Кошмар чиновника: спектакль «Губернатор», который должны посмотреть все люди во власти

Смерть чиновника. Можно и так еще по-чеховски назвать это рассуждение Могучего по следам Леонида Андреева. Но в данном случае смерть приходит через перерождение. Перед неизбежной гибелью губернатору придется оказаться в сумрачном дантовском лесу и пережить личный апокалипсис. Именно его визуально-безупречно, с помощью гениальной работы художника Александра Шишкина мастерски воссоздает на сцене режиссер Могучий.

Андреев написал про губернатора, который в 1905 году приказал расстрелять демонстрацию рабочих с пригородного завода, которые массово с женами, стариками и детьми, пришли к нему с требованиями. Но кодекс поведения государственного служащего не позволил выслушать толпу. И он отдал команду пли. С этого момента жизнь его превратилась в кошмар.

«Взмах белого платка, выстрелы, кровь» — теперь это стало его сознанием на последние пятнадцать дней жизни перед выстрелом террориста мстителя. Теперь тот запах пороха — его воздух. Теперь он убийца детей. Из 47 человек девять женщин и трое детей, почему-то все девочки. Теперь все они будут жить в его голове и медленно убивать его, неосознанно, нечаянно. А губернатор поначалу даже не будет понимать, что же с ним происходит. Навязчивые мысли о том, что скоро убьют, вот только как, с помощью бомбы или револьвера? И готовность к жертве: «Прятаться не стану, — говорит он, — нет, довольно уже того, что я сделал».

Однако искупление не приходит. Его ждут кошмары, муки совести, метание и вечное постоянно повторяющееся убийство, которое осуществляют то ли ангелы смерти с крыльями в виде двуглавого орла, символа русского Мордора, то ли просто люди в черном, как будто из фильма «Матрица».

Матрицу сознания кающегося чиновника создает на сцене Могучий с помощью множества визуальных приемов. Все это — его кошмарный аттракцион. На самом деле губернатор, приговоренный заживо, уже мертвец, и это его внутренняя Одиссея, он проходит по своим кругам ада, это его чистилище. Это его самостоятельное аутодафе. И, возможно, очищение и перерождение.

Болезненное сознание героя предстает во всей красе, если можно так выразиться. Мы видим его воспоминания и сны на видео, мы видим все его глазами: и кровавые мальчики вокруг, и горы трупов, и те самые дети, и орущие матери. Потому что весь спектакль Могучего происходит не в реальности, а в голове этого губернатора. Все происходящее на сцене — его наваждение, его фантазии, его картины, его личный ужас. Правдоподобия здесь нет и в помине — только условная граница между жизнью и смертью. Постижение реальности происходит онлайн.

Единственное, что напоминает о жизни настоящей — та самая гимназистка, которая единственная его поймет и полюбит, которая единственная подарит искупление за слезинку ребенка. «Из честных же людей вас никто провожать не пойдет, потому что все возмущены вашим поступком с рабочими. И когда я подумала, что, вероятно, вы сами все это хорошо знаете и без моих слов, то мне сделалось страшно жаль вас, как будто бы я знала вас лично. Видела я вас только два раза: один раз очень давно, на Московской улице, а другой раз на нашем акте, когда вы приезжали с архиереем, но вы меня, конечно, не помните. И клянусь, что буду молиться о вас и буду плакать о вас, как будто я была ваша дочь, потому что мне очень, очень жаль вас». И это самый пронзительный гуманистический манифест.