Иван Засурский: «Законодательство в России как айфоны». Цитата дня

Ксения Батанова обсудила эту новость с Иваном Засурским, президентом Ассоциации интернет-издателей, заведующим кафедрой новых медиа и теорий коммуникации факультета журналистики МГУ им М.В. Ломоносова.

Батанова: Давайте сразу объясним для наших зрителей, в чем же угроза этой концепции, что именно предлагает Российский союз правообладателей. Как это может отразиться на пользователях интернета и на компаниях, которые обеспечивают доступ к интернету?

Засурский: По сути, речь идет о том, что вводится такое понятие как глобальные лицензии. Они предполагают создание определенных реестров и возможность для авторов получать деньги через орган коллективного управления, который будет собирать с операторов определенные платежи. Речь идет о порядке 25 рублей в месяц с пользователя. Все, что будет потребляться в рамках этих платежей, должно быть бесплатно для пользователя. При этом есть масса всяких сложных нюансов. Например, не очень понятно, что происходит, когда ты потребляешь какое-то произведение, которое, допустим, не вошло, или создатели которого не подписали эту глобальную лицензию или как-то вышли из этого соглашения.

Вы мне сейчас даете задачу – Ваня, пожалуйста, объясни нам, как это должно работать, это вообще не моя задача, потому что это работать не может. Соответственно, когда вы меня просите, чтобы я объяснил, я во многом начинаю конструировать так, что это начинает выглядеть осмыслено. Но это не совсем осмысленная история, потому что в России уже принят антипиратский закон, по которому любой русских из сайтов может быть пожизненно запланирован. Я с Железняком говорил, он говорит: «Да, сначала они должны быть рецидивистами, но потом, конечно, мы их заблокируем». В этой ситуации эти все реестры, которые бы отслеживали, кто входит в какую-то глобальную лицензию и кто получает деньги через коллективные выплаты, кто не входит, это все превращается в невероятно технически сложную задачу.

В моем понимании вся эта история больше похожа на внедрение тотальной слежки, потому что чтобы вам расплатиться с авторами, необходимо сделать так, чтобы вы знали, какое конкретно произведение какой пользователь слушал. А это значит, что вам нужно полностью фильтровать интернет-трафик, по крайней мере, с точки зрения контроля, понимания, что там происходит внутри. Это очень сложный и очень проблематичный на самом деле не могу даже сказать законопроект, а просто проект, идея даже. Недостаточно продумана, недостаточно исследована. Это экспериментальное, исследование было интересно на эту тему сделать или что-то посмотреть, какую-то книжечку почитать. Но для того, чтобы что-то всерьез сейчас сделать, мне кажется, это пока не готовая история.

Что интересно, это совпадает с впечатлениями людей из администрации президента. Я был на встрече президента с правозащитниками, и там столкнулся внизу, где все проходили через охрану, с одним из руководителей администрации как раз того управления, из которого иногда прилетают всякие неожиданные новости про интернет, по которым на следующий день голосуют в трех чтениях. Он мне сказал, чтобы я не беспокоился насчет этого закона.

Батанова: Иван, это все укладывается в сеть инициатив, которые касаются интернета.

Засурский: Это абсолютно не вкладывается, это другая тема, это параллельная. Это даже перпендикулярная тема, у которой немножко другие интересанты. Это тема частная в том смысле, что это просто инициатива, которая нашла невероятную информационную поддержку, в том смысле, что ее все обсуждают. Просто очень важно, на «Частном корреспонденте» прямо сейчас у нас главная статья как раз про эту историю, и мы не поленились, просто собрали вместе все отзывы, которые дали профильные ведомства на эту инициативу. Я должен сказать, что она не получила практически никакой поддержки.

Батанова: Я начала говорить о том, что это укладывается в последние события контроля интернета, потому что это похоже на попытку контролировать интернет.

Засурский: В этом смысле да.

Батанова: Но здесь еще есть другой аспект – это, возможно, попытка заработать Российскому союзу правообладателей. Ведь если мы получаем 25 рублей с каждого пользователя, то если мы посчитаем, мы получаем довольно большие деньги.

Засурский: Да, они говорят, что несколько сот миллиардов рублей. Конечно, это очень серьезные деньги. Но у меня абсолютно нет ощущения, что кто-то хочет эти деньги им отдать. У меня есть ощущение, что есть такая идея, есть люди, которые эту идею двигают, у них был в какой-то момент успех, связанный с болванками, но мне кажется, что этот налог на болванки не стал большим примером успеха того, как решена проблема финансирования культуры. Может, там кто-то что-то с этого получает, но я, честно говоря, скорее, склонен предполагать, что у коллективных операторов правами, включая и РАО, и РСП, в России довольно тяжелая репутация, я не могу сказать, что хорошая. В России никто им не доверяет.

Есть ограниченное количество людей, которые получают оттуда хорошие выплаты, и совершенно непонятно, как это соотносится со статистикой употребления произведений, потому что все эти организации очень сложно работают, они никогда не знают, кому и сколько они должны на самом деле. И у них есть куча денег, которые приходят вообще непонятно за что. Например, деньги за музыку из американских фильмов, которые платят кинотеатры, при том, что это все, естественно, включено уже в саму историю с фильмом, все права у продюсеров. И вот эти деньги РАО распределяет дополнительно после трех лет, они три года не выплачивают, а потом их как-то раскидывают. Если по такому принципу будет несколько сот миллиардов рублей распределяться с таким отжиманием постоянным нераспределенной какой-то суммы, которая потом раскидывается по своим, мне кажется, это все прозрачно, все это понимают, все это видят.

Кроме того, антипиратский закон не дает такой гибкости, потому что вы не можете дать всем амнистию за несколько сот миллиардов рублей, если у вас принят такой жесткий антипиратский закон, в России в принципе информационная индустрия на ладан дышит. В этом смысле михалковский закон не опасен в том плане, что он нереалистичен, на мой взгляд. Гораздо опаснее антипиратский закон, который уже принят. Но я надеюсь, что его отменят, потому что это закон, который ставит крест на информационном суверенитете. Вроде как те люди, которые все это пробивают, они за суверенную Россию и так далее, но если вы за 2-3 судебных процесса в течение нескольких недель можете закрыть «ВКонтакте» навсегда, у вас что другой «ВКонтакте» вырастет за неделю? Эти законы все нереалистичны, они дурацкие, прямо скажем.

Батанова: А вы слышали уже какие-то обсуждения о том, что антипиратский закон могут отменить или это ваше оптимистичное ожидание?

Засурский: Вы знаете, я привык исходить из своих оценок, потому что я не очень понимаю, кто, как, зачем, почему и что анализирует. Мои оценки очень простые, у нас ситуация информационной войны, у нас ситуация информационной индустрии довольно развитой, и у нас есть закон, который подчиняет интернет традиционным владельцам контента, причем таким образом, что они могут расстреливать в принципе тех, кто им понравится. И в ситуации информационной войны, мне кажется, государство не может себе позволить такие законы, потому что большая часть контента зарубежная. Соответственно, любой зарубежный правообладатель легально через русские суды может закрыть любой русский интернет ресурс за 2-3 года.

Это все равно, что Ассанж сидит в посольстве где-то в Великобритании, не может выйти, потому что какие-то американские деньги попали к адвокатам этой феминистки, которые утверждают, что он трахнул ее без презерватива, и теперь он не может выйти на свободу, сидит в посольстве в Лондоне. Так же и здесь история. Очень глупо давать такие ключи к системе информационной, что люди могут насмерть убить все твои лучшие ресурсы просто потому, что кто-то пробил какой-то идиотский закон. Поэтому я не верю, что этот закон будет исполняться. А если он совсем не будет исполняться, может, его проще отменить или модифицировать.

В принципе, люди, с которыми я говорил, я не могу называть их имена, потому что у меня нет авторизации использовать эти источники открыто, но люди, с которыми я говорил, которые имели значение при принятии и рассмотрении, они все очень осторожно относятся к оценке перспектив. Они все говорят, что так или иначе эти законы будут меняться. У нас просто законодательство в России как iPhone: на людях используют, новая модель вышла какая-то, половина ничего не работает, соответственно, за первый год эксплуатации как-то до ума доводится. Понимаете? 

Фото: deepapple.com