Комитет солдатских матерей: "За смерть солдат в мирное время привыкли не отвечать"

Десятки солдат заболели пневмонией в Воронежской области. Это официальные данным Минобороны. По неофициальным данным число заболевших - 600 человек, двое умерли.

Сейчас cведения о массовом заболевании военнослужащих проверяют военные прокуроры. Они сейчас исследуют условия быта солдат, вопросы соблюдения уставных требований о сохранении их жизни и здоровья, а также оказания своевременной и качественной медицинской помощи". Однако, военная прокуратура уже заявила, что СМИ преувеличивают и ситуация в гарнизоне совершенно нормальная. В том смысле что из двух тысяч человек пневмонией заболели только 40 - по данным военных.

Сейчас выясняется, что стало причиной эпидемии. Оказывается, солдатам делали прививки от простуднеых заболеваний. Но иммунитет военнослужащих оказался слишком слаб, что и привело к болезни.

С нами в студии Игорь Коротченко - член общественного совета при Минобороны и Светлана Кузнецова - Председатель правления "Комитета солдатских матерей"

Монгайт: Скажите, пожалуйста, вы верите в версию военнослужащих по этому поводу?

Коротченко: Версию какую?

Монгайт: О том, что заболело всего 40 человек и СМИ преувеличивают.

Коротченко: Разные данные, от 600 до 40, судя по тем заявлениям.

Монгайт: Разница есть.

Коротченко: Да, большой разброс по цифрам. Судя по тем заявлениям, которые делало непосредственно командование воинской части, там где-то порядка от 600 до 100 человек. В любом случае, это, конечно, чрезвычайное происшествие, потому что этим городиться нельзя. Хотелось бы надеяться, что главная военная прокуратура определит степень и меру ответственности тех, кто был виновником подобного печального события.

Фишман: Светлана Алексеевна, просто масштаб проблемы, на ваш взгляд, могли бы описать?

Кузнецова: Проблема огромная, это не только в Воронежской области, у нас поступают звонки из многих регионов России. Но меня напугало, что военная прокуратура говорит только 40 или только 60, неважно, это много, но погибло двое ребят.

Фишман: Речь идет об Александре Смирнове, село Вретенино.

Кузцнецова: Да, об этом не говорится. Это двое молодых ребят.

Фишман: Призван 8 июня.

Кузнецова: То есть, их только призвали, ребята погибли.

Фишман: Только призван. И Богдан Ефанов.

Кузнецова: Мы сочувствуем, соболезнуем этим семьям, но мы ничем помочь вот, к сожалению…

Фишман: Два молодых только что призванных солдата.

Кузнецова: Да. Только что призванные молодые ребята, они погибли.

Фишман: Погибли. В случае со Смирновым - это диагноз менингит, в случае с Ефановым – двусторонняя пневмония.

Кузнецова: Неважно от чего это случилось, но они заболели в армии и командиры, отцы-командиры должны за это отвечать, тем более, у нас это массово. Сейчас ребят начнут призывать, начнется это метание по всей стране, ребят будут отправлять из Москвы во Владивосток, вот эта смена климата, долго ехать, и начнутся массовые заболевания, плюс вот эти непонятные прививки.

Монгайт: Скажите, пожалуйста, я прочла еще такую фактуру, что в части не существует душа, есть только баня, которую организуют, собственно, солдатам раз в две недели. Это нормально?

Коротченко: Это не нормально и с этим надо разбираться. В любом случае, до того, как закончится прокурорская проверка, мы не можем говорить, так это или не так. Потому что на фоне такой…

Монгайт: Про душ можно сказать, так это или не так?

Коротченко: Я могу сказать, что на фоне такой масштабной, в общем-то, трагедии, заболели десятки здоровых молодых ребят, надо понимать, что выплескивается, в том числе и масса информации, которая просто не может соответствовать действительности.

Фишман: Например?

Коротченко: Я могу сказать, совершенно не нормально, я не могу поверить в то, что солдат, допустим, раз в две недели водят в баню, такого быть не может в существующей структуре вооруженных сил. Потому что это не нормально, абсолютно.

Фишман: Слишком редко? Чаще?

Коротченко: Поэтому, зная то, как сегодня контролируется ситуация, связанная с элементарным обеспечением бытовых условий проживания военнослужащих…

Фишман: Но факт остается фактом. Люди болеют и болеют именно, это именно просто простуда, им просто холодно или мокро.

Коротченко: Менингит такая вещь, которая может поразить любого здорового человека. Надо понимать, что это острая форма вирусного заболевания, разумеется, она развивается на фоне ослабленного организма, недостаточного питания, охлаждения. С этим надо разбираться. Но говорить о том, что это явление массово присуще вооруженным силам, я абсолютно с этим не согласен.

Кузнецова: Обратите внимание, слово «баня». XXI век на дворе.

Монгайт: Как в тюрьме.

Кузнецова: Не то что в тюрьме, может быть, они там по-черному топят, я не знаю как, но это просто безобразие.

Фишман: По вашим сведениям, какие условия для того, чтобы был просто обычный быт, то есть, так, чтобы я - солдат, был более-менее сыт, более-менее одет?

Кузнецова: Душевые кабины. Не более-менее сыт, а он должен быть сыт и одет.

Фишман: И?

Кузнецова: И нормально содержаться. Не баня, а нормальные душевые кабины. Бани - это значит какое-то отдельное строение. То есть человек распаренный вышел из бани, на улице сейчас холодно, элементарно простыл. Это должно быть как-то в здании, как-то все сделано.

Монгайт: А факт что нет медикаментов? Пишут о том, в медпункте были только жаропонижающие, поэтому не смогли купировать заболевание, поэтому такая массовая инфекция.

Кузнецова: Очень много жалоб от родителей, что ребята, когда обращаются в медсанчасть, кроме аспирина, анальгина, зеленки, йода, перекиси водорода, никаких лекарственных препаратов нет. Плюс, госпиталя зачастую ребят не отправляют оперативно в госпиталь или в больницу.

Фишман: Что вы предпринимаете в этой связи? Как вы на это реагируете?

Кузнецова: Вы знаете, вообще-то, я бы нашему главнокомандующему, нашему министру обороны предложила бы подписывать каждое письмо маме по каждому погибшему мальчику, умершему или погибшему мальчику в мирное время, не в исполнении каких-то своих профессиональных обязанностей. Может быть, тогда они о чем-то подумают, чтобы организовывать нормально быт ребят.

Коротченко: Я могу сказать, не надо валить все на первых лиц. В конце концов, у нас существует система ответственности. Если подобное чрезвычайное происшествие действительно основано на объективных обстоятельствах того, что командиры, либо начальники не доработали, были какие-то упущения, эти люди будут наказаны.

Фишман: Они будут наказаны, но вот достаточно ли? Достаточно ли того, чтобы молодой солдат, только что призванный, умер от пневмонии в части, чтобы командир этой части ушел в отставку? Этого достаточно или нет?

Кузнецова: Не в отставку, его должны посадить.

Фишман: Или, может быть, в тюрьму?

Коротченко: Надо разбираться, потому что много инсинуаций. Я могу привести конкретный пример. Помните, запущенные и тиражированные в блогосфере данные о том, что Генеральный штаб готовит снайперов для подавления народных волнений? Это абсолютно высосанная информация, поскольку я присутствовал на брифинге.

Фишман: Причем здесь волнения, мы же не про волнения сейчас говорим.

Коротченко: Я еще раз говорю, на фоне этой трагедии могут быть любые спекуляции, что в части творится, черт знает что. Надо разбираться. Есть прокурорская проверка. В любом случае, если виновные были, они понесут ответственность. Никто не закрывает глаза на эту ситуацию.

Фишман: Это звучит как такое приятное благое намерение.

Монгайт: То есть, вы подозреваете, что может быть, что никто не виноват, что они просто сами, 600 человек, хорошо, 120, перезаражались?

Коротченко: Еще раз говорю. Что такое менингит - это…

Монгайт: Там, в основном, пневмония. Один человек с менингитом.

Коротченко: Еще раз говорю, данных нет официальных, это все неофициально тиражируемые слухи. Если солдат заморозили, если действительно командиры просмотрели, я уверен, будут уголовные дела, но делать преждевременные выводы о том, что это везде так, что там нет душа, их водят в баню раз в две недели, понимаете, это все слухи. Надо смотреть на ситуацию объективно. Однозначно могу сказать, если вдруг командование допустило какие-либо просчеты, люди жестоким образом будут наказаны по действующему законодательству.

Фишман: Как вы намерены действовать дальше? Что вы будете предпринимать?

Кузнецова: Мы будем отслеживать эту ситуацию, обязательно отслеживать, обращаться в военную прокуратуру, Генеральную прокуратуру, во все органы власти мы будем обращаться.

Фишман: Вы еще не обращались в военную прокуратуру?

Кузнецова: Нет.

Фишман: Вы только еще планируете это делать?

Кузнецова: Да.

Фишман: Почему? Потому что еще не разобрались сами?

Кузнецова: Я просто, извините, этого не знала. Я только сегодня об этом услышала.

Фишман: Только вот эти новости пришли к вам только сегодня?

Кузнецова: Да.

Фишман: Более конкретно вы можете описать, когда, как, что?

Кузнецова: К сожалению, нет.

Фишман: Нет пока?

Кузнецова: Нет.

Монгайт: Будете контролировать ситуацию?

Кузнецова: Обязательно будем.

Коротченко: Хорошо. В любом случае, необходим общественный контроль, потому что такие случаи безнаказанно и без контроля оставаться не должны.

Фишман: Будет ли комитет «Солдатских матерей» привлечен к расследованию обстоятельств?

Коротченко: В индивидуальном порядке, если люди подадут заявку с просьбой выехать на место, почему бы и нет.

Кузнецова: Мы не только в индивидуальном порядке, будем обращаться.

Коротченко: В конце концов, у нас есть Общественная палата, там есть достаточно много инициативных членов, которые занимаются, в том числе, и контролем ситуации в вооруженных силах. Естественно, они будут допущены.