«Я не сяду за один стол с Антоном Цветковым». Бывший и нынешний глава ОНК о конфликте в комиссии и о том, как теперь будут защищать права заключенных

По последним данным, из группы Лукина-Борщева в новые составы комиссий проходят лишь 17 человек из 40, при этом правозащитники ссылаются на разные формы давления  – от придирок к документам и изменения регламента, до поисков криминала в биографиях соискателей. Что из этого правда, а что вымысел, и насколько новые члены ОНК смогут эффективно наблюдать за правами подследственных и осужденных? В студии ДОЖДЯ побывали Валерий Борщев,   бессменный руководитель и член комиссии в течение почти девяти лет, и Антон Цветков, избранный  сегодня главой общественной наблюдательной комиссии Москвы.

Лобков: Почему настолько сильные разногласия? Был ли на заседании действительно ад?

Борщев: С одной стороны, это предсказуемо. Общественная палата изначально рекомендовала список Лукина в состав ОНК, а был и другой список – «цветковский», то есть люди, которые были не замечены в правозащите. Когда я был в Общественной палате, я предложил выбрать критерии. Я предложил как критерий опыт правозащитной деятельности. Цветков занимается защитой прав военнослужащих – да, это правозащитная деятельность. Но там же много людей, которые подобным не занимались. Там Союз профессиональных огранников, Союз оперативных работников. Люди, столь далекие от этой сферы, что язык не поворачивается…

Лобков: Может быть, они благодаря своей профессиональной деятельности хорошо знают Уголовный кодекс, права и обязанности заключенных.

Борщев: Они не знают этого. Неслучайно группа Цветкова не входила в прошлый состав комиссии. Мы готовы были на компромисс, но когда дали такое соотношение – 17 на 23, это предопределено. Тем не менее, мы предлагали какие-то варианты – сопредседателя, например, предлагал Андрей Бабушкин.

Кремер: Антон Цветков отказался от этого варианта. Претензия Антона Цветкова была в том, что он относится к вам с большим уважением, но вы не менеджер, а на этой позиции нужен человек, который может руководит, решать, организовывать.

Борщев: На этой позиции менеджер будет заниматься имитацией общественного контроля, профанацией. Конечно, Цветков устроить завтра встречу с руководством ГУВД, ФСИН, будут крупные разговоры. Наша работа – ходить по камерам и бороться за людей, вытаскивать из камер умирающих людей. Это не менеджерская работа.

Кремер: Цветков утверждает, что благодаря его работе стала возможной съемка в том числе внутри камер.

Борщев: В положении такого нет. Пронос видеокамер запрещен.

Кремер: Он говорит, что борется за это.

Борщев: Так мы давно боремся, поправку внесли в закон. Цветков не входит в группу, которая работает над совершенствованием закона. То, что было сегодня, как правильно заметила Зоя Светова, пришли бесы

Лобков: Это переворот, организованный кем?

Борщев: Я думаю, сверху организованный. Я не могу точно назвать источник. Конечно, Цветков – инструмент. Нам не могли простить ни Магнитского, ни Развозжаева, и в этом смысле ставилась задача сменить руководство. Есть предположение, что грядут какие-то более опасные времена и число сидящих может увеличиться. Они знают наше внимание к политическим заключенным. Да, мы считаем, «болотные сидельцы» - это группа риска.

Лобков: Екатерина Пешкова в 30-е годы возглавляла политический Красный крест, которому было разрешено заходить к некоторым политическим заключенным. Деятельность этой организации была постепенно сокращена до минимума. Чувствуете ли вы, что есть тенденция подобным же образом урезать ваши полномочия?

Борщев: Пока нет. Мы вышли, создаем свою отдельную группу. Закон нам позволяет действовать независимо от председателя. Кстати, у Цветкова в прошлом созыве была группа из 8 человек, он действовал самостоятельно и не ходил на наши заседания.

Кремер: Вы собираетесь поступать так же?

Борщев: Да, у нас будет своя правозащитная группа, только у нас 17 человек, мы будем продолжать свою работу, что позволяет закон. Мне говорили некоторые руководители СИЗО, что если нельзя пускать Цветкова, мы его не пустим. Я говорил, что закон позволяет – пусть ходит, неважно какие отношение.

Лобков: С вами договаривались, о чем можно говорить, а о чем нельзя?

Борщев: Со мной таких разговоров никогда не было. Видимо, прекрасно понимали, что они бессмысленны. Мы покинули заседание, будем продолжать свою деятельность. Я думаю, что в той группе некоторые не будут заниматься правозащитной деятельностью. Если бесы приходят в правозащитное движение, это опасно.

Лобков: Антон, Валерий Борщев отказался сесть за один стол с вами. А согласились бы вы сесть  с ним за один стол?

Цветков: Конечно. Более того, я уже говорил о том, что очень уважительно к нему отношусь как к правозащитнику. Десятки лет он этим занимался. Он войдет в помещение – я готов встать. Когда мы в вашем эфире обсуждали ситуацию с Развозжаевым, он так же избегал открытого диалога.

Лобков: Дело не только в претензиях Валерия Борщева. Существует конфликт интересов в том, что человек, руководящий организацией, которая защищает интересы силовиков, возглавил организацию, которая должна защищать людей от превышения силовиками полномочий. У вас есть проект «Своих не бросать». «Свои» - это кто?

Цветков: Граждане Российской Федерации. Акцент делается на людей, которые попали в трудную ситуацию.

Лобков: Силовиков.

Цветков: Не обязательно силовиков. Это люди, которые служат нашему отечеству.

Лобков: Развозжаева и узников «болотного дела» вы же не посещали – у вас противоположные позиции.

Цветков: Я Развозжаева посещал. Я сказал правду, которую он сказал мне.

Лобков: Но она отличалась от правды, которую он сказал другим людям.

Цветков: Это вопрос к Развозжаеву. Другие люди, которые со мной находились, слышали то же самое. Развозжаев и сейчас говорит то же самое, что его не пытали.

Лобков: Вы правозащитник?

Цветков: Я человек, который старается сделать жизнь других людей проще. Очень непонятное слово «правозащитник», потому что Борщев считает, что правозащитник – это только он. У них есть мнение, что правозащитники – это только те, кто находится в их тусовке, и все мы, кто готовы защищать законные интересы граждан, права граждан, не можем считаться правозащитниками.

Лобков: Я зашел на ваш сайт, где описана ваша деятельность: «Антон Цветков поздравил победителей конкурса «Я хочу служить в полиции». Антон Цветков принял участие в праздничном мероприятии для сотрудников ОВД ЦАО Москвы. Антон Цветков поздравил сотрудников столичного главка с профессиональным праздником».

Кремер: И у Антона Цветкова стоит на столе статуэтка Феликса Дзержинского.

Цветков: Еще Столыпина.

Кремер: А Дзержинского вам кто-то подарил?

Цветков: Да. Мой товарищ, единомышленник, член организации «Офицеры России».

Кремер: Которая защищает силовиков.

Цветков: В том числе. Организация «Офицеры России» выпустила информационную литературу для лиц, находящихся в местах принудительного содержания. Когда человек в первый раз попадает в камеру, для него это трагедия, шок. Сразу появляются люди, которые его науськивают: сокамерники, конвоиры. Мы информационно-правовую выпустили литературу для изоляторов временного содержания и для следственных изоляторов. Мы ее согласовали с ведомствами, правозащитниками, со средствами массовой информации. За счет организации «Офицеры России» мы ее напечатали и в каждую камеру положили на безвозмездной основе.

Кремер: Вы сказали, что если вас изберут главной Общественной наблюдательной комиссии, вы раскроете источники своего бизнеса. Вы теперь можете это сделать?

Цветков: Я никогда не был закрытым человеком. Мой бизнес заключается в том, что я сдаю помещения в аренду.

Лобков: Оформленные на «Офицеров России»?

Цветков: Нет, у них нет помещений, они никогда не занимались коммерческой деятельностью. Ни одной платной услуги они не оказали.

Кремер: У вас это помещения откуда?

Цветков: Я купил их в частную собственность.

Кремер: Источники…

Цветков: Я занимался строительством, а также для получения возможности покупать помещения брал кредиты. Я в налоговой инспекции подаю декларации, плачу налоги. Сейчас некогда бизнесом заниматься, увлечен общественной деятельностью. Мне это нравится, потому что действительно получается изменить что-то к лучшему.

Лобков: Будет существовать Общественная наблюдательная комиссия или она распадется на две части и произошел переворот?

Цветков: Конечно, будет. Какой переворот? Когда сегодня коллеги попросили меня возглавить ОНК, я согласился только при условии, что все дадут слово, что забудут все обиды и сделают все, чтобы все объединились, забыли распри и работали сообща. Чтобы у нас был сайт, где публично размещали информацию. Сегодня произошел конфликт, что не допускали на заседание комиссию прессы. Моя позиция – нам нечего скрывать от прессы. И когда сегодня час не могли утвердить регламент, потому что большинство членов комиссии выступали за утверждение предыдущего регламента Валерия Борщева, но он был против этого регламента.