Кто поджигает автомобили в Москве?

В Москве начались поджоги автомобилей с кавказскими номерами – это одна из самых популярных тем обсуждения в блогах сегодня.

Накануне Газета.ру обнародовала интервью с некими людьми, называющими себя радикальными анархистами и уверяющими, что это они – в качестве социального протеста - уже больше года занимаются в Москве поджогами дорогостоящих автомобилей и городских ОВД .

В 2008-м году, когда за три недели в городе сожгли 130 машин, милиция даже создала специальный штаб по раскрытию этих преступлений и задержала нескольких подозреваемых: это были подростки, а также граждане с неустойчивой психикой.

Кто же сейчас занялся поджогами? Зададим этот вопрос нашему коллеге Илье Васюнину.

Васюнин: Не знаю, первая версия, мне кажется, это совершенно очевидно, это просто криминальные разборки. В Москве – ну сколько, 10 млн. человек официально? Неофициально раза в полтора больше, по-моему. Машины, которые сгорели с кабардино-балкарскими и дагестанскими номерами, находились на Щелковском шоссе и Большой черкизовской улице – это места, где большое количество приезжих из южных республик, государств Средней Азии. Порой есть какие-то уголки, районы, кварталы, где криминогенная атмосфера очевидным образом оставляет желать лучшего. Вторая версия – это, конечно, какая-то такая целенаправленная борьба на национальной, этнической почве. Первое, что приходит на ум, это националисты. Это тоже версия вполне имеет право на существования. В декабре, после того, как погиб Егор Свиридов, были слышны заявления о том, что будут поджигаться машины с номерами из южных регионов. Главное, что, мне кажется, можно обозначить, я бы не стал говорить, что открыт фронт борьбы или какого-то наступления на машины с номерами южных регионов. Понятно, что анархисты, о которых мы говорили, явились таким примером. У нас есть видео, можем посмотреть, что происходило в последнее время. Это некий неназванный человек дает интервью разъясняет свою программу, популярно объясняет, почему надо поджигать машины совершенно очевидно, в обществе существует неравенство, некая несправедливость, и вот таким образом можно как-то бороться. Понятно, что это реализация всеобщего такого социального бессилия. Поскольку это заявлено в качестве политической программы, то я вполне допускаю, что эти поджоги, которые продолжаются больше года, сейчас мы видим, это не машина здесь горит, а пункт участкового. Это группы анархистов взяли на себя ответственность за это. Надо понимать, нет единого движения ни анархистов, ни националистов, существуют отдельные автономные группы в последнее время, после того, как все официальные партии националистов перестали существовать. Собственно, настоящих левых в стране никогда не было, в последние 20 лет. В общем, единственным способом самовыражения стал эта некая подпольная политика – политика, которая изредка вырывается наружу в виде языков пламени. Вернемся к поджогам. Действительно такая программа, такая тактика может быть выбрана какими-то группами или отдельными личностями. Сразу все провели аналогию с Балашихой, где в начале мая сгорели машины с дагестанскими и кабардино-балкарскими номерами. Непонятно, как же остальные республики, что, боятся некоторых? Известные другие регионы и побогаче живут, да и сдачи могут дать, если что. Я думаю, как тактика это вполне может быть выбрано какими-то отчаявшимися людьми или людьми, которые не верят ни в какие легальные, силовые и прочие методы борьбы. Понятно, что с силовыми легко борются, какие-то устойчивые боевые группы, как мы недавно видели, когда Никита Тихонов и его коллеги были посажены за решетку, остальные находятся в розыске, им нанесет достаточно серьезный удар.

Казнин: Этих ребят трудно поймать, что ли? Мы сейчас так говорим, как будто это в вакууме все происходит, в безвоздушном пространстве. Ведь если это отчаявшиеся люди, если они это делают уже больше года, наверное, их разрабатывают?

Васюнин: Анархистов, наверное, ловят. Но это два или три человека – как ты их поймаешь? Конечно, наверное, можно поймать. В  Балашихе, например, не смогли, хотя там месяц горели машины. Не думаю, что здесь это будет таким повальным увлечением. Я считаю, что это будет таким маргинальным явлением, потому что Москва – все-таки не Балахиша, и если запахнет экстремизмом в воздухе накануне выборов, мы видим, как защищает московская милиция сквер за Соловецким камнем, куда «Другая Россия» пытается выйти с протестами. Если здесь появится этот призрак Манежки, который последний год витает над столицей, то я думаю, возьмутся за этих хулиганов, будь здоров. А вот дальше уже многие не идут. Мы знаем, что есть какой-то протест на трибунах футбольных, еще где-то, но все-таки люди, когда не встречают сопротивление, они готовы на полулегальные меры, необязательно даже в рамках каких-то партий или политических объединений, они готовы действовать. Как только они встречают отпор, здесь чаще всего борьба вооруженная затихает и остается уделом одиночек.