Лиза Алерт о поисках главы управы Раменки

В тот же день около 10 утра рядом с Рассудово нашли его автомобиль Land Cruiser PRADO с документами внутри. Прочесывание лесополосы недалеко от деревни пока не принесло результатов; сейчас следователи изучают все переговоры Дмитриева по мобильному телефону, проверяют родственников. Бытовая версия хоть и рассматривается, но пока не является основной. Сейчас следователи говорят либо о похищении, либо об убийстве.

Профессиональная версия пропажи связана не с последним местом работы Дмитриева, а с предыдущим. Главой Раменок чиновник был назначен приказом мэра Москвы Собянина только 10 июля, и успел проработать в этой должности всего несколько дней. Но до этого Дмитриев занимался строительством и сферой ЖКХ в Крылатском, был там замом главы управы.

Известно, что и строительство, и ЖКХ – самые влиятельные и конфликтные сферы  в любой управе. Тем более, когда речь идет о Крылатском. Как уточняют информагентства, по факту исчезновения Дмитриева в Следственном комитете возбудили дело по статье убийство. Это установленная практика в случае исчезновения человека, которая, впрочем,  не означает, что чиновника не надеются найти живым.

О том, как и где искать пропавших людей мы поговорили с основателем фонда «Лиза Алерт» – Георгием Сергеевым.

Зыгарь: Скажите, то, как мы описали поиски Дмитриева, действительно ли это принятая практика, что уже на второй день после исчезновения человека возбуждается дело по двум столь серьезным статьям?

Сергеев: Так бы было правильно, чтобы так было всегда, и это, наверное, помогало бы очень многих людей находить достаточно быстро, но в данном случае это исключительно из-за того, что это высокопоставленный чиновник. Так происходит.

Общая практика - реакция вообще не наступает. Не так давно в Подмосковье пропали две молодые девчонки девятнадцатилетние, которые не успели на электричку и решили вернуться обратно на свой дачный участок. У них работали мобильные телефоны, но не отвечали в течение суток. Их подруга пришла в Клинское отделение полиции следующим днем подавать заявление, у нее не приняли, потому что она не родственник. Мама доехала только ближе к ночи. Заявление приняли, но сказали: все - завтра, все - завтра. В итоге, следующим утром девочек нашли погибшими в подмосковном лесу, никаких действий за эти прошедшие сутки полиция просто не принимала, и это никому было не нужно и неинтересно.

Арно: На вашем сайте есть инструкция, что делать в этом случае: полиция обязана принять заявление о пропаже человека, нет никаких оснований в отказе. Отказывают – обращайтесь в прокуратуру.

Сергеев: Абсолютно верно. Сразу же необходимо, если пропадает человек, сразу необходимо как-то реагировать родственникам. Родственникам, знакомым подавать заявление, обращаться в волонтерские отряды, например, в наш. Таким образом начнутся хоть какие-то действия по поиску человека. То, что сейчас происходит с поисками этого чиновника, там все делается правильно. К нам полиция не обращалась, то есть, кто именно там прочесывал у них лесополосу и насколько это эффективно было сделано, я не знаю. Но вот то, что вы описали, это такие правильные действия, поисковые мероприятия.

Зыгарь: А часто ли случается, что полиция к вам обращается за помощью с просьбой прочесать лес?

Сергеев: Регулярно, но в основном это происходит по детям, потому что мы сосредотачиваем свои усилия на поисках детей. Они это знают, и в Москве и области к нам частенько обращается полиция за помощью.

Арно: Понятно, что если человек просто потерялся, то разворачиваются широкомасштабные поисковые действия. А если речь идет о возможном похищении, то там другая схема? Там же нельзя озвучивать?

Сергеев: Смотрите, наоборот. Вот это, кстати, очень большая ошибка. Озвучивать надо, необходимо, и необходимо максимально сильно информационно ударить. Это единственное, что остается.

Арно: Обычно же похитители говорят, что если вы расскажете, то мы пришлем вам ухо.

Сергеев: Понимаете, в чем дело…

Зыгарь: Так, по крайней мере, пишут…

Сергеев: Это киношная такая штука. А на самом деле все происходит несколько иначе. Во-первых, большая часть похищений не связана с получением выкупа, а связана с какими-то подвижками психики похитителя. Во-вторых, именно информационное давление – это единственное, что остается на стороне у пострадавшей стороны, у тех людей, у кого украли ребенка или взрослого. И пока нет точного адреса, где можно совершить какой-то штурм, какую-то операцию, спасти человека, его можно именно достать обратно информационным давлением. Это через СМИ, через распространение ориентировок, когда целый регион начинает… Это получается новостью номер один, об этом знают абсолютно все: от бабушки на лавочке... Таким образом в Перми, например, этой зимой нам удалось, уже весной, нам удалось вернуть ребенка домой, потому что везде об этом говорили, похитителю стало некомфортно находиться с этим ребенком в любой среде, потому что везде его знали. Не похитителя, а непосредственно ребенка. И ребенка подкинули. То есть, это единственная рабочая схема, по которой можно возвращать людей. Она работает в Америке с 96-го года, и уже больше 600 детей удалось вернуть живыми.

Зыгарь: Исходя из вашего опыта наблюдения за аналогичными случаями, какой сценарий вам кажется правдоподобным? Машина найдена около железнодорожной платформы с документами. О чем это может говорить: что его украли, что он заблудился, что он что?

Сергеев: Ну, он точно не заблудился, а дальнейшее сейчас, я думаю, надо оставить на стороне следствия. И поскольку еще не завершены следственные действия, то всякие такие тонкости, я думаю, неправильно будет говорить.

Арно: Каковы цифры по России? В вашей компетенции все-таки про детей говорить, какой процент находят? Какой положительный результат?

Сергеев: Положительный результат наступает в 70-80% случаев. Я говорю не про похищения, я говорю про исчезнувших детей. В похищениях, конечно, статистика совсем другая, и надо понимать, что в большинстве случаев похититель в течение первых 3-х часов уже принял решение, и уже как-то обстоятельства сложились так, что будет понятно, будет жив ребенок или нет, то есть скорость реакции должна быть феноменальной и для России очень нереальной. Я говорю про 3 часа, то есть они раскачиваются…

Вот мы сейчас радуемся, мы смотрим на этот пример: уголовное дело на второй день. Для простых людей этого не происходит и на 10-й день, и не происходит нормальных реакций. Вот я вам сейчас рассказал про двух девчонок, на которых вообще никак не реагировали, при том, что мы оборвали все телефоны. Наши ребята прочесывали леса в этот момент, а полиция ничего не делала. Так бывает намного чаще.