Кашин: расследование моего дела шло прекрасно до рокировки Путина и Медведева

Кашин: С контролерами я виделся в тот раз, о котором он сегодня и говорил – в январе 2011 года, а  со следствием – в ноябре этого года после моей пресс-конференции, где я жаловался на то, что фотографию парня, похожего на первого нападавшего, они подшили к делу. После пресс-конференции ее сразу подшили.

Арно: Контроль, который осуществляет он, только номинальный?

Кашин: Премьеру силовые структуры не подчиняются. Тут я, может быть, тоже романтизирую отношения между мной и Медведевым, Медведевым и следователем, когда он был президентом, причем не до мая этого года, а до прошлогодней рокировки, дело шло прекрасно. Его вел без преувеличения великий следователь Сергей Голкин, 38-летний генерал, который раскрыл много громких дел. Как только Медведев поменялся с Путиным в сентябре, недели через две, поскольку там бюрократическая инерция, дело у Голкина отобрали, отдали другому генералу Ущиповскому, которого я за год видел трижды и три раза по моей инициативе Ущиповский вначале долго читал дело, потом долго расследовал падение Super Jet  в Индонезии и моим делом ему было заниматься некогда. Потом дело отобрали и Ущаповского и передали другому следователю в более низком звании, который сейчас дело считает. А дело занимает целый шкаф, поэтому его надо читать много месяцев. Когда я спросил нового следователя, меняется ли вся следственная группа, когда меняется ее глава, он честно ответил, что меняться некому, и что в группе он один. Сегодня Медведев как премьер, не имеющий возможности напрямую руководить Следственным комитетом, кажется, что дело идет. Он ошибается, но мы его услышали. Ваш сотрудник Зыгарь просто молодец в том смысле, что он прервал заговор молчания, потому что Медведев за этот год много раз выступал в разных аудиториях и, не считая журфак МГУ, никто никогда не спрашивал его о Кашине. Неделю назад моя бывшая газета брала у него интервью и не спросила. Поэтому я благодарю Зыгаря и благодарю ДОЖДЬ.

Лобков: Конкретные подозрения в ходе общения с генералами просачивались какие-то версии? Связано ли это с Росмолодежью?

Кашин: Я, наверное, в еще большей степени, чем и Медведев, и Костомаров покрыт подписками о неразглашении, но могу деликатно сказать, что кроме молодежных версий ничего всерьез в течение двух лет не обсуждалось. Я знаю троих следователей, всего их было пять, я думаю, их ментальную сущность эти два года обогатили кучей знаний о прокремлевских движениях. А это действительно гнилой мир. Даже если мое дело не раскроют, они узнают о множестве других правонарушений, связанных с этими структурами.

Арно: Медведев говорит, что мы расследуем дела всех независимо от их политических позиций. Вам не кажется странным, что профессиональный юрист рассматривает дело в политической плоскости.

Кашин: Кажется, но мы к этому привыкли. Всегда, когда я ходил в СК на Бауманской, когда следователь заказывает мне пропуск, встречает меня у КПП и провожает меня обратно, потому что однажды в коридоре СК я встретил Валентина Лебедева из «Анатомии протеста», и это вызывало тоже какой-то скандал: вдруг это подстроено, вдруг это заговор?

Лобков: Вспомним, что говорил Путин о расследовании убийства Политковской, о Лужкове. Это сакральность власти…

Кашин: Это их юмор, но при этом стоит обратить внимание на тот скандальный кусок после эфира, когда Медведев сказал, по-моему, Пивоварову, про следователя СК, которые приходили к Костомарову, что они козлы.