Игорь Бутман о встрече с Медведевым: Я не знаю, кто станет президентом

19/10/2011 - 22:28 (по МСК) Дмитрий Казнин, Ольга Писпанен
Дмитрий Медведев выдержал паузу в три дня и опять собрал своих сторонников. Состав практически тот же, что и в субботу, когда президент в первый раз общался с ближним кругом. Обе встречи посетил наш гость - музыкант Игорь Бутман.

И снова - никаких вопросов и критики, а лишь слова благодарности Медведеву за то, что он есть.

О том, что Медведев опять собирает сторонников, заранее известно не было. Первые сообщения о новом собрании медведевского актива появились в интернете около трех часов дня. Как подтвердили ДОЖДЮ участники разговора по душам, обзванивали их накануне вечером. И настоятельно приглашали в Горки-9.

Сперва в интернете даже написали - общаются в Кремле. Уже потом, когда на сайте Медведева появились фотографии со встречи, стало понятно, что это кабинет в Подмосковной резиденции. Причем, как было видно по снимкам, лица те же, что и на "Красном октябре". К Федору Бондарчуку, Ярославу Кузьминову, Светлане Журовой, Тине Канделаки и еще восьми десяткам людей добавились разве что мэр Москвы Сергей Собянин, губернатор Краснодарского края Александр Ткачев и помощник президента Аркадий Дворкович.

Таким, судя по всему, и будет то самое большое правительство, создать которое придумал президент. Правда, официальное название новой организации - Общественный комитет сторонников Дмитрия Медведева. А председателем этого комитета выбрали сегодня Михаила Абызова - бизнесмен, председатель совета директоров группы RU-COM и в прошлом - топ-менеджер РАО "ЕЭС России". Номер 76 в списке "Форбс" с состоянием $1,2 млрд.

Но нашлись и те, кого не позвали на встречу. Видимо, нt понравилось, как вели себя в субботу. Это интернет-деятель Антон Коробков-Землянский - с недавних пор член Общественной палаты, телеведущая Лера Кудрявцева, певица Виктория Дайнеко, телеведущий Сергей Брилев, глава движения "Отличницы" Ольга Крыштановская - она в субботу позвала в свои ряды супругу президента Светлану Медведеву. И, как это не удивительно, не позвали Ольгу Костину, совсем недавно она возглавила общественный совет при МВД. Удивительно, потому что муж Костиной - Константин - числился одним из организаторов встречи актива, и возглавляет управление администрации президента по внутренней политике. Все они подтвердили ДОЖДЮ, что им не звонили и к Медведеву не приглашали. И вообще о встрече слышат в первый раз.

Казнин: Зачем, вот вы для себя ответили, зачем эти встречи, причем с паузой всего в три дня?

Писпанен: С таким коротким интервалом?

Бутман: Вообще, любая встреча, любой разговор с властью, любая встреча умных и интересных успешных людей - всегда хорошо. Предвыборная идет, предвыборная с одной стороны, кампания, с другой стороны идет… Мы все равно развиваемся, звучат различные мысли, звучит различная критика, и правительство и власть, и критика «Единой России» тоже.

Писпанен: Какая критика, подождите? Давайте, давайте подробнее. Вот в субботу не слышали ничего критичного, кроме Сванидзе.

Бутман: Нет, не так. Нет, нет. Николай Карлович сказал просто такие вещи достаточно…

Писпанен: Просто констатация факта была.

Бутман: Да, и об этом как бы говорили. И президент вначале об этом говорил, просто Николай Карлович сказал достаточно веско и весомо. Нет, критика, я говорю, не на собраниях, а критика, которая была и сейчас до сих пор есть. Критика и линии партий, и какая-то критика президента, и чиновников. Люди становятся недовольные и поэтому разговор такой должен быть. Призываются новые люди, призываются люди успешные, добившиеся в жизни сами многого. То есть, тот же Обызов, не знаю, великие спортсмены или великие там, не знаю, режиссеры.

Писпанен: Так все же уже давно в «Единой России», как же новые призываются?

Бутман: Не все, не все.

Писпанен: Ну, почти все.

Бутман: Не все в «Единой России», и даже если в «Единой России», то я в «Единой России», но меня не призывали, допустим, быть сторонником президента. Я не так сильно участвовал в жизни страны, как, допустим, сейчас это делаю, но на своем месте, будучи музыкантом, и будучи членом «Единой России».

Казнин: Вы сторонник президента?

Бутман: Конечно.

Казнин: А вы сторонник именно Дмитрия Медведева, или сторонник президента как такового, сторонник власти действующей?

Бутман: Нет, я сторонник президента Дмитрия Медведева.

Писпанен: Но, он же еще не долго будет президентом. Потом перестанете быть сторонником президента, в принципе?

Бутман: На сегодняшний момент он является лидером партии «Единая Россия». Я член партии, абсолютный член этой партии.

Казнин: Скажите, а вы сторонник Владимира Путина?

Бутман: Да, тоже сторонник.

Казнин: А если он тоже будет собрать своих сторонников, вы сначала пойдете после обеда к Путину, потом соберет Грызлов, а потом Володин соберет сторонников, и что же теперь?

Бутман: Давайте не будем доводить вещи до абсурда. Собрались конструктивно поговорить.

Казнин: Ну, вы же в субботу тоже собрались, конструктивно говорили, а что изменилось за три дня?

Бутман: Но может быть, просто не хватило. Я допустим, в субботу не смог высказаться. Собрался какой-то состав, который, ну, будут смотреть. Может быть, в следующий раз соберется с теми люди, которые не попали в этот список. Но не надо из этого делать такого большого культа, типа, вот это вот так, а сегодня так, а что будет завтра? Это только, на самом деле, в хорошем плане, хороший разговор и требования от людей, таких как я, от меня и других, дело, какие предложения будут. Также я музыкант, когда собираюсь с артистами, или с деятелями культуры, говорю: «Давайте предложения, давайте думать, как мы будем изменять мир к лучшему».

Писпанен: А скажите, пожалуйста, вы сказали, что вы член партии. И все. Если бы лидером партии сделали не Дмитрия Медведева, а какого-то ну совсем неизвестного человека, вы бы все равно оставались членом, сторонником и так далее?

Бутман: Генеральная линия партии, которая является, не проводя параллели с коммунистической партией, а просто та идеология, которая есть в России, и тот курс, который сейчас ведется, с некоторыми оговорками, условно говоря, с какими-то проблемами, которые у нас есть, которые надо менять, я, в принципе, согласен.

Писпанен: На местах, как это раньше называлось.

Бутман: Вообще, везде.

Писпанен: А вот у вас совсем не напрашивается аналогия, как это все проходит? Нет?

Бутман: Абсолютно. Во-первых, мы живем в другой стране. Сейчас проводят аналогию с временами Брежнева. Сегодня хорошо сказал Михаил Обызов, он сказал: «Извините, пожалуйста, но в ЛДПР Владимир Жириновский 20 лет лидер - лидер не меняется. В коммунистической партии России лидер Геннадий Зюганов 20 лет - ничего не меняется. А в партии «Единая Россия» уже несколько лидеров, сменилось».

Казнин: Какие, перечислите?

Писпанен: Интересно.

Бутман: Были лидеры Лужков, Шойгу, был там Ельцин, был…

Казнин: Это все не «Единая Россия».

Писпанен: Ельцин? Нет, подождите, о чем вы?

Казнин: «Единая Россия»…

Бутман: А сколько «Единой России» лет?

Писпанен: Это только Путин был, простите, и Медведев теперь.

Казнин: Восемь лет. Путин и Медведев.

Бутман: До этого предтеча была партии «Единой России».

Писпанен: Ну ладно, оставим в покое «Единую Россию». Давайте вернемся все-таки к этой встрече, уже второй. Я не очень хорошо понимаю, во-первых, откуда вдруг возник вот этот вот общественный совет. То есть, вы только в субботу встретились первый раз в жизни, так называемые соратники президента, всех приглашали, причем очень многие потом давали интервью, и говорили о том, что они не записывались в соратники именно Медведева. Им сказали: «Давайте вы, как представители интеллигенции, хотите пообщаться с президентом, высказать о наболевшем?». Они говорят: «Да, хотим». Они приходят, им говорят: «Так, вы сторонники.». И тут уже ничего не попишешь, уже записали. Ок. Даже если это так или не так, вдруг откуда ни возьмись, через три дня уже оказывается, появился какой-то Общественный совет. Как-то его выбирали? Кто-то туда вошел?

Бутман: Я думаю, что это условное название. Если действительно…

Писпанен: То есть, вся вот та сотня, например, которая встречалась?

Бутман: Я думаю, что мог это и сам президент со своей командой отобрать людей, с которыми ему, допустим, на сегодняшний момент, комфортнее.

Писпанен: У вас же не спрашивают?

Бутман: У меня спросили, сторонник или нет? Я сторонник.

Писпанен: Вы сторонник, хорошо. А вот, например, человек, который, оказывается, не захотел быть сторонником, а его взяли и записали в Общественный совет.

Бутман: Кто этот человек? Кто?

Писпанен: Давайте сейчас не будем сажать людей.

Бутман: За что? Не посадят, у нас демократия.

Писпанен: Посмотрим.

Казнин: Скажите, а с позиция Шевчука, вам близка, не близка, как вы относитесь к ней?

Бутман: Ну, я…

Казнин: Он просто тоже музыкант, он тоже был на встрече, правда, с Владимиром Путиным.

Писпанен: Тоже с лидером партии.

Бутман: Я хочу сказать, я очень уважаю Юру Шевчука, как музыканта и как талантливого человека, но он обратился к премьер-министру Путину с вопросом о проблеме шахтеров. Он обратился. Я не очень хорошо разбираюсь в шахтерском бизнесе.

Казнин: Не только. Он, в общем, поставил много…

Бутман: Но он на вопрос, он, наверное, много поставил, но один из ключевых вопросов был вопрос о шахтерах. А я занимаюсь на сегодняшний момент, стараюсь довести то, что нам необходимо профессиональное музыкальное образование в России, музыкальное эстрадно-джазовое, которое у нас на очень слабом уровне. Допустим, сегодня то, что я сказал Медведеву, я сказал о том, что нужно рассматривать вновь закон о меценатстве, чтобы бизнес и вообще люди могли участвовать в культурной жизни страны финансами, но могли за это что-то получать, и деньги, и медали, и поощрения. Это тоже приятно.

Писпанен: Это как раз и было, простите, уже год назад на встрече премьера, где выступил Юрий Шевчук, там очень много говорили о меценатстве, о том, как это тяжело, о том, как тяжело помогать больным детям, о том, как тяжело помогать искусству, а за это никаких поблажек. Но, тем не менее, ничего не сдвинулось, практически.

Бутман: Вот в этом-то и вся соль, что один Юра Шевчук - это одна сила, а если будет Игорь Бутман, Шевчук, Макаревич, Гергиев, Башмет и мы будем говорить о таких вопросах…

Писпанен: Макаревич уже открестился от партии «Единая Россия», сказал: «Ни за что и никогда».

Бутман: Понимаете, я сейчас не говорю про «Единую Россию», я сейчас говорю про жизнь.

Казнин: Может быть, стоит не сторонников приглашать, а таких людей как Шевчук, в том числе. Не будем их называть противниками, но людей, которые могут…

Бутман: Могут что? Сказать что-нибудь такое более острое?

Казнин: Спросить и поставить реальные проблемы, реальные вопросы.

Бутман: Реальные проблемы поставил Сванидзе. Реальные проблемы ставлю я, реальные проблемы ставят люди, которые сегодня выступали. Мы все об этих проблемах знаем. Мы все, и президент об этом знает. Давайте, что сделаем? Как мы будем их решать?

Писпанен: А тогда я не очень хорошо понимаю. Я согласна с тем, что конечно, нужен обязательно конструктивный диалог с властью, обязательно, тем более, очень хорошо, что он идет на это (я имею в виду сейчас Медведева) и хочет услышать из первых уст, но я не очень хорошо понимаю реакцию зала, что называется. То, что мы не видели, что сегодня происходило, может, вы расскажите? Но то, что было в субботу, это было очень странно. То есть, очень многие выступающие, не будем называть по именам, зачем-то о чем-то умоляли Медведева, непонятно было о чем. То ли они просили его остаться, то ли, но вот помимо того, что пели осанну и говорили, «ох, как хорошо, и какой вы молодец», все может быть. Может быть и искренняя любовь, но о чем просили-то? Не о том же, чтобы, давайте построим больше детских школ, а «ой, останьтесь, пожалуйста». Куда останьтесь? Где останьтесь?

Бутман: Во-первых, невозможно обо всем сразу поговорить. Давайте не будем сразу, нам все сразу хочется все и сразу. Вот не получается. Я хочу играть как Колтрейн, а сначала приходиться научиться как Чарли Паркер или как кто-нибудь еще.

Писпанен: А потом, ведь уже могут не позвать на такие заседания.

Бутман: Да и не надо. Не надо.

Писпанен: Как не надо? Как он тогда услышит, если вы говорите, что важно говорить.

Бутман: Не надо, позовет других. С одной стороны, мы должны все работать на своем месте и быть профессионалами в своем деле. Затем у нас появляются какие-то общественные вдруг какие-то обязанности. Мы что-то делаем сами.

Бутман: Затем у нас появляются какие-то общественные обязанности. Мы что-то делаем сами. Это люди видят – мы выступаем по телевизору, выступаем в регионах, что-то делаем. Они видят – ага, этот активный, давайте его позовем, пускай он скажет свое мнение, давайте с ним пообщаемся, послушаем, что он может сделать. Но не сразу горшки обжигались, не сразу можно все сделать. Давайте поработаем. Субботняя встреча была – президент нашел время, следующая встреча. Кто-то отслеживает, пишут. У них же есть советники. Давайте советник по культуре будет Федор Бондарчук или Марат Гельман, вот у него такие-то интересные предложения. Будет он говорить про музыку больше всего, но давайте с музыкой пока отставим, а более глобальные вопросы решим здесь. Это нормально.

Писпанен: А пообещали какие-то места в правительстве?

Бутман: Какие места, причем здесь места?

Писпанен: Просто он говорил об этом.

Бутман: Я сегодня знаете, что хотел сказать? В малом правительстве большие мигалки, а в большом правительстве – маленькие мигалки.

Писпанен: Наоборот чтобы было.

Бутман: Ну хоть какая-то мигалка.

Казнин: А вы за то, чтобы Медведев остался президентом, баллотировался, вдруг изменил решение?

Бутман: Это же не детский сад, что значит – изменил?

Писпанен: Детский сад – это когда без выборов это решается.

Казнин: Многие участники встречи просили его об этом.

Бутман: Никто его не просил.

Писпанен: Нет, просили. Вот я поэтому и спрашиваю у вас – что это было такое? О чем все просили.

Бутман: Я не помню. Медведев выдвигается как лидер партии, как первое лицо от «Единой России». Путин сказал, что в случае того, если его выберут президентом, которого Медведев выдвинул на президентство на следующий срок, то он возглавит правительство. Тут уже все ясно. Если будет Путин президент, то…

Писпанен: То, что это ясно, ни у кого не вызывает вопросов.

Бутман: Ясно, что это было сделано на съезде партии. В этом есть ясность. Победит Путин или нет, мы не знаем. Я не знаю. Вы знаете?

Писпанен: Да.

Казнин: Догадываемся. Скажите, а что сегодня было на встрече? Что вам запомнилось больше всего? Был бы кто-то, кто, например, как Сванидзе на первой встрече, рассказывал о проблемах?

Бутман: Все рассказывали о проблемах. Все рассказывали о том, что не достучаться до чиновников, все говорили о том… губернаторы жалуются.

Казнин: Так и что? Все рассказывают об этом уже лет 10.

Бутман: Не 10 лет. Я о том, что губернатор не может дозвониться до министра, слышу в первый раз. Я до всех министров, которым звонил, они мне перезванивали.

Казнин: Это вы. Вы же прекрасно понимаете, что большинству людей это невозможно сделать.

Бутман: Почему?

Казнин: Потому что они не знают телефон министра и губернатора.

Бутман: Почему? Надо тогда добиться таких результатов, что тебя знают, что ты мог позвонить Андрею Александровичу Фурсенко по вопросам образования, я с ним до этого не разговаривал, он мне перезванивает и говорит: «Игорь Михайлович, какие будут указания?». Замечательно.

Казнин: Дали указания министру?

Бутман: Да, я ему сказал, что есть какие-то вопросы по дополнительному образованию, которые надо обсудить и рассмотреть. И через неделю эти поправки были внесены в Государственную думу.

Казнин: Ручное управление получается опять.

Бутман: Здесь мне, может быть повезло. Я всего один раз позвонил, и мне действительно министр один раз перезвонил - давайте условимся. Но есть вещи конструктивные, я мог же министру звонить по разным вопросам – просить денег или что-то требовать, на что-то жаловаться.

Казнин: Почему система не должна работать так, что министру не надо было звонить? Растет количество чиновников в последние 10 лет, хотя идет административная реформа.

Писпанен: Так она вот реформируется в эту сторону.

Бутман: Это самая замечательная идея. Знаете, что я хотел сказать? В нашей стране, в России, впервые в истории были два человека, которые могли принять решения – это Медведев и Путин. Теперь надо, чтобы этих людей было гораздо больше, чтобы многие взяли на себя ответственность за принятие решений – от мала до велика. Но это работа предстоит. И вот об этой работе все и говорят. Или я так понимаю

Писпанен: Говорилось ли что-нибудь, если уже появился этот так называемый общественный совет по итогам двух встреч, Общественная палата куда теперь? Дело в том, что многие, кто входит в этот общественный совет, в той же Общественной палате тоже есть.

Бутман: Этот общественный совет собрался, и в следующий раз мы решили собраться 5 декабря.

Писпанен: На следующий день после выборов?

Бутман: Да. Больше собирать сейчас нечего. Всем ясно, что делать. Возникли какие-то проблемы – Медведев и его помощники все записали, какие были проблемы и просьбы. Иногда люди не знают. Я могу не знать о своем коллективе, у меня 16 человек в оркестре, я иногда не знаю, чем болеют.

Писпанен: Никто не спорит, что невозможно одному человеку знать все.

Бутман: Иногда просто не знает каких-то вещей. Но вот сообщили, это одна встреча. Потом президент поедет встречаться еще с какими-то людьми – с доярками, с культурой, сталевары.

Писпанен: Все-таки это такие сегментированные будут…

Бутман: Ну почему сегментированные?

Писпанен: Сейчас все-таки была встреча с интеллектуальной общественностью.

Бутман: Да. Мы высказывались, очень хорошо говорил Абызов, очень хорошо говорили губернаторы. Где-то были слова благодарности. Все умнейшие люди.

Писпанен: Благодарности было очень много, давайте будем честными.

Бутман: Я не успел сказать, потому что было мало времени.

Казнин: А за что благодарили?

Бутман: На всякий случай.

Писпанен: Последний вопрос, почти личный – можно? Скажите, пожалуйста, вы занимаетесь тем, что открываете школы музыкальные по стране?

Бутман: Не совсем. Я хочу открыть такую настоящую частную джазовую школу в Москве.

Писпанен: Одну? А по стране?

Бутман: По стране нет.

Писпанен: Я просто слышала, в каком-то интервью вы говорили о том, что вам связь с властью помогает заниматься именно этим.

Бутман: Я занимаюсь. Допустим, еду на гастроли, я обязательно прошу, сейчас уже прошу, звоню в центральный исполнительный комитет нашей партии, говорю: «Ребята, я иду в Иркутск, Ростов, давайте организуем встречи с деятелями культуры и проведем мастер-класс в каких-нибудь колледжах или институтах культуры». Партия, вместо того, чтобы эти колледжи или другие люди организовывали встречи со мной на безвозмездной основе, организовывает партия. Я встречаюсь с педагогами, музыкантами, о чем-то говорю, рассказываю о том, чем надо заниматься. Именно в моем джазовом…

Писпанен: Это ваша партийная такая деятельность?

Бутман: Это моя деятельность общественная. Но как партийный человек, конечно, я прошу это сделать, организовать моих коллег.

Писпанен: Если вам предложат возглавить министерство культуры в новом правительстве?

Казнин: Большом.

Бутман: Настоящем?

Писпанен: Настоящем, конечно же.

Бутман: Знаете, не могу сказать. Я вижу несколько людей более системных, глубже разбирающихся вообще в общем положении. Я готов помогать.

Писпанен: Значит, вы не настоящий член. Вы должны, скрепя зубы, брать на себя эту ответственность.

Бутман: Конечно, это приятно. Как тщеславный человек, мне даже то, что вы говорите, уже приятно. Но я говорю, что это не самое главное, зачем я еду и встречаюсь. Я хочу создать ту аудиторию, я хочу вывести наш джаз как минимум на такой уровень, чтобы это был мировой уровень, чтобы мы могли своей культурой принести пользу.

Писпанен: Резюмируя, зачем вы ходите на встречу с президентом, для того, чтобы пропагандировать джаз в России?

Бутман: Да.

Казнин: В том числе. А если «ЕдРо» не победит на выборах?

Писпанен: Конец джазу в России?

Казнин: Попадете в ситуацию такую, представляете? 5 числа у вас встреча, а «Единая Россия» проиграла.

Писпанен: Встречи тогда не будет, я думаю.

Бутман: Все равно я делаю то дело, которое я люблю. Стараюсь делать это дело хорошо.

 

Также по теме
    Другие выпуски