Игорь Шулинский, совладелец Time Out Бар: рейды Госнаркоконтроля по ночным клубам – это привет новым игрокам на рынке

Первой жертвой пал Главклуб, где выступала израильская группа Infected Mushroom – видимо, её название показалась Госнаркоконтролю подозрительным, поэтому концерт был сорван.

Обсудили происходящее с нашим гостем, у нас в студии был Игорь Шулинский, совладелец «Time Out Бара», журналист.

Макеева: А вот так бывало, чтобы Госнаркоконтроль приходил в ночной клуб и сотрудники даже со сцены, как я слышала в случае с «Главклубом», обращались к гражданам «Товарищи, что же делается»? Что они говорили дословно, я не знаю.

Шулинский: Такое было всю жизнь, начиная с 90-х годов, люди в черных формах, как будто пришли на какую-то супер-антитеррористическую операцию, с автоматами, били прикладами по голове – это было всю жизнь.

Зыгарь: Музыкантов?

Шулинский: Музыкантов и всех, кто есть вокруг. Уважаемые люди, серьезные в 90-х годах бандиты. Всех клали на пол. Сейчас это гораздо мягче. Например, мы сейчас находимся в студии ДОЖДЯ на Красном Октябре, здесь не так давно открылся модный клуб, прям напротив вас, и буквально два месяца назад жестко завалились люди, говорят, что кого-то не пустили на входе (клуб был полузакрытый), люди ворвались, положили, клуб после этого просто два месяца не работал. Срыв бизнеса, инвестиций, привозов – всего, что должно было быть не осуществилось. Сейчас клуб заново начинает работать, но вот такой двухмесячный перерыв. Многие клубы договариваются с теми людьми, которые приходят. Например, когда мне говорят: «Игорь, вот сюда ходить в клуб не надо, намечается серьезная акция от ребят».  Конечно, не 100%, но многие так звонят владельцы клуба или какие-то друзья, и мы это знаем. Или: «На Красном Октябре сегодня будет шумно».

Зыгарь: То есть, если постараться, то можно было бы выпускать специальный гид по тем местам, куда сегодня ходить не надо?

Шулинский: Абсолютно.

Зыгарь: Которые находятся сегодня под пристальным оком правоохранительных и других наркологических органов.

Макеева: Я, если честно, потрясена. Это как начало такого романа хорошего, можно дальше вдаваться в детали и подробности.

Шулинский: Вы знаете, я абсолютно не потрясен, потому что это настолько характерно и логично для того, что происходит. Здесь же все играют в какую-то общую игру.  Люди договариваются, понимают, клубы работают. Мы же все боремся с тем, чтобы в клубах не было наркотиков, поэтому все вместе работают, договариваются. А вот если появился какой-то игрок, который не договорился, то обязательно к нему придут. Уж точно клуб, который организовал Игорь Тонких, очень известный, это человек, который всю жизнь занимался рок-н-роллом, и уж какие там наркотики? Скорее, бутылку водки можно  было протащить под свитером. Молодой студент мог бы это сделать. Это новый игрок, надо как-то его вовлечь его в общую систему бизнеса.

Зыгарь: Это просто инициация?

Шулинский: Приглашение к диалогу, конечно.

Макеева: Геннадий Онищенко – это новый игрок?

Шулинский: Мне кажется, что это святой человек.

Зыгарь: Он не игрок, просто его именем осеняют как крестным знаменем любого, кто…

Шулинский: Это святой человек. Он запрещает «Боржоми», потом запрещает красное вино. В ресторанах серьезные проблемы, здесь Геннадий Онищенко мог бы поработать. Другое дело, для чего ему эта работа. Вы никогда не задумывались, что в Москве сейчас работают тысячи ресторанов, и в них работают много разных людей, а есть ли у этих людей медицинские книжки? Как вы думаете, какими руками готовят блюда повар и помощник повара? Ну, у повара она скорее всего есть.

Макеева: Геннадий Онищенко этим тоже занимается периодически.

Шулинский: Он периодически этим занимается и об этом говорит. А сейчас он предлагает пойти заняться рейдами. Тоже посмотрим, пойдут вот эти люди, бывшие санитары, сейчас уже стало проще получить лицензию и т.д. Мне кажется, что Геннадию Онищенко, может быть, звонят сверху, а он еще спит…

Зыгарь: Он почти не спит никогда, он в 5 утра встает.

Шулинский: В 5:15 раздается звонок:

- Кто? – он говорит.

- Папа?

- Да.

- Сегодня надо такую-то и такую-то тему.

И он эту тему говорит. Вы понимаете, насколько нам стало легче получать лицензии? Я не говорю, конечно, что Москва – это Нью-Йорк или Лондон, но все равно в Москве стало легче организовывать общепит, некоторые департаменты Москвы помогают это делать. Но что-то слишком стало вольно. Мне кажется, пора старое, Санэпидстанцию - вот это вот слово, без которого нельзя было, как и без пожарной безопасности. Вы же понимаете, что они ничего не решают, ты просто заносишь, а они подписывают. Мне кажется, что какие-то структуры позвонили кому-то, кто-то позвонил Геннадию Онищенко, и этот отец снова встал, расправил крылья над нами. Вообще человек, который призывает к рейду захватническому, во имя чего он бы не был сделан, во имя наркотиков и т.д. Представьте, приходит Геннадий Онищенко домой, к нему приходит его семья, я думаю, что все они прекрасные и замечательные люди, как мы все. Тут врываются люди с автоматами, кладут семью, кого-то бьют прикладом – как бы он отреагировал на это? Под именем того, что якобы туда кто-то пронес наркотики. Что тоже ведь возможно, в семье ведь всякие люди бывают. Мне кажется, что человек, который призывает и говорит, что так надо делать, конечно, с одной стороны может вызывать саркастическую улыбку, но скорее всего наша саркастическая улыбка становится все более и более негативной, потому что это ужасно для чиновника.

Макеева: А вы как-то связываете это, скажем так, с политическим календарем? Например, до выборов мэра Москвы: сделайте людям хорошо, пусть будет весело, пусть они расслабляются. Выборы мэра Москвы прошли, теперь пора взяться за какие-то отодвинутые отношения, например, с владельцами московских ночных  клубов.

Зыгарь: Про забытые удовольствия, можно так сказать.

Шулинский: Видимо, вы относитесь к тем людям, которые считают, что кто-то здесь все просчитывает.

Макеева: Это был вопрос.

Шулинский: Мне кажется, что здесь никто ничего не просчитывает уже давно. И эти вещи являются спонтанными, возможно, кто-то кого-то и дергает за ниточки, именно для того чтобы получить какие-то выгоды, инициировать какие-то отношения, поэтому я не думаю, что тут кто-то так глубоко думает. Конечно, сейчас возвращаются более серьезные люди в управление, которые любят это делать, но мне кажется еще рано. И не эта тема.

Макеева: То есть до тех времен, когда будет как в голливудских фильмах:  сотрудники Госнаркоконтроля тайно, пытаясь предстать завсегдатаем ночного клуба, проникают в ночной клуб, и тайно, никого не тревожа, очень мягко…

Зыгарь: Покупают там наркотики?

Макеева: Проводят операцию по задержанию, я имела в виду. Вот этих времен в ближайшее время ожидать не стоит?

Шулинский:  Такие операции есть во всем мире, они есть везде. Если говорить, например, о больших фестивалях в Америке, там полиция – часть обстановки. Никто не пытается сорвать фестиваль, концерт. Потому что людей привлекут к ответственности – это большие деньги привезти артиста, выставить звук и позвать людей, продать им билеты. Те, кто срывают эти вещи, у них должны быть серьезные основания для этого. Иначе они будут нести ответственность – штрафы. Все концерты застрахованы, много чего начнется, да и пресса будет писать. Но мы в другой ситуации, поэтому, если мы будем говорить, как это в Америке, наверное, когда будет остальное, может быть и это будет также.