты, которые должны этим заниматься?

Сергеев: Местная администрация до 99% ничего не делают. Особенно, если мы говорим про Московскую область. Единственный вчерашний случай - это администрация сельского поселения  территории Истринского района. Они предоставляют возможность нам заряжать там оборудование наше.  У нас там есть розетки и кипяток.  Государство сейчас не имеет возможности справляться с поисками грибников.

Казнин: Это напоминает русскую традицию, согласно которой ценность человека в обществе сведена к нулю. Пропал и пропал.

Сергеев: В Московской области чиновники не замечают этой проблемы. У МЧС зачастую не хватает ресурсов и, несмотря на это, в этом году мы стали с ними более активно сотрудничать,  в 30% наших поисков задействованы силы МЧС. Что касается полиции, которая по закону должна заниматься розыском людей, для поисков в природной среде у них нет никаких инструментов и знаний. И как они собираются это делать, если до сих пор не делали, - не совсем ясно. Максимум, что они могут, в некоторых случаях меньше 10% от того, что нам известно - выделять группу полицейских,  которые вместе с нами прочесывают лес. Ситуацию может изменить только усиление внимания государства, и такие ребята, как мы.

Макеева: В каких случаях полиция все-таки обращает на это внимание?

Сергеев: Ребенок. В результате нескольких событий на протяжении нескольких лет, пока существует наш отряд,  пропажа детей в природной среде имеет другой резонанс, по-другому отслеживается всеми структурами, и мы имеем больше внимания с их стороны. Но это в данной ситуации. Категория людей, которые чаще пропадают – это пенсионеры, инвалиды, у которых могут быть проблемы с передвижением, и дети. Если по детям внимание есть, то по двум другим категориям – оно равно «0».

Казнин: если человек пропал, он же числятся в пропавших без вести? Это ведь страшная статистика по России получается?

Сергеев: Она не особенно ведется, потому что  в сельской местности, в 300 ста км от Москвы соседи не очень хорошо понимают –должен ли милиционер принимать заявление или не должен. И если он скажет людям, что делать не будет, разве что походят вдоль леса-покричат и ответ –не нашли.  И таких случаев много. Губит также людей их личная самонадеянность , потому что все бабушки и дедушки пропадающие в лесах, они ходят без телефонов потому что боятся потерять , уходят в комуфляжной одежде, которую сложно искать. Элементарные правила, которые дети могут насаждать своим родным , они позволят спасти кучу жизней. Потому что сейчас у нас большая часть вызовов-это дети приехали в пятницу к бабушке, а  ее нет . когда она ушла –не понятно . в течении никто естественно ей не звонил , не интересовался. Телефон дома, потому что есть шанс его потерять  в лесу, вот и не берут его и как таких найти-это конечно тяжело.