Крутихин: "Российский бюджет может пострадать"

Цена на нефть рухнула сегодня на мировых биржах. Падение составило от четырех до семи долларов — в зависимости от марки.

Причина падения цен — заявление Международного энергетического агентства, которое пообещало выбросить на рынок до 60 млн баррелей нефти в ближайший месяц.

С начала гражданской войны в Ливии мировые цены на нефть подскочили в среднем на $20 за баррель. Из-за боевых действий мировые рынки недополучили 132 млн баррелей нефти. Поэтому и было принято решение открыть резервные фонды (в Европе и США).

О падении цены на нефть говорим с нашим экономическим обозревателем Игорем Ивановым и управляющим партнером Rus Energy Михаилом Крутихиным.

Макеева: Игорь, что скажешь?

Иванов: Основная мысль сказана: нефть упала из-за того, что Международное энергетическое агентство открыло свои закрома. Насколько я понимаю, третий раз в истории оно открывает их. Первый раз  это было в районе первой войны в Ираке в 1991 году, когда возникла угроза для поставок нефти не только из Ирака, но и из сопредельных государств – Кувейта, Ирана. Тогда действительно падение предложения нефти могло быть весьма значительным. Второй раз это было в 2005 году, когда случился ураган Катрина, который повлиял на работу в Мексиканском заливе по добыче нефти, с одной стороны. И с другой стороны, возникли трудности у функционирования американских нефтеналивных портов в этой же акватории. Теперь фактор, который заставил Международное энергетическое агентство выбрасывать на рынок нефть – это последствия гражданской войны в Ливии. Как я понимаю, сейчас это уже надолго, это вопрос месяцев, а может быть и лет – возвращение Ливии на мировой рынок нефти. Недавно, несколько недель назад, проходило заседание стран-членов картеля ОПЕК, на котором рассматривался вопрос, не поднять ли квоту для стран ОПЕК, чтобы компенсировать выпадение Ливии. Саудовская Аравия была, как известно, «за», а группа стран из Латинской Америки с примкнувшей к ним Нигерией выступали против. В результате не смогли ни до чего договориться, перенесли решение на август, на следующее заседание, в Вене которое должно пройти. До тех пор, видимо, предложение на рынке собирается поддерживать Международное энергетическое агентство.

Макеева: Вообще, конечно, кажется, что небо упало на землю, если впервые за 20 лет США открыли свой резервный фонд.

Крутихин: Не США. Это в третий раз действительно произошло. США открыли не собственный резерв, а тот, который считается частью международного резерва Международного энергетического агентства. В агентстве где-то 4 с небольшим млрд. баррелей нефти накопленной. Из них 1,6 млрд. – национальные запасы, которые считаются «на черный день» в странах-членах этой организации накоплены. Пользоваться могут любые из этих государств. Объем не очень большой – в сутки где-то будет 2 млн. баррелей поступать, это 20% от российской добычи, или от добычи Саудовской Аравии. В принципе, это не так много. И то, что сейчас мы видим такую жуткую реакцию, в первую очередь в России, когда при известии об этом рухнули акции наших российских компаний, очень серьезно рухнули. В принципе, такого серьезного ничего не произошло. В течение месяца будет небольшая добавка какая-то к мировому балансу. Действительно баланс был очень напряженный, сейчас он будет менее напряженным. Нефть, может быть, чуточку упадет в цене, но не так, чтобы уж это серьезно как-то ударила по бюджетам нефтедобывающих государств.

Макеева: Реакция на биржах будет продолжаться или быстро осознают игроки, что ничего страшного не произошло?

Крутихин: Посмотрите на американскую биржу, там ничего фактически не произошло. Там, как предсказывалось из-за статистики по американской занятости, где-то на 1,3 свалилась и так тихенько спокойненько идет. Вся реакция была на нашем рынке. Немножко в Европе поиграло это, но наш опередил всех, начал резко снижаться прям головой вниз.

Макеева: Советский человек хорошо знает – что бы не происходило, значит, что водка подорожает. В нашем случае, наверное, бензин. Страшно, не страшно, а подорожать должно, нет?

Крутихин: Я думаю, что вряд ли в этом случае. Нефть наоборот дешевеет, это значит, что наше российское государство будет меньше с нефтяных компаний брать, во-первых, налога на добычу полезных ископаемых – если раз в месяц он пересчитывается, и меньше будет брать экспортную пошлину на вывоз сырой нефти. А нефтяным компаниям тут совершенно все по барабану, потому что то, что у них остается после изъятия этих двух налогов, это примерно такая ровная линия где-то между 18-ю и 22-мя долларами за баррель. Они имеют это тихенько спокойненько, а вы распоряжайтесь, гуляйте и делайте все, что хотите, все остальное заберет государство. Российский бюджет может серьезно пострадать. Я слышал от нашего министра финансов, который публично сказал, что где-то 110-115 долларов, и тогда мы сведем бюджет на следующий год без дефицита. Недавно я был на конференции, где выступали экономисты, вполне сознательные, здравые и трезвые экономисты, они говорили, что 147 долларов – это как раз бездифицитный бюджет в России будет. Где-то, вероятно, между этими показателями что-то России надо, чтобы свести бюджет без дефицита. А если с дефицитом, то ну что пострадает? Не нефтяные компании, это пострадают налогоплательщики и те, кто этим бюджетом пользуется.

Макеева: Как ваш прогноз, удастся ли в этом промежутке цены на нефть удержаться для того, чтобы мы не пострадали?

Крутихин: Россия ничего не может в этом плане сделать. Во-первых, потому что ее рынки поставки нефти завязаны, связаны, совершенно точно определены. Она не может выбросить значительные объемы нефти на рынок внезапно, или наоборот, что-то перекрыть. Это возможно там, где есть большая одна национальная нефтяная компания, которой правительство сказало, и она что-то перекрыла. А у нас как-то рынок нефти все-таки отчасти приватизирован.