Юлия Иоффе: приговор Мэнниннгу запугал и журналистов, и ньюсмейкеров

Ему грозило еще больше – когда процесс только начинался, Мэннинга требовали казнить. Потом – посадить на 136 лет, затем – на 90. И последнее требование прокурора – 60 лет тюрьмы за 700 тысяч военных и дипломатических документов, а также видеофайлов, на которых запечатлены атаки американской армии на мирное население в Ираке.

Сам Мэннинг говорил, что лишь хотел привлечь внимание к военным преступлениям армии США. Все три с половиной года его пребывания в тюрьме правозащитники говорили о нечеловеческих условиях содержания в одиночке. Его заставляли спать голым – чтобы он не мог повеситься. Проверяли по несколько раз в день. Пресса постоянно привлекала внимание к тому, что Мэннинг – гей. И со страниц американских газет не сходили его фотографии в женских платьях.

В его разоблачениях многие усматривали катализатор арабской весны, которая началась одновременно с публикациями WikiLeaks. Сдал Мэннинга его друг, хакер Эдриан Ламо – с которым сержант Мэннинг поделился своей главной тайной, что он сам нашел Ассанжа и по своей инициативе – передал ему документы. Официально WikiLeaks никогда не подтверждал, что Мэннинг является их агентом.

Вот – один из самых знаменитых видеороликов, которые Мэннинг передал в WikiLeaks. Американские военные расстреливают с вертолета группу людей, которые показались им вооруженными. Переговоры летчиков, также обнародованные WikiLeaks, доказывают, что военные до конца так и не уверены, представляют ли собой эти люди какую‑то опасность.

Кто Мэннинг - национальный герой, разоблачитель, рыцарь или государственный преступник, обсудим с журналистом Юлией Иоффе.

Лобков: Как вы сами и журналистское сообщество отреагировали на эту цифру – 35 лет?

Иоффе: Я думаю, что ожидали больше, поскольку максимально он мог бы получить 90 лет, но по большому счету это разницы не имеет, хотя он может на старости лет выйти на свободу. Это, конечно, показывает, что судья решила пойти на компромисс.

Кремер: Какова вероятность, что его выпустят по амнистии или уменьшат этот срок?

Иоффе: Я думаю, это маловероятно.

Кремер: Почему?

Иоффе: Они уже дали намного меньше, чем максимум. Считалось, что 60 лет будет компромиссом, а они дали даже не 60, а 35. Это, конечно, много, на намного меньше, чем максимум. Армейский прокурор сказал, что из Мэннинга надо сделать пример, чтобы не было таких утечек, что надо показать на его примере, что это недопустимо, что офицеры, солдаты будут жестко наказаны.

Лобков: Сначала Мэннинг, потом Сноуден. Не кажется ли журналистскому сообществу, что эта фигура полуанонимного борца с режимом, борца с тайнами, против всевластия спецслужб, против армейской конспирологии становится очень привлекательной, что наоборот сделали пример жертвенности?

Иоффе: Нет, при Обаме, например, Associated Press тоже резко атаковали департамент юстиции, телеканал Fox. Идет довольно агрессивная кампания против утечек. Я на своем примере вижу, что, когда я говорю с сотрудниками Госдепа здесь, сидя в каком-то кафе в Вашингтоне, я хочу, чтобы они сказали, что Хиллари Клинтон была отличным секретарем Госдепартамента, а они даже это боятся сказать, потому что это настолько всех запугало.

Кремер: Насколько в обществе существует раскол по поводу отношения к Мэннингу? Насколько люди по-разному относятся к Мэннингу и  к его приговору?

Иоффе: Трудно сказать, все-таки есть довольно большая комьюнити, которая считает, что он предатель, что он носитель армейской формы и серьезно подорвал некоторые операции в Афганистане, Ираке. В отношении к нему и к Сноудену все-таки есть  большая разница: либералы и либертарианцы считают, что нельзя так сурово к ним относиться, потому что они начали очень важный разговор, особенно Сноуден, и заставили президента Обаму об этом начать говорить, о том, как спецслужбы наблюдают за гражданами Америки. Мэннинг, конечно, слегка другая фигура, к нему более сложное отношение.

Лобков: Если бы не разоблачение Мэннинга, если бы не то видео, узнала бы Америка всю правду о том, что вооруженные силы делали в Ираке под лозунгами восстановления демократии, или это было бы возможно и без Мэннинга?

Иоффе: Мы как раз узнавали то, что разоблачил Мэннинг, из СМИ, потому что то, что он разоблачил – это были документы, написанные на довольно низком уровне, типа новостного агентства внутри Госдепартамента. Это когда рассылаются разные новости между посольствами и Госдепом. Много, что мы узнали от него, мы узнавали от СМИ – газет, журналистов в Ираке, Афганистане, Пакистане, России. Когда вышло разоблачение Wikileaks Мэннинга, там особо ничего нового не было. Мы общались со всеми теми же источниками, знали то же самое. Дело Сноудена другое: он разоблачил информацию, которую мы не знали и которая была неочевидной.

Лобков: То есть можно сказать, что Мэннинг по сути дела пострадал именно из-за принципа нарушения кодекса чести военного, а не из-за того вреда, который он нанес национальной безопасности США?

Иоффе: Да, они не доказали, что его разоблачение как-то подорвало национальные интересы, национальную безопасность. Я думаю, что хорошо, что его не осудили за то, что он помогал врагу. Это было бы очень опасно для американских журналистов. Раньше эта статься никогда не применялась в отношению к утечкам.